«Мягкая сила», «цветные революции» и технологии смены политических режимов в начале XXI века - Наумов Александр Иванович
Общественно-политический кризис в Египте и падение режима президента Хосни Мубарака были вызваны практически теми же факторами, что привели к «жасминовой революции» в Тунисе: безработица и бедность, неэффективность государственного и муниципального управления, гипертрофированный уровень коррупции, демографические и продовольственные проблемы, слабое социальное обеспечение, авторитарный характер правления, клановость и непотизм правящей верхушки. В этой связи интересно мнение отечественного исследователя М. З. Ражбадинова, который отметил, что «если в отношении революции в Тунисе можно использовать выражение французского общественного деятеля и политолога Алексиса де Токвиля — “Революции вспыхивают не тогда, когда массы живут хуже в абсолютном смысле, а тогда, когда их положение несколько улучшилось, вызвав, однако, значительный рост ожиданий”, то египетские события вполне вписываются в фразу русского теоретика анархизма Петра Кропоткина — “Если отчаяние и нищета толкает народ к бунту, то надежда на улучшение ведет его к революции”» [379]. Между двумя странами, конечно, существовали определенные различия, а именно: размер территории и численность населения (Египет превосходит Тунис в шесть раз по размеру территории и более чем в восемь раз по количеству жителей), уровень урбанизации (67 % в Тунисе и 43 % в Египте), роль армии в жизни общества, особенности внутренней и внешней политики, значение государства для арабского мира и т. д.
Как и Тунис, Египет к началу «финиковой революции» 2011 года явно не находился в критическом положении. В годы правления Мубарака египетская экономика развивалась вполне динамично, показав за тридцать лет рост в четыре с половиной раза, что являлось одним из лучших показателей для стран Третьего мира. Несмотря на негативное воздействие мирового финансово-экономического кризиса, египетская экономика продолжала демонстрировать неплохие показатели: в 2008 году рост ВВП Египта снизился, но составлял очень приличные 4,6 % в год. А в 2010 году экономический рост в Египте снова ускорился [380].
Политические реформы, правда, сильно отставали от экономических, а высокий уровень коррупции и традиционная египетская бюрократия препятствовали поступательному развитию рыночных отношений в стране. Как отмечает А. М. Васильев, «любая бумажка в государственном учреждении, получаемая из рук мелкого чиновника, могла стоить пятьдесят — сто фунтов при зарплате текстильщика триста пятьдесят фунтов в месяц (примерно семьдесят пять долларов США — А. Н.)…Взятки на высшем уровне исчислялись миллионами и десятками миллионов фунтов» [381]. Несмотря на позитивные экономические сдвиги в результате проведенных в нулевых годах неолиберальных по духу реформ, проблемы социально-экономического характера к моменту начала «арабской войны» сохранились и даже обострились.
Значительная часть населения Египта проживала за чертой бедности (хотя, как отмечают А. В. Коротаев и Ю. В. Зинькина, «египетская бедность — явление достаточно специфическое»). 40 % египтян жили менее, чем на два доллара в день, в то время как состояние президента Хосни Мубарака оценивалось в два-три миллиарда долларов США. Начавшийся в 2008 году рост мировых цен на продовольствие на фоне очень высокой зависимости Египта от продовольственного импорта привел к резкому падению жизненного уровня населения страны; за считанные месяцы за чертой бедности оказалось около трех миллионов египтян. Еще более увеличился итак внушительный разрыв в доходах между богатыми и бедными гражданами арабской республики [382].
Уровень безработицы в Египте к началу «финиковой революция» был по мировым меркам не особенно высоким — порядка 9 %, или около двух с половиной миллионов человек. Но почти половину из этой армии безработных составляла египетская молодежь в возрасте 20–24 лет, часто получившая диплом колледжа или университета (всего среди безработных в Египте было 43 % людей с высшим образованием). В ходе событий начала 2011 года эти безработные, молодые и образованные люди и составили ударную силу протестов. В целом, как справедливо полагают исследователи вопроса, сочетание многочисленной неустроенной высокообразованной молодежи и миллионов египтян, оказавшихся за считанные месяцы ниже уровня бедности, и создало социальный взрывчатый материал для свержения X. Мубарака [383].
В политическом отношении египетский режим, как и режим Бен Али, представлял собой «фасадную» и коррумпированную «управляемую демократию». Но он был гораздо более авторитарный, нежели тунисский, так как к моменту «финиковой революции» Египет почти тридцать лет находился в состоянии чрезвычайного положения, которое было введено после убийства президента А. Садата в 1981 году и которое Мубарак обещал отменить перед президентскими выборами 2005 года, но так и не сделал этого. Данная ситуация, в свою очередь, способствовала почти полной бесконтрольности сил безопасности (по оценкам экспертов к моменту «финиковой революции» в той или иной степени в аппарате спецслужб режима Мубарака состояло до двух миллионов египтян), в массовом порядке применявших насилие по отношению ко всем недовольным действиями властей. Не добавляло популярности правящему режиму и упорно распространявшиеся в стране слухи о желании правившего уже двадцать девять лет X. Мубарака выдвинуть своего младшего сына Гамаля, чье имя прямо ассоциировалось с гигантской коррупцией в правящей верхушке Египта, в качестве преемника на президентских выборах 2011 года (Гамаль Мубарак вызывал неприязненное отношение даже у египетских военных) [384].
Надо заметить, что к этому времени в Египте уже активно распространялся Интернет. Из восьмидесяти миллионов населения страны пятьдесят шесть имели мобильные телефоны, а двадцать два обладали возможностью выхода в Сеть. Причем доступ к Интернету для египтян (в основном образованной молодежи) был совсем необременительным; средняя цена доступа в Интернет-кафе составляла три-пять египетских фунтов (не более одного доллара США) за час. Благодаря такой информационной открытости (по арабским меркам, конечно) многие факты злоупотребления властей, реальные или мнимые, становились достоянием гласности и вызывали общественное возмущение.
Ряд экспертов считает, что свою роль в разжигании конфликта, как и в соседнем Тунисе, сыграл сайт WikiLeaks, в изобилии публиковавший секретные материалы о внутриполитической ситуации в Египте. В частности, там упоминалось о намерениях президента Мубарака в 2008 году назначить директора Службы общей разведки (главной гражданской спецслужбы Египта) Омара Сулеймана своим преемником. Также на данном сайте были опубликованы депеши американских дипломатов из Каира с сообщениями о подготовке Вашингтоном государственного переворота в Египте [385]. Забегая вперед, отметим, что спустя три дня после начала «финиковой революции», 28 января 2011 года в британской газете The Daily Telegraph появилась статья под названием «Протесты в Египте: США тайно поддерживали лидеров, стоящих за восстанием». В публикации излагалось содержание выложенной на сайте WikiLeaks той самой секретной депеши, отправленной в конце декабря 2008 года послом США в Каире М. Скуби в Вашингтон. В ней говорилось, что объединение оппозиционных групп подготовило план по свержению президента X. Мубарака и установлению в 2011 году в Египте демократического режима. The Telegraph сообщала также, что в Facebook создана группа активистов, которая привлекала к сотрудничеству молодых образованных участников и использовала сайты социальных сетей для того, чтобы дирижировать протестами. Указанный документ, опубликованный WikiLeaks, касался также вопроса о счетах египетской верхушки, которые рекомендовалось использовать как средство давления на администрацию президента Мубарака [386].
