Все о внешней разведке - Колпакиди Александр Иванович (книга бесплатный формат txt) 📗
Калужский Евгений Михайлович
1902— 2.02.1940. Лейтенант ГБ.
Родился в г. Екатеринославе. В 1930—1932 гг. работал в Японии, вел ценного агента Абэ.
Арестован 28 марта 1939г. в должности переводчика НКВД СССР. Расстрелян 2 февраля 1940 г.
Реабилитирован в 1956 г.
Это было связано с тем, что в 1931 году Япония оккупировала Маньчжурию, а в 1932 году создала на ее территории марионеточное государство Маньчжоу-Го. Именно там размещались теперь основные японские службы, осуществляющие проведение в жизнь «Меморандума Танаки». Поэтому в Центре решили, что Отэ лучше всего находиться там. Сотрудничество Абэ с советской разведкой продолжалось до января 1939 года, после чего из Москвы поступило указание прекратить с ним всякие контакты. Причиной тому стали репрессии, обрушившиеся в это время на разведку, и охватившая всех и вся шпиономания. В Москве Отэ обвинили в том, что он вербовал шпионов в пользу японской разведки, и над ним нависла угроза физической ликвидации. Правда, опасность вскоре миновала, а в 1945 году сотрудники внешней разведки разыскали Отэ в одном из советских лагерей для военнопленных, после чего его дело было пересмотрено, а сам он полностью реабилитирован.
В начале 30-х годов руководство внешней разведки во главе с Артуром Христиановичем Артузовым предприняло ряд усилий для активизации работы токийской резидентуры. Для этого в 1934 году из Японии был отозван резидент И. И.
Журба (Шебеко). Он, как уже говорилось, был резидентом с 1931 года, но не сумел организовать продуктивную работу. А на его место был назначен Борис Игнатьевич Гудзь, перед которым была поставлена задача найти агента в японской контрразведке с целью полностью лишить японцев возможности проникать в полпредство.
Гудзь Борис Игнатьевич
Род. 08.1902. Полковой комиссар (1937).
Родился в семье агронома, социал-демократа, а позднее коммуниста. Учился в Тульском коммерческом училище.
В 1919 г. вступил добровольцем в Красную Армию, служил в нестроевых частях на Западном и Юго-Западном фронтах. В 1921 г. окончил Школу военных мотористов. После демобилизации в 1922 г. приехал в Москву, работал на автобазе Наркомата путей сообщения и учился в Горной академии.
В 1923 г. по рекомендации А. X. Артузова, лично знавшего родителей Б. И. Гудзя, принят на работу в ОГПУ. Работал в 5-м отделении КРО, которое занималось агентурной охраной границы, и в 6-м отделении, которое боролось с белогвардейским подпольем. Принимал участие в операции «Трест».
В 1925 г. вступил в ВКП(б).
В 1932—1934 гг. Б, И. Гудзь — начальник контрразведывательного и иностранного отделений 00 ПП ОГПУ по Восточно-Сибирскому краю в Иркутске. Руководил в течение двух лет операцией «Мечтатели» по легендированию на советской территории подставной контрреволюционной организации с целью войти в доверие к белоэмигрантским центрам.
В 1934—1936 гг. — помощник резидента ИНО ГУГБ НКВД в Японии под именем Гинце Борис Александрович и прикрытием должности третьего секретаря полпредства СССР. Успешно выполнял задания по обеспечению безопасности полпредства и приобретению агентуры в японской контрразведке.
В апреле 1936 г. по просьбе А. X. Артузова, ставшего к тому времени заместителем начальника Разведупра, Б. И. Гудзь был переведен в военную разведку. Работал на японском направлении, занимался делом Зорге.
В июне 1937 г. уволен в запас РККА. Работал шофером автобуса, начальником колонны.
В настоящее время на пенсии, живет в Москве.
Почетный сотрудник органов госбезопасности.
Прибыв в Токио, Гудзь первым делом постарался наладить нормальные, деловые отношения с полпредом Константином Константиновичем Юреневым, что в дальнейшем не раз помогало ему в работе. Потом он
провел анализ лиц, причастных к работе полпредства, и решил приступить к разработке жандармского унтер-офицера Аримуры, охранявшего советское консульство. Так как в это время в Японии действовало большое число террористических экстремистских группировок, было решено обратиться к нему за помощью в организации безопасной работы и проживания сотрудников советского полпредства. Аримура согласился помочь. А через некоторое время он принес Гудзю очень ценный документ, озаглавленный «Информация о деятельности агентуры в советском посольстве». Так сотрудники резидентуры получили список агентов японской контрразведки, работавших в полпредстве. Со временем от них под благовидными предлогами удалось избавиться. От Аримуры также были получены сведения о том, что агенты японской контрразведки собирают из мусорных корзин в посольстве вырезки лз газет, рисунки схем и карт, которые выбрасывали туда сотрудники военного атташе. И хотя эти бумаги не фыли секретными, японская контрразведка собирала их, надеясь использовать для возможных провокаций. Гудзь немедленно сообщил об этом полпреду Юреневу. Тот переговорил с военным атташе, и после этого использованные бумаги стали не выбрасывать, а сжигать.
Со временем объем передаваемой от Аримуры информации увеличился, и было решено включить его в агентурную сеть. Но в Москве выразили подозрение, не «подстава» ли он японской контрразведки. Для проверки Аримуры в Токио прибыл опытный разведчик, заместитель резидента в Шанхае Куцин. Проверка установила благонадежность Аримуры, и он был включен в агентурную сеть под псевдонимом Кротов.
От Аримуры был получен разработанный в 1932 году японским Генеральным штабом стратегический план «Оду». Согласно этому плану, на советской границе должна быть развернута крупная армейская группировка из 30 дивизий, которые предполагалось сформировать в Маньчжурии. Из них 24 дивизии выделялись для действий против СССР. Наступательная операция при этом разбивалась на две части — прорыв границы, продвижение на восток и удар на северо-запад в район озера Байкал. Позднее в дополнение к плану «Оцу» был разработан план «Хэй», также ставший достоянием советской разведки. Он предусматривал на первом этапе боевых действий против СССР захват Николаевска-Уссурийского, Владивостока, Имана с дальнейшим наступлением на Хабаровск и Благовещенск. Одновременно с этим предполагалось нанесение удара в Монголии. Помимо этих документов Аримура передавал в резидентуру ежегодные мобилизационные планы военных округов, схемы дислокации воинских частей как в самой Японии, так и в Корее и Маньчжурии, данные о настроениях в японской армии, шифровальные таблицы, сведения о разработках новых видов оружия и о кадровых перестановках в военном руководстве и
т.п.
Так как Аримура работал в японских спецслужбах, то имел доступ к документам 3-го отдела Главного жандармского управления, который обрабатывал все сведения об СССР. Более того, он получил возможность посещать созданную при отделе фотолабораторию, благодаря чему добывание секретных документов было поставлено на плановую основу. С помощью фотоаппарата, полученного в резидентуре, Аримура сначала фотографировал только оглавления документов, из которых потом выбирались самые необходимые.
О том, какое значение придавали в Центре информации Аримуры, свидетельствует следующая инструкция по работе с ним:
«Использовать его в качестве наводчика для новых вербовок запрещаем. Следует нацелить его именно на получение документальных материалов, т. к. они особенно ценны для нас... Конечно, следует учесть все трудности документальной работы и максимально облегчить К. эту работу путем назначения удобных явок, технических средств» [84].
Работа с Аримурой продолжалась и после отъезда в 1936 году Гудзя из Токио. С ним продолжали встречаться
Журба, вновь назначенный токийским резидентом и пробывший на этой должности до 1938 года, сменивший его Косухин и, наконец, прибывший в Токио в январе 1940 года Григорий Григорьевич Долбин. Но к 1944 году появились подозрения относительно честности
Кротова. Во-первых, он стал пренебрегать элементарными мерами безопасности. Во-вторых, начал пропускать встречи, ссылаясь на занятость. В-третьих, он уже больше 10 лет работал на одном месте, что при практически ежегодной ротации государственных служащих, принятой в Японий, было странно. И, наконец, в некоторых документах, которые он приносил своим операторам, замечалось отсутствие самых важных страниц. Анализ сложившейся ситуации показал, что он перевербован японской контрразведкой и стал агентом-двойником, и поэтому работу с ним решили прекратить.
