Мировые загадки сегодня - Адабашев Игорь Иванович (мир книг TXT) 📗
Углубленное познание живых организмов заставило по-новому взглянуть на некоторые стороны эволюционной теории. Опять старая история! На этот раз бионика сокрушает установившиеся догмы, приносит с собой точные научные истины, а телеологи спешно поднимают крик о «крахе эволюционного учения».
А суть дела, в частности, в следующем. Крупнейшие естествоиспытатели прошлого века Альфред Уоллес и Генри Бейтс, развивая дарвиновское учение, обосновали теорию мимикрии — подражания незащищенных животных в окраске и форме животным, защищенным, несъедобным или хищным.
Вы, конечно, прекрасно помните еще по школьным урокам всевозможных бабочек с защитной окраской, гусениц, подражающих сухому сучку, и желтопятнистых ящериц, сливающихся с почвой. Почему-то именно этот раздел школьной биологии лучше всего западает в память.
В ряде музеев имеется бабочка каллима, точно имитирующая сухой лист бука.
Отросток заднего крыла такой бабочки повторяет очертания черешка листа и плотно касается ветки. Целый век каллиму рисовали во всех учебниках и экспонировали в музеях именно сидящей на сухой ветке, вверх головой, так что «черешок» плавно переходил в очертания ветки. Полная иллюзия сухого листочка, «классический» пример великолепной мимикрии.
Но вот неприятный конфуз. Собственно, никто никогда не видел живую каллиму сидящей на ветке, да еще на сухой. А когда стали выяснять причину, то оказалось, что эта бабочка — обитательница влажных болот. И сидит она всегда на траве, широко расправив крылья, которые у нее сверху окрашены не в бурый цвет сухих листьев, а в ярко-синий с оранжевыми пятнами. Если изредка каллима и присядет на веточку, то, сложив крылья, она всегда усаживается вниз головой, так что удивлявшие людское воображение подражательные «жилки листа» и «черешок» располагаются прямо противоположно очертаниям соседних листьев.
Приведенный пример принципиально важен. Он наглядным образом свидетельствует, что люди в погоне за истиной порой приписывают природе не то, что существует объективно, а то, что им хотелось бы видеть. И вот в музеи всего мира несут сухие листья бука, ибо именно на эти листья похожа окраска и рисунок крыльев каллимы. Затем истина в буквальном смысле «переворачивается» с ног на голову, ибо каллиму, как мы говорили, усаживают противоположно ее естественной позе… Затем мы умиляемся необычной мимикрической приспособленности.
Люди во многом упрощенно объясняли вполне реально существующие особенности и поступки живых существ. Научные данные бионики отбросили неверные гипотезы, открыв тем дорогу к поискам истины.
Подобных примеров можно привести много. Известно, что многие ядовитые насекомые и цветы имеют особо яркие и броские окраски. Некоторые неядовитые насекомые имеют такую же окраску. Это было воспринято людьми как определенное «стремление» неядовитых насекомых ввести в заблуждение своих смертельных врагов — птиц.
Но где критерий ядовитости и неядовитости? Установлено также, что некоторые птицы видят цвета не так, как люди. В частности, столь «модный» у ядовитых (по крайней мере с нашей точки зрения) насекомых ярко-красный цвет воспринимается такими птицами как спокойный зеленый.
Короче говоря, исследователи долгое время смотрели на природу своими глазами, пробовали все на свой вкус и зачастую приписывали животным свойства, присущие только человеку (антропоморфизм). Ведь это факт, что наличие рисунка черепа на крыльях бабочки «мертвая голова» или специфически «по-крокодильему» вытянутая головка крошечной цикады объяснялись как устрашающие защитные средства! Дескать, птичка, увидев «мертвую голову», быстренько вспомнит череп мертвого человека, а встретив на дереве цикаду, подумает о крокодиле и уберется подобру-поздорову…
Дарвинизм и во многом работы А. Уоллеса помогли людям правильно понять материальные причинно-следственные связи эволюции живого мира, изгнать (или по крайней мере расшатать) телеологические заблуждения о божественной целенаправленности и разумности природы. Казалось бы, навсегда покончено с одухотворением природы, оставшимся в наследство нам от наших далеких предков.
Но вдруг стало видно, что ошибочные идеи одухотворенности были заменены в какой-то мере со стороны отдельных ученых, неверно и упрощенно понявших принципы мимикрии, не менее ложными и во многом сходными взглядами антропоморфизма.
Что это — удар по дарвинизму и в целом по диалектическому материализму? Идеалистам всех мастей и оттенков очень хотелось бы представить дело именно так.
Но удар-то нанесен как раз по идеалистам и религиозному мировоззрению. Совершается обычный процесс углубления и уточнения человеческих знаний. Работы Уоллеса, Бейтса и других теоретиков мимикрии были светлым лучом, пронизавшим мрак тайн и загадок. Как мы уже говорили, иногда эти лучи врываются в неведомое научными заблуждениями. Это понятно: трудно сразу правильно разобраться в новом. Но накапливаются материалы, наблюдения, выясняются определенные закономерности. Приходят более совершенные методы исследования. Разве мог Альфред Уоллес, обрабатывая коллекции в своей соломенной хижине на заброшенном острове Ару, догадаться, что птица смотрит на красное, а видит зеленое, а муравей через обоняние воспринимает… форму предметов! Развилась бионика с ее изумительными приборами, позволяющими изучать животный мир, не прибегая к свидетельству органов человеческих чувств, которые порой не могут заменить тот или другой прибор. Степень познания природы позволяет отбросить ошибки и заблуждения. Теперь человек получает заманчивую возможность взглянуть на мир глазами птицы или рыбы. Наблюдать природу, в которой, например, видно лишь то, что движется или… пахнет. Те же цветы, деревья, травы, животные, рассматриваемые с различных «точек зрения», постепенно начинают приобретать сотни отличительных обликов.
Биологические науки взяли «на вооружение» физические и химические методы исследования с их тончайшей и сложнейшей приборной техникой. Это позволяет, с одной стороны, отбросить неверно понятые представления о мимикрии, а с другой, напротив, — глубоко и основательно исследовать все действительно существующие виды приспособительных явлений, возникающие в ходе естественного отбора.
Для примера остановимся на дарвинском криптизме (имитации животными основного фона местности, где они живут).
Это действительно блестящий пример, ибо он наглядно показывает, как современная урбанизация и массовая индустриализация, вызывающие загрязнение окружающей среды, наглядно сказываются на естественном отборе.
Речь идет о березовой пяденице — обычной бабочке, широко распространенной в Европе. Испокон веков она была белой бабочкой с небольшими темными пятнышками на крыльях и на теле. В силу своей окраски она была практически неразличима на светлых стволах берез, покрытых лишайниками.
Лишайники очень чутки к загрязнению воздуха, в особенности к дыму каменного угля. Поэтому некоторые менее устойчивые виды их стали исчезать в индустриальных районах, а белые стволы берез покрылись копотью. В результате, например, в промышленных районах Англии 95 процентов этих бабочек приобрели темную окраску. В то же время в сельских районах Шотландии и Ирландии сохранились белые пяденицы.
Любопытно, что в районах успешной борьбы с загрязнением окружающей среды, где соответственно уменьшается количество копоти и грязи, уменьшается и количество многих видов насекомых, принявших темную окраску. Так, в окрестностях Бирмингама (Англия) численность темной формы двухточечной божьей коровки за 10 лет понизилась вдвое — как и загрязненность воздуха.
Но не следует думать, что в природе нет демонстративной, ложно предостерегающей окраски. Все это есть, включая высшую степень приспособительной окраски — мимикрию, при которой организм подражает и форме и цвету, а порой и поведению хорошо защищенного организма другого вида. О всем этом можно подробно и интересно узнать в книге Б. Медникова «Дарвинизм в XX веке», вышедшей в издательстве «Советская Россия» в 1975 году. В частности, автор пишет: «Хороший пример демонстративной окраски — яркие глазчатые пятна на крыльях многих бабочек из разных семейств… Как правило, они сидят, если их не тревожить, так, чтобы глазчатые пятна были не видны. Достаточно их побеспокоить, как они раскрывают крылья, и открываются пятна, похожие на глаза крупного позвоночного. Это чистый блеф, однако… птицы пугаются их и немедленно бросают вполне безобидную добычу».
