Путешествие во времени (Сборник эссе) - Будыко Михаил Иванович (читать хорошую книгу .TXT) 📗
Для последующих событий имело значение решение овдовевшего маркграфа жениться в 1787 г. на баронессе Гейер фон Гейерсберг. Так как невеста не принадлежала к правящему роду, этот брак был морганатическим, причем вторая жена Карла Фридриха и их дети получили титулы графов Хохберг. Стоит отметить, что, хотя вторая жена Карла Фридриха была моложе его на сорок лет, она пережила его не на очень долгий срок и умерла в 1820 г.
Известно, что по династическим законам дети от морганатических браков обычно прав на престол не имели. Однако этот вопрос не было причины обсуждать при жизни первого великого герцога, так как, если его старший сын довольно рано умер, Карла Фридриха пережили другие потомки от первого брака: внук Карл, который стал великим герцогом, и младший сын Людвиг.
Через пять лет после смерти Карла Фридриха сложилась критическая ситуация. После падения Наполеона главы победивших французского императора великих держав занялись новой перекройкой карты Европы, причем эта перекройка была особенно опасна для германских государств, находившихся в союзе с Наполеоном. Значительная угроза, возникшая для Бадена из-за его участия в главных войнах Наполеона вплоть до битвы при Лейпциге, была отведена благодаря помощи русского императора Александра I, жена которого была баденской принцессой.
В худшем положении оказалось другое южногерманское государство — Бавария, у которого не оказалось столь влиятельных покровителей. Несмотря на отчаянное сопротивление баварского короля Максимилиана, он лишился многих наследственных владений. Чтобы как-то смягчить создавшуюся ситуацию, министр иностранных дел Австрии Меттерних пообещал Максимилиану, который так же, как и Александр I, был женат на баденской принцессе, что в случае пресечения правящей Баденом династии Церингенов Баден по праву наследства будет присоединен к Баварии. В 1816 г. это обещание представляло известную ценность, так как родившийся в 1812 г. сын и наследник великого герцога Карла вскоре умер, новых сыновей у него не появилось, а его дядя принц Людвиг был уже пожилым человеком. При этом подразумевалось, что линия Хохбергов прав на баденский престол не имеет, против чего великий герцог Карл возразить не мог, т. е. о его мнения правительство Австрии, бывшей одной из великих держав, победивших Наполеона, не спросило.
Обещание Меттерниха было оформлено в виде договора между Австрией и Баварией, причем в договоре было оговорено и то, что если Бавария по каким-либо причинам не получит баденского наследства, Австрия примет меры для возвращения Баварии части территорий, отобранных у нее в 1816 г.
Прошло немного времени, и в 1817 г. Карл принял закон («прагматическую санкцию»), объявивший второй брак своего деда полноправным. Оказалось, что ни он, ни его ближайший родственник принц Людвиг не имели никакого желания оставлять свои родовые владения Баварии. Баварский король решил, что его грубо обманули и обратился с протестом к великим державам, которые определяли судьбы Европы в те годы. Так как Карл в 1818 г. умер, вопрос о судьбе Бадена решался при участии его дяди Людвига, который стал последним великим герцогом из потомков Карла Фридриха от его первого брака. Людвигу удалось добиться одобрения великими державами закона, принятого Карлом, после чего его наследником стал сын Карла Фридриха от второго брака Леопольд. Следует отметить, что несмотря на имевшийся договор, никакой компенсации за потерянное баденское наследство Бавария от Австрии не получила.
Все эти сведения необходимо иметь в виду при обсуждении вопроса, кем был Каспар Гаузер.
Виновники преступления. Обращаясь к объяснению причин появления и гибели Каспара Гаузера, можно сразу же признать, что обе наиболее популярные версии объяснений его загадочной истории совершенно неправдоподобны.
Предположение, что длительное пребывание ребенка в условиях исключительно жестокого заключения и его насильственная смерть после освобождения были результатом случайного стечения обстоятельств, само по себе маловероятное, становится явно невозможным при учете значительного политического эффекта появления Гаузера, поставившего в крайне неприятное и даже опасное положение графов Хохбергов, которые в те годы были наследниками баденского престола.
Следует также считать абсолютно невероятной романтическую версию о похищении младенца наследного принца злой мачехой (точнее, второй женой его прадеда) для замены этого младенца собственным сыном, не имевшим прав на престол. Отметим, что такая версия поразительно похожа на широко известную народную сказку. Это, с одной стороны, объясняет ее широкую популярность, но, с другой стороны, заставляет внимательно проверить возможность осуществления такой истории в реальной жизни.
Из приведенных выше сведений о первых великих герцогах Бадена ясно, что в 1812 г. правителем Бадена был Карл — отец якобы исчезнувшего ребенка. Еще важнее, что мать ребенка была не только великой герцогиней, но также приемной дочерью Наполеона, который в тот момент располагал неограниченной властью в Центральной Европе. Попытка похищения ребенка у столь высокопоставленных людей была бы совершенно безумным поступком и, несомненно, закончилась бы казнью всех в ней замешанных за государственную измену. Следует учесть также другое простое соображение. В 1812 г. и при исчезновении наследного принца оставалось два потомка Карла Фридриха от первого брака, из которых первый (Карл) был молодым человеком и в будущем мог иметь сыновей. Даже в маловероятном случае кончины Карла и Людвига без мужского потомства (который осуществился через восемнадцать лет, в 1830 г.) никто не мог предвидеть, что они предпочтут передать Баденское наследство неполноправной линии Хохбергов и сумеют настоять на этом перед великими державами.
Наконец, совершенно абсурдно предположение, что, пойдя на столь тяжелое преступление, как похищение наследника престола, участники этого преступления могли решиться оставить ребенка живым, многократно увеличивая риск разоблачения и допуская возможность полного провала их плана при возвращении похищенного ребенка в его семью.
В свете сказанного понятно, почему Стефания Богарне — мать якобы похищенного младенца, бывшая во время появления Гаузера еще не старой женщиной, никакого интереса к нему не проявила.
Отвергая обе версии, объясняющие судьбу Каспара Гаузера, следует попытаться ответить на вопрос — кто был виновен в преступлении, погубившем этого явно ни в чем не виноватого молодого человека.
Точнее будет в данном случае говорить о двух преступлениях, из которых первое связано с бесчеловечным обращением, которому подвергался Каспар Гаузер по время его заключения, и второе — с его убийством.
Можно думать, что легче указать на виновника первого преступления, чем на виновника второго. Явной уликой в первом случае надо признать предложение новым баварским королем Людвигом (который сменил Максимилиана) значительной суммы денег тому, кто укажет на происхождение Каспара Гаузера. Если (как считали многие) официальная история Гаузера была правильной, король потратил бы эти деньги без всякой пользы, так как он располагал возможностями выяснить происхождение неизвестного человека силами полиции без всяких затрат. Отсутствие каких-либо претендентов на получение обещанной премии могло означать, что король заранее знал о невозможности ответить на поставленный им вопрос и хотел только усилить уже и без того значительное внимание к личности Гаузера.
Большое значение имеет также то, что версию о Гаузере как похищенном баденском принце, впервые опубликовал еще при его жизни высокопоставленный баварский чиновник, известный юрист фон Фейербах. Затем нельзя не обратить внимания на сооружение баварским королем памятника Гаузеру, который не имел никаких заслуг и не был ничем связан с баварским королевским домом.
Главной уликой, обвиняющей баварское правительство в преступлении по отношению к Гаузеру, является год его появления в Нюрнберге — 1828, когда последний великий герцог из старшей линии Церингенов Людвиг был стар, болен и должен был вскоре умереть. Легко понять, что загадочная история Гаузера могла оказать влияние на окончательное решение вопроса о баденском наследстве, которое должно было быть принято после смерти Людвига.
