Прикладная философия - Герасимов Георгий Михайлович (лучшие книги .txt) 📗
Однако, в обществе, как правило, все же удается выделить достаточно большие группы, имеющие по ключевым для политики вопросам совпадающее мнение. Некий водораздел общественного мнения может проходить по проблемам национальным, расовым, территориально-географическим, профессиональным и т. д. Политэкономия в качестве такого ключевого раздела общественных интересов предлагает считать имущественный вопрос, конкретно, отношение к собственности на средства производства. Насколько такое деление правомочно?
Из всей теории марксизма, когда основные результаты специально подгонялись под желаемый итог, следовало, что такое разделение общества на имущественные классы, с явно полярными политическими интересами, одно из самых лучших для буржуазного общества. Вероятно, это все же не совсем так. Во-первых, мы уже видели, что при определении интересов рабочего класса, марксизм больше ориентировался на свои революционные желания, чем реалии жизни, во-вторых, такое деление на классы изначально содержит в себе большую погрешность. К примеру, в рабочий класс, в соответствии с марксистским определением попадают инженер, врач и юрист, без собственной частной практики, научный работник, преподаватель и т. д. Другим элементом, сильно ухудшающим модель, является то, что марксизм предполагает определенное внутриклассовое единство интересов, целей и методов решения своих проблем. Но поскольку в единую группу попадают люмпен-пролетарий, рабочий без квалификации, квалифицированный рабочий, рабочий-мастер экстра класса, «способный подковать блоху», батрак, интеллигенты из предыдущего примера и т. д., то это единство становится более чем сомнительным.
При таком аналитическом делении общества существенен также вопрос, когда проводится эта оценка. Если речь идет о том, как люди проголосуют на выборах, или по какую сторону баррикад окажутся в случае гражданской войны, то результат будет один. На него в частности может очень серьезно влиять непосредственный подкуп или массированная информационная атака накануне такого возможного противостояния. А если речь идет о социальных тенденциях, проходящих за значительные времена, когда мнение отдельного человека ни чего всерьез не решает, никто им специально не занимается, то это будет более чистый результат, с меньшей погрешностью.
Однако, поскольку в этой области вообще точность оценок невелика, то марксистский способ аналитического раздела общества оказывается вполне приемлем, но только лишь для сильно поляризованных по уровню жизни обществ. Для Западной Европы это имело место в девятнадцатом веке, для России еще и начале двадцатого. Двадцатый век для развитых рыночных государств ознаменовался развитием новых технологий, возникновением антимонопольного законодательства, и как результат, оживлением рынка, мелкого и среднего бизнеса, общего подъема уровня жизни среднего класса. Марксистский классовый анализ, упрощенный по своей сути, стал неприемлем. Но он может давать неплохой результат для более бедных обществ, и лучше подходит к анализу социальных тенденций, чем к общественному противостоянию, поэтому вполне годится для анализа Советского общества, которое строилось в значительной степени под влиянием идеологии марксизма, было и остается весьма бедным, и в котором до последнего времени практически не было выраженного политического противостояния, поскольку рынок отсутствовал, в том числе и политический, вместе с рыночными попытками осознанно влиять на противостоящие стороны.
Согласно тому, что говорилось в коммунистических учебниках политэкономии социализма, в СССР было два дружественных класса, рабочих и крестьян, а также интеллигенция, называемая не классом, а прослойкой. Исходя из марксизма, это полнейшая чушь. В марксистской политэкономии главный вопрос – это отношение к собственности на средства производства. В СССР декларировалась общенародная собственность, иногда это понятие путалось с государственной, но к вопросу о собственности декларации не имеет прямого отношения. Юридически право собственности состоит, как минимум, из трех компонентов: владения, пользования, распоряжения. И для огромного завода, и для крохотного предприятия можно было выделить группу чиновников, включающую директора с его замами, плюс к этому нескольких вышестоящих чиновников, а также партийных функционеров, которые сообща осуществляли все три названные функции по отношению к рассматриваемому предприятию. Что такое «владение» в данном случае? Это управление охраной, пропускным режимом на территорию, защита от любого субъекта, пожелавшего оспаривать право собственности на этот объект. «Пользование» – это использование возможностей этого предприятия, распоряжение его продукцией, извлечение его функциональных возможностей и прибыли, назначение руководителей и их подотчетность. «Распоряжение» – это принятие решение о строительстве предприятия, реконструкции, закрытии, расширении или перепрофилировании, продаже его оборудования, списании оборудования и т. д. Все эти права находились в руках названных чиновников, либо делегировались их приказами нижестоящим.
Таким образом, строго по Марксу, в СССР господствующим классом, являвшимся собственником средств производства, был класс государственных чиновников. Система была запутанной тем, что каждый чиновник был назначаемым лицом, т. е. над ним было начальство, которое при желании могло его заменить, он не мог передать свое право собственности по наследству и т. д. Но это как раз и подтверждает сказанное. Собственником средств производства являлся именно класс чиновников, а не отдельные лица этого класса. А право наследования этой привилегии, принадлежности к господствующему классу, хоть и не было формально узаконено, но выполнялось не менее строго через иные механизмы. Кроме господствующего класса был другой, лишенный средств производства, – трудящиеся. Он был гораздо многочисленнее и разнороднее, существенно различался по уровню жизни, условиям труда, образованию и культуре. Государство декларировало право собственности на средства производства для части трудящихся – колхозного крестьянства, но практически это не выполнялось. Права собственности в большей мере оставались у чиновников. Руководитель предприятия реально назначался райкомом партии, и отчитывался больше перед ним, чем перед общим собранием колхоза, а райком в большинстве случаев еще и указывал, что и когда сеять, как поступать с урожаем, какую его часть сдавать государству и по каким ценам и т. д. Таким образом только формальное владение оставалось за колхозниками, которое при государственной необходимости тоже легко нарушалось, а большая часть прав пользования и распоряжения оставалась за государственными чиновниками и партийными функционерами, которые, естественно, входили в класс госчиновников. Т. е. Советское общество было классовым, с двумя основными классами. Господствующим, был класс государственных чиновников, вторым был класс трудящихся. Правящая коммунистическая партия в СССР выражала интересы господствующего класса, ее функционеры сами были частью чиновничьего аппарата. Поскольку общество было бедно и политически не поляризовано, т. е. классовые противоречия скрыты от подавляющего большинства угнетенного класса, то эта модель неплохо отражает реальность и может быть использовано для анализа общественных тенденций.
Политический рынок
Товаром на политическом рынке является политический курс. Для потребления этого товара необходимо время. Поэтому, после того, как общество сделало свой выбор, оно на определенное или неопределенное время вынуждено довольствоваться сделанным приобретением, до следующей подобной «покупки». В тоталитарных обществах это время определяется временем существования политического режима или продолжительностью жизни диктатора, в демократических регламентировано законом. Общество заинтересовано в том, чтобы иметь возможность как можно чаще корректировать политический курс, во-первых, для того, чтобы реагировать на изменения ситуации, во-вторых, чтобы быстрее исправить ошибку в случае неудачного выбора, в-третьих, чтобы заставить того, кто пришел к власти больше думать о своих избирателях. Однако другой механизм не позволяет сделать это время слишком коротким. Во-первых, понятие политического курса предполагает его растянутость во времени, т. е. реализовать курс и оценить его адекватность можно только за какое-то время. Во-вторых, один человек, даже оказавшись на вершине политической структуры, как правило, ничего не в состоянии изменить в одиночку. Он приводит за собой команду, которая должна будет войти в руководство управленческой структуры общества, подчинить структуру продекларированным в избирательной программе целям и методам. В-третьих, такая смена политического руководства не очень дешевая операция.
