Верховный суд СССР - Коллектив авторов (читаем книги бесплатно txt) 📗
Об этих указаниях Верховного Суда СССР следует особо вспомнить сейчас, когда после значительного перерыва расширилась и усилилась научная разработка проблем защиты в уголовном процессе и решительно преодолеваются ошибочные взгляды на роль адвокатов, выступающих в качестве защитников по уголовным делам, повышается и укрепляется авторитет советской адвокатуры.
В постановлении от 18 марта 1963 г. уделяется внимание такому важному вопросу, как оценка доказательств вообще и признания обвиняемым своей вины в частности: «Суды еще не добились полного устранения неправильного подхода к оценке доказательств. Находясь в плену распространявшихся ранее лженаучных взглядов, выражающихся в переоценке доказательственного значения признания обвиняемым своей вины, некоторые судьи основывают вывод о виновности подсудимого только на его признании, а не на оценке всех доказательств, исследованных во время судебного разбирательства. Объяснения подсудимого нередко отвергаются по таким мотивам, которые свидетельствуют о попытке переложить обязанность доказывать невиновность на самого подсудимого, что категорически запрещается законом»237.
В постановлении Пленума указывается на необходимость «устранить встречающиеся в судебной практике ошибочные взгляды об особом доказательственном значении признания обвиняемым своей вины. В соответствии со ст. 77 УПК РСФСР и аналогичными статьями УПК других союзных республик признание обвиняемым своей вины может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении его совокупностью других доказательств, собранных по делу»238.
В рассматриваемом постановлении от 18 марта 1963 г. имеются и другие имеющие принципиальное значение указания. Первое — о недопустимости основывать приговор на материалах предварительного следствия, не рассмотренных в судебном заседании (это разъяснение ст. 43 Основ применительно к более широкому и общему вопросу о соотношении предварительного следствия и судебного разбирательства). Второе положение, в законе в виде отдельной нормы не сформулированное, но вытекающее из содержания всех процессуальных норм, особенно относящихся к доказательствам, заключается в том, что фактические данные могут иметь доказательственную силу только при условии, если они получены с соблюдением всех требований процессуального закона. Если фактические данные получены с нарушением закона, не облечены в предписанную законом процессуальную форму, они не имеют доказательственной силы, не могут быть положены в основу приговора. Иными словами, доказательство, полученное незаконным путем, не есть доказательство. В науке советского уголовного процесса это положение высказывалось, но оно не подвергалось достаточно глубокому и полному исследованию несмотря на его чрезвычайную важность и в теоретическом, и в практическом отношении.
Во всем содержании этого постановления Пленума очень отчетливо проявляется не только юридический аспект рассматриваемых вопросов соблюдения законности в правосудии, но и этический, нравственный аспект, что совершенно необходимо ввиду того, что социалистическая законность имеет нравственную основу и требование строжайшего соблюдения законности является не только политическим и юридическим требованием, но и требованием этическим, нравственным.
Этические вопросы в судебной деятельности были рассмотрены в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 25 февраля 1967 г. «Об улучшении организации судебных процессов, повышении культуры их проведения и усилении воспитательного воздействия судебной деятельности».
Культура судебных процессов охватывает различные аспекты судебной деятельности: она означает как строжайшее соблюдение культуры поведения судей и участников процесса, обстановки судебного заседания и т. п. (то, что иногда именуется этикетом), так и нравственное обоснование судебной деятельности, соответствие судебных действий требованиям не только юридических, но и нравственных норм и принципов. Необходимость в научной разработке этических основ судебной деятельности (того, что носит название судебной этики), назрела давно, и сейчас в этом направлении делаются первые шаги. Несомненно, научная неразработанность проблем судебной этики затруднила подготовку данного постановления Пленума. Но несомненно и то, что принятие этого постановления послужило стимулом и толчком к активизации научных исследований в области судебной этики.
В постановлении от 25 февраля 1967 г. следует прежде всего отметить общее положение о связи культуры судебных процессов с соблюдением законности: «Культура судебной деятельности неразрывно связана с точным и неуклонным соблюдением социалистической законности и является показателем политической зрелости и деловой квалификации судебных работников, свидетельствует о правильном понимании ими своего служебного долга»239. И далее: «Надлежит иметь в виду, что культура судебного процесса требует неуклонного и точного соблюдения материального и процессуального законов и безупречного поведения всех участников процесса. Судьи, в особенности председательствующие в судебном заседании, в силу закона в первую очередь несут ответственность за выполнение установленных законодательством правил судебного разбирательства дел и должны быть примером их выполнения»240.
Особое значение имеют содержащиеся в постановлении Пленума указания на недопустимость предвзятости судей и неравного их отношения к участникам процесса. В постановлении сказано: «Не изжиты случаи, когда некоторые судьи в ходе судебного заседания высказывают свое мнение по существу дела или исследуемых доказательств до решения этих вопросов в совещательной комнате...»241.
Во многих решениях Пленума и коллегий Верховного Суда СССР давно уже твердо проводится положение, согласно которому существенным нарушением закона является отклонение судом ходатайства по мотивам, которые предрешают вывод суда о виновности подсудимого, например если суд отклоняет ходатайство защитника о вызове свидетелей для установления обстоятельств, оправдывающих подсудимого, по тем мотивам, что показаниями уже допрошенных свидетелей виновность подсудимого доказана. Верховный Суд считает это грубым нарушением закона, так как вопрос о том, доказана или не доказана виновность подсудимого, может быть решен только приговором суда242.
Это положение сформулировано в постановлении Пленума от 25 февраля 1967 г. в плане, так сказать, процессуальном: судьи не вправе высказывать свое мнение по существу дела в ходе судебного разбирательства. Но смысл данного указания лежит глубже, в плане этическом: в ходе судебного разбирательства судьи не должны внутренне, в своем сознании связывать себя какими-либо мнениями по существу дела, они должны избегать даже для себя делать какие-либо выводы относительно доказанности или недоказанности исследуемых фактов, пока все доказательства не будут проверены с исчерпывающей полнотой, пока судьи в совещательной комнате не приступят к решению по своему свободному внутреннему убеждению вопросов о виновности и степени ответственности подсудимого.
Есть все основания вспомнить замечательные слова М. И. Калинина, произнесенные им в 1924 году: «Я скажу, что судья иначе работает, чем следователь и прокуратура, которые изыскивают все мотивы и доказательства преступления, которое совершено, — судья не может на основании только этих данных и доказательств прокуратуры решать вопрос; он должен выслушать и адвоката, но после того, как он всех выслушает, у него должна быть мысль свободна»243.
В рассматриваемом постановлении Пленума содержится и другое положение, тоже и процессуального и этического характера — недопустимость проявления судом неравного отношения к участникам процесса и возбуждаемым ими ходатайствам244.
В постановлении прямо не сказано, каково это неравное, неодинаковое отношение суда, но из содержания, смысла данного постановления, а также ранее нами рассмотренного постановления Пленума от 18 марта 1963 г. «О строгом соблюдении законов при рассмотрении судами уголовных дел» и из многих решений Верховного Суда СССР по конкретным уголовным делам совершенно несомненно, что речь идет о проявлении судьями односторонне обвинительного подхода, о благоприятствовании обвинению в ущерб защите, об ущемлении прав и ограничении возможностей защиты.
