De Secreto / О Секрете - Фурсов Андрей Ильич (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗

В том же месяце под руководством А. Фрайса была создана включающая семь различных отделов Военно-химическая служба с Ганлонским опытным полигоном и лабораторией в Пюто около Парижа. Согласно утверждению В. Лефебра, учреждение было основано американцами, нуждающимися в прифронтовой лаборатории. Французы стали налаживать у себя производство фосгена, дополнительно выменивая у Англии недостающий хлор в обмен на фосфор. 18 июня 1918 г. на реке Марне Франция впервые использовала снаряды с ипритом. К этому времени её собственное производство этого вида химического оружия было поставлено в таком масштабе, что она могла снабжать им всех своих союзников [373; 375].

Производство отравляющих веществ было опасным, ослепших при работах французский министр наградил орденом Почётного легиона. Поэтому к производству были привлечены немецкие военнопленные. С ноября 1917 г. по ноябрь 1918 г. производство хлорина и прочих отравляющих веществ составило 50 000 тонн, примерно ещё столько же производили в Англии. Однако сказывалось отставание в логистике: там, где немцы задерживали подвоз химических боеприпасов на неделю, «союзники» — на месяц [375]. В 1917 г. появился международный комитет по распределению всех запасов химических веществ. В мае прошла англо-французская химическая конференция, в сентябре аналогичная встреча собрала представителей Италии, Бельгии и США, где в апреле 1917 г. по предложению, сделанному Военно-научному комитету Национального совета главой Горного бюро В.Х. Маннингом, появилась экспериментальная станция, преобразованная затем в отдел исследований Американской химической службы. В октябре 1917 г. был создан Отдел химической службы, делившийся на 9 подотделов, охватывавших все вопросы химической борьбы и защиты от действия газов. В следующем году фабрики химического оружия, выросшие вокруг завода в Гэнпаудер-Нэке, были объединены в Эджвудский арсенал [373].

Одним увлечением Хабера была химия, другим — театр и драматургия, и первое добавило настоящего драматизма в его реальную жизнь. После описанных событий Хабер готовился провести атаку снова. Он ненадолго заехал домой и устроил вечеринку в честь своих успехов на военном поприще. Возможно, что именно это послужило толчком к семейной трагедии. Жена Хабера Клара Иммервар (Clara Immerwahr) покончила жизнь самоубийством выстрелом в сердце из табельного пистолета Хабера в знак протеста против использования знаний химии в военных целях (по крайней мере, такова официальная версия). Однако смерть первой женщины, получившей степень доктора химии в университетах Германии, не остановила Хабера. Он даже не задержался на её похороны и уже на следующий день отправился на Восточный фронт [37]. Их сын Герман также совершит самоубийство из-за «подвигов» отца, но, как говорил сам Хабер: «Во время мирного времени учёный принадлежит миру, но во время войны он принадлежит своей стране» [310].

Еврейское происхождение не позволяло подняться в немецкой армии в звании выше унтер-офицера, но Хабера лично Вильгельм II сделал капитаном [387], после чего тот продолжил разрабатывать всё новые отравляющие газы и методы их распыления [2]. Всего в течение Первой мировой войны было разработано около 22 химических соединений [44], маркируемых различными цветами: слезоточивый газ — белым, фосген — зелёным (более точные данные приводит подполковник генштаба Российской империи А. Де-Лазари: смесь дисфосгена с хлорпикрином), а горчичный газ иприт (дихлордиэтилсульфид) — жёлтым [372; 373].

Фосген был впервые применён в декабре 1915 г. и оказался в 18 раз токсичнее хлорина. После того как войска Антанты разработали защитные маски против хлорина и фосгена, немецкие учёные создали более летальные составы [372]. Таким был газ на основе мышьяка и фосгена, одна из разновидностей которого была разработана Хабером и произведена на заводе «BASF», представитель которого доктор Буеб (Bueb) являлся одним из трёх советников Имперской комиссии Военного департамента со стороны промышленности. Также были разработаны газы комбинированного действия, «синий крест» (дифенилхлорарсин), первый технологический этап производства которого также идентичен производству азотосодержащих красителей [375] был открыт во второй половине XIX века и обладал способностью проникать через угольный фильтр [377]. Слезоточивое вещество, вызывая сильное чихание и рвоту, вынуждало противника сбросить противогаз и подвергнуться действию других отравляющих веществ. Арсины впервые применили англичане в ночь с 10 на 11 июля 1917 г. близ Ньюпорта во Фландрии [44]. Ещё одним изобретением химиков стали впервые примёненные в 1915 г. огнемёты — Flammenwerfer. Огнемётные войска состояли из групп по 36 человек, перемещающихся на транспортном средстве. Началась работа по подбору наиболее эффективных зажигательных смесей [375].

Награды и почётные звания сыпались на Хабера дождём, его посвятили в рыцари, избрали своим почётным членом Мюнхенская, Прусская и Геттингенская академии, а авторские отчисления от «BASF» сделали богачом [2], но, как пишет Д. Джеффрейс, «Фриц Хабер был так же амбициозен в бизнесе, как кайзеровский генералитет успешен на полях сражений. Через это они нашли друг друга в вопросах того, как национальные усилия в военной области направить на поиск прибыли и её роста». Далее он описывает процесс, как «фирмы по производству красок… оказались вовлечены в массивную систему, которая в конце концов была завязана в схему германских политиков и военного истеблишмента и всё возрастающую финансовую зависимость от государственных кредитов и контрактов» [1], и главными участниками этих схем оказались члены «комитета Хабера». Скажем так: концерны воспринимали себя несомненными патриотами по отношению к Германии, но, видимо, по отношению к прибыли они воспринимали себя еще большими патриотами.

Новый трест стал уже не просто союзом промышленников; он включился в процесс непосредственного влияния на власть, что стало знаковым событием. 9 сентября 1916 г. Карл Дуйсберг и Густав Крупп были приглашены на частную встречу с новым главнокомандующим полевым маршалом Паулем фон Гинденбургом и генералом Эрихом фон Людендорфом. Организованная Максом Бауэром встреча проходила в вагоне поезда на немецко-бельгийской границе под звуки канонады. Гинденбург объяснял Дуйсбергу и Круппу, как он намеревается достичь преимущества над вражескими силами для ведения войны, принявшей слишком затяжной характер [1].

Как говорилось в предшествующей встрече записке майора Бауэра: «Мы находимся в состоянии бесперспективной обороны, а тем самым — в величайшей опасности… Спасти нас может, вероятно, только человек сильной воли, который благодаря доверию, которым он пользуется, воодушевит народ на крайние жертвы». Было решено, что военные действия должны перейти наконец в горячую фазу, а для этого должность начальника генерального штаба должна перейти к Паулю Гинденбургу, который уже через два дня принял выгодное для немецких производителей решение «поднять производство снарядов и минометов вдвое, орудий, пулемётов и самолётов втрое», обеспечивая производителей новыми заказами [38], что предусматривало расширение производства военной техники и снаряжения, в том числе и химического оружия. Предполагалось увеличить расходы на вооружение, а Дуйсберг с Круппом как лидеры индустрии могли рассчитывать на серьезное участие в доходах [1].