Все о внешней разведке - Колпакиди Александр Иванович (книга бесплатный формат txt) 📗
21 июня 1941 г., за несколько часов до начала Великой Отечественной войны, И. А. Чичаев был отозван в Москву и назначен начальником 5-го (англо-американского) отдела 1-го управления НКГБ СССР. С началом войны переведен в Особую группу при наркоме, где стал готовиться к работе резидентом в оккупированных северозападных районах страны по развертыванию там партизанского движения. Однако накануне заброски в тыл врага получил приказ наркома ГБ В. Н. Меркулова заниматься эвакуацией сотрудников аппарата разведки и. членов их семей в Новосибирск.
После возвращения в Москву совместно с В. М. Зарубиным принимал участие в переговорах с миссией британской разведки СИС о взаимодействии в борьбе против нацистских спецслужб. В результате переговоров было подписано соглашение о сотрудничестве.
С сентября 1941 г. — представитель НКВД в Лондоне, одновременно с 1944 г. — поверенный в делах СССР при союзных эмигрантских правительствах.
В мае 1945 г. получил назначение резидентом в Хельсинки. Однако по пути из Лондона в СССР поступило новое назначение, и И. А. Чичаев отправился в Прагу в качестве резидента и советника НКГБ под прикрытием чрезвычайного и полномочного посланника СССР в ЧСР И.Тихонова.
В 1947 г. по возвращении в Москву работал начальником отдела, а затем, с 1948 г., — заместитель начальника Управления КИ при СМ-МИД СССР. Одновременно преподавал в ВРШ. В 1951 г. командирован в Берлин во главе специальной оперативной группы по работе с перебежчиками из западных оккупационных зон.
В 1952 г. после перенесенного инфаркта вышел на пенсию по состоянию здоровья.
После отставки занимался литературным трудом. Автор трех книг («Незабываемые годы», «Страницы минувших дней», «Рузаевка на заре Октября»), многочисленных статей и очерков.
Умер в Москве.
Награжден орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденами Красной Звезды и «Знак Почета», многими медалями. Чрезвычайный и полномочный посланник 2-го ранга (1945).
Прибыв в Сеул в сентябре в качестве консула, Чичаев через некоторое время обратил внимание на молодого японского офицера Хироси Отэ. Будучи специалистом по. России, Отэ принимал участие в оккупации советского Дальнего Востока, а с 1923 года служил в Корее в Главном жандармском управлении в Сеулe. Его задачей было поддержание контактов с представителями белой эмиграции и вербовка среди русских, китайцев и корейцев агентуры для разведывательной деятельности на территории СССР.
Отэ привлек к себе внимание Чичаева тем, что не скрывал своего желания подзаработать на перепродаже земельных участков, принадлежавших царской миссии в Корее. И однажды, в 1927 году, по указанию Чичаева сотрудник резидентуры Василий Васильевич Кузнецов под благовидным предлогом пригласил Отэ к себе домой. В ходе доверительной беседы Отэ согласился сотрудничать с советской разведкой. При этом он сослался на
материальные затруднения. Так в сеульской резидентуре ИНО появился ценный источник, которому присвоили оперативный псевдоним Абэ.
Среди переданных Отэ материалов необходимо назвать документы Генерального штаба японской армии, штабов Квантунской и Корейской армий, Главного жандармского управления, полиции, генерал-губернаторства Кореи, японской разведки и контрразведки. Но самое главное— он передал Чичаеву документ, имевший высшую степень секретности, содержание которого было немедленно доложено И. Сталину. Это был меморандум, составленный в 1927 году премьер-министром и министром иностранных дел Японии генералом Танакой, в котором излагалась: программа японской военной экспансии и борьбы за мировое господство. Позднее эту программу назвали «Меморандум Танаки». Для того чтобы понять важность этого документа, необходимо ознакомиться с некоторыми выдержками из него:
«Если мы в будущем захотим захватить в свои руки контроль над Китаем, мы должны будем сокрушить США... Но для того чтобы завоевать Китай, мы должны сначала завоевать Маньчжурию и Монголию. Для того чтобы завоевать весь мир, мы должны сначала завоевать Китай. Если мы сумеем завоевать Китай, все остальные
азиатские страны и страны южных морей будут нас бояться и капитулируют
перед нами...
Имея
в своем распоряжении
все ресурсы Китая, мы перейдем к завоеванию Индии, Архипелага, Малой Азии, Центральной Азии и даже Европы. Но захват в свои руки контроля над Маньчжурией и Монголией является первым шагом».
Относительно СССР в «Меморандуме Танаки» высказывались следующие планы:
«В программу нашего национального роста входит, по-видимому, необходимость вновь скрестить мечи с Россией на полях Монголии в целях овладения богатствами Северной Маньчжурии».
Чуть позднее текст «Меморандума Танаки» был передан в Москву и харбинской резидентурой внешней разведки. В Кремле были обеспокоены агрессивными планами Токио и поэтому пошли на беспрецедентный шаг. В 1929 году «Меморандум Танаки» был опубликован в китайском журнале
«Чайна критик». Несмотря на официальные опровержения японского правительства, эта публикация на некоторое время вынудила Токио отказаться от провокаций в отношении СССР. Что касается дальнейшей судьбы программы Танаки, то в 1946—1948 годах она фигурировала на Токийском международном трибунале по делу японских военных преступников в качестве документа № 169.
Однако, понимая всю серьезность угрозы со стороны Японии дальневосточным территориям СССР, кремлевское руководство требовало от резидентур внешней разведки в Японии, Китае и Корее новые сведения о планах и практических действиях Токио в Китае, Маньчжурии и Монголии. Например, в Сеул было направлено следующее указание:
«В дальнейшей работе особенное внимание обращайте на выявление всяких фактов подготовки агрессии против СССР вообще и советских интересов в Северной Маньчжурии, Монголии и на Дальнем Востоке в частности» [82].
Выполняя это указание, сотрудники сеульской резидентуры активизировали работу по приобретению источников в японской армии и спецслужбах. Так, при помощи Отэ в период с 1928 по 1932 год были завербованы офицеры штаба Корейской армии Чон и Тур, сотрудники Главного жандармского управления Сай и
Пи,
служащий Корейского генерал-губернаторства Мак, военнослужащий Кан и другие. О ценности поступаемой от них информации можно судить по характеристике агента Тура, которую дал в 1935 году резидент ИНО НКВД в Сеуле Георгий Павлович Каспаров:
«Завербован в 1932 году... Регулярно дает большое количество материалов, исключительно подлинников.
Дал много ценных материалов по японской разведке в СССР, подготовке Японии к войне, международной политике Японии и т. д. Основные группы добываемых материалов:
1)
секретные сводки и журналы Генерального штаба и других центральных органов;
2)
сводки и оперативные документы японских органов в Маньчжурии— штаба Квантунской армии, Харбинской военной миссии и других военных миссий;
3)
сводки и другие разведывательные и оперативно-стратегические материалы штаба Корейской армии;
4)
описание маневров, руководства по боевой подготовке и т. п. материалы военного министерства» [83].
Каспаров Григорий Павлович
1906 -?
Успешно работал в Корее.
С мая 1944 по январь 1945
г.—
резидент внешней разведки в США под прикрытием должности вице-консула в Сан-Франциско.
С января 1945 по конец 1946
г.—
резидент в Мексике под прикрытием должности первого секретаря посольства.
В 1949—1952 гг. — резидент в Японии.
Что же касается Отэ, то в 1932 году он по указанию своего оператора Евгения Михайловича Калужского добился перевода в Харбин в местное жандармское управление.
