Всемирная история без комплексов и стереотипов. Том 2 - Гитин Валерий Григорьевич (читать книги онлайн полностью без регистрации TXT) 📗
Елизавета, несомненно, была.
Кроме Алексея Разумовского, ее законного супруга, у нее были бурные романы, но, нужно отдать ей должное, они не являлись простыми актами удовлетворения похотливого томления, как это зачастую имело место у Екатерины Великой. В качестве характерных примеров можно привести ее многолетнюю связь с Иваном Шуваловым, известным русским просветителем, и Никитой Бекетовым, блестящим офицером и заядлым театралом, внесшим весомый вклад в создание русского драматического театра. Но Бекетов был как бы облачком при переменчивом ветре, а вот Шувалов прошел через ее жизнь если не красной нитью, как Разумовский, то, по крайней мере, жирным пунктиром. Друг Ломоносова, он активно содействовал учреждению Академии художеств и Московского университета, целого ряда школ, гимназий и кадетских корпусов.
КСТАТИ:
Указ об учреждении Московского университета был подписан Елизаветой 12 января 1755 года, в день именин матери Шувалова — Татьяны Семеновны.
С тех пор этот Татьянин день (по новому стилю — 25 января) особо отмечается в Московском университете, да и не только в нем.
Были и другие фавориты, но они промелькнули без следа, как падающие августовские звезды. Что ж, красивая и умная женщина имеет право на мимолетные капризы…
Это была последняя российская императрица, в жилах которой текла хоть половина русской крови. Подавляющее большинство следующих императриц были немецкими принцессами.
Собственно, не в этом дело…
П. Пикассо. Обнаженная
21 апреля 1729 года в семье немецкого князя Христиана-Августа Ангальт-Цербстского родилась девочка, которую нарекли Софией-Августой-Фредерикой.
По одной из версий, ее подлинным отцом был Иван Бецкой, сотрудник российского посольства в Париже, по другой, более правдоподобной, — прусский король Фридрих II Великий, дальний родственник ее матери, но ни одна из версий не подтверждена ничем более осязаемым, чем предположения…
Когда девочке было лет десять, ее привезли в город Эйтин, столицу Любекского княжества, где ей довелось познакомиться с одиннадцатилетним голштинским принцем Карлом-Петром-Ульрихом, ее дальним родственником по материнской линии.
Мальчишка был некрасив, груб и несносен. Он корчил за столом дикие рожи, капризничал и с видимым удовольствием щипал сидевшую рядом Софию.
Тогда, в тот вечер, никому не могло прийти в голову, что через пять лет этот мальчишка, племянник императрицы Елизаветы Петровны, будет великим князем и наследником российского престола, а маленькая София — его супругой, будущей императрицей Екатериной II Великой (1729—1796 гг.).
А мальчишка со временем тоже будет первым лицом, императором Петром III (1728—1762 гг.), но очень недолго и бесславно.
21 августа 1744 года состоялось их венчание, накануне которого София приняла православие, став Екатериной Алексеевной.
Как оказалось, гадкий мальчишка не только не изменился к лучшему за прошедшие годы, но напротив, стал к тому же пьяницей и грязным развратником.
Их супружеские отношения не сложились с самого дня их пышной полуторанедельной свадьбы.
Он не смог, да и не захотел сделать ее женщиной. Некоторые историки упоминают об анатомической подробности, препятствовавшей полноценному сексуальному контакту, что-то вроде блокировки крайней плоти, от которой наследника российского престола излечили одним движением скальпеля. Однако это как-то не вяжется с его похабнейшими приключениями как раз в тот период, когда он якобы не был способен к ним. Он ведь никогда не был полноценным человеком — вздорный, жестокий, грубый и глупый до подозрений в психической патологии.
А державе нужен был наследник престола, и взаимоотношения молодых супругов стали всерьез беспокоить императрицу Елизавету. После нескольких бесплодных попыток наставить племянника на путь истинный, она принимает нестандартное решение, впрочем, достаточно часто встречающееся в анналах Истории…
В комнату Екатерины входит ее гувернантка и статс-дама Мария Чоглокова, усаживается на банкетку и произносит следующее:
— Я буду говорить с вами без всяких ухищрений. Необходимо, чтобы вы поняли меня правильно. Россия ждет от вас наследника. Он необходим империи, весь народ просит этого в своих молитвах… Простите мою откровенность, но, верно, среди окружающих найдется кто-либо, кого вы предпочитаете всем остальным? Выбирайте между Сергеем Салтыковым и Львом Нарышкиным…
Это был недвусмысленный приказ императрицы.
И не такой уж неприятный или невыполнимый.
Екатерина, по некоторым данным, к тому времени уже подарила свою девственность красивому вельможе Сергею Салтыкову, так что приказ Елизаветы был очень кстати. Впрочем, возможно, приказ был продиктован истинным положением вещей, которое едва ли могло долго оставаться тайной при всеобщем дворцовом соглядатайстве и доносительстве.
Так или иначе, но 20 сентября 1754 года столица отметила орудийным салютом рождение Павла Петровича, законного наследника российского престола. Правильнее, конечно, было бы величать его Павлом Сергеевичем, но такие понятие как «правильное» и «разумное» далеко не всегда совпадают. Между прочим, когда Салтыков распустил язык в отношении своего отцовства, он стал вечным посланником. Все-таки нужно отдать должное эволюции нравов: во времена Петра Великого его бы посадили на кол, предварительно вырвав язык, во времена Ивана Грозного сделали бы то же самое, но язык вырывали бы раскаленными щипцами…
В наше время его бы тоже не оставили в живых, так что эпоха Просвещения — самая, пожалуй, мягкая из всех прочих. А, может быть, самая беспечная?
Скорее всего.
А у Екатерины началась эротическая эпопея длиною во всю оставшуюся жизнь, эпопея, которая со временем обросла неимоверным числом домыслов, легенд, анекдотов, создавшим славу новой Мессалины этой женщине, которая только после шести с лишним лет супружества познала радости физической любви. Правда, она с лихвой наверстала все упущенное…
Екатерина II Великая
После Салтыкова ее любовником был польский дипломат Станислав-Август Понятовский. Узнав о романе, муж сначала устроил большой шум с элементами драки, но потом образумился, не желая прослыть на всю Европу рогоносцем (вспоминаются столь популярные среди нашей разбогатевшей черни — «евроремонт», «европрическа», «европохудение». А в этом случае — «евророгоносец»?), и даже устраивал пирушки на четверых: Екатерина, Понятовский, Петр и его любовница Елизавета Воронцова, вульгарная и некрасивая, как смертный грех, фрейлина. Когда все уже бывало съедено и выпито, Петр, усмехаясь, говорил:
— Ну, дети мои, я вам больше не нужен, я думаю.
И уходил вместе с Воронцовой.
А Екатерина, изрядно утомив своего возлюбленного, часто задумывалась в такие ночи о том, что древняя, как мир, плотская утеха, которая, как правило, порабощает женщину, действует на нее совершенно противоположным образом, придавая все новые силы и чувство обладания не только своим партнером, но и всем, что окружает ее, всем без исключения…
Скорее всего, она была тем, кого в наше время называют «энергетическим вампиром», подпитываясь теми волнами, что излучает мужчина во время полового акта.
Впоследствие она напишет в своем секретном дневнике, что попросту пользовалась мужчинами, а использовав, готова была бросать их в огонь, как старую сломанную мебель.
Екатерина родила от Понятовского девочку, которая умерла вскоре после торжеств по этому поводу. Похоронена она была не в Петропавловском соборе — усыпальнице Дома Романовых, а в Александро-Невской лавре, что ясно говорило о том, что девочка была нагулянной.
