Черный сад. Армения и Азербайджан между миром и войной - де Ваал Томас (мир книг .TXT) 📗
Осенью 1993 года, казалось, возник благоприятный момент для переговоров об окончании нагорно-карабахской войны. У президента Алиева появился удобный шанс достичь компромисса, возложив ответственность за военные поражения на предыдущий режим. Президент Армении Левон Тер-Петросян, пожинавший горькие плоды экономической изоляции страны и оказавшийся под огнем критики, содержавшейся в четырех резолюциях ООН, очевидно, хотел бы заключить мирный договор. Рассказывали, что после атаки на Кельбаджар весной 1993 года Тер-Петросян неодобрительно относился ко всем наступательным операциям армянских вооруженных сил за пределами Карабаха. "После Кельбаджара Тер-Петросян испугался, чуть ли не до смерти, – вспоминал Ашот Манучарян. – После этого он категорически возражал против любых военных действий" (5). Однако конфликт уже приобрел собственную инерцию, и Тер-Петросян утратил контроль над армянской военной машиной. Окрыленные успехами на фронте, карабахские армяне стали действовать более агрессивно и самостоятельно. Сам же анклав превратился в маленькую Спарту, где все взрослое мужское население служило в армии.
Главный командир карабахских сил Самвел Бабаян в свои двадцать восемь лет стал самым могущественным человеком в регионе, и с его амбициями надо было считаться. Невысокий и щуплый, этот "маленький Наполеон" был сыном войны. Не имея образования, он когда-то зарабатывал на жизнь в кафе и тем, что мыл машины. В 1991 году азербайджанские власти арестовали его и посадили в тюрьму. Выйдя на свободу, он стал местным героем, хотя, по словам азербайджанского прокурора Юсифа Агаева, преступление Бабаяна было не политическим, а уголовным (6). В 1992 году Бабаян прославился как смелый командир и блестящий военный организатор. Позднее, он, как и многие его боевые товарищи, относился к захваченным азербайджанским территориям как к неиссякаемому источнику наживы.
Машину войны уже нельзя было остановить. У Алиева, очевидно, велико было искушение предпринять еще одно усилие и отбить утраченные Азербайджаном территории. 10 октября, на следующий день после его второй встречи с Кочаряном и инаугурации, он выступил с воинственной речью, угрожая армянам многолетней войной. В тот же день обе стороны обвинили друг друга в нарушении перемирия. В течение десяти дней полномасштабные военные действия возобновились. Армяне развернули последнее крупное наступление на юге, захватив железнодорожный разъезд Горадиз и Зангеланский район. Тем самым им удалось укоротить южную линию фронта с 130 до 22 километров – при этом десятки тысяч мирных жителей были изгнаны из своих домов и бежали через реку Аракс в Иран. В Иране азербайджанские солдаты были разоружены. Беженцев разместили во временных лагерях, а потом репатриировали обратно в Азербайджан.
Посредники
Этническая география внутри и вокруг Нагорного Карабаха была настолько сложной, что уже на ранней стадии армяно-азербайджанского конфликта возникли три возможных варианта его окончания.
Один из них в том, что Азербайджан сумеет полностью окружить Карабах и ему удастся либо изгнать из региона всех армян, либо диктовать им условия подчинения. Этого они почти достигли в июне 1991 года, а затем вновь в июне-июле 1992 года. Аркадий Гукасян рассказывал о переговорах, в которых он принимал участие летом 1992 года: "Мы тогда были заинтересованы в прекращении огня, и в это время шли переговоры. Но они вели себя провокационно, они фактически поставили условия, на которых мы должны капитулировать… Они делали все, чтобы не допустить прекращения огня. А потом, когда обстановка изменилась, сами стали просить мира" (7).
Другой возможный исход мог быть таким: армяне кровью прочертят новые границы, изгнав всех азербайджанцев из Нагорного Карабаха и прилегающих к нему районов, и возведут оборонительные рубежи вдоль всей зоны захваченных территорий. После этого они смогут потребовать прекращения огня на своих условиях. Что в конце концов, и произошло. Уже зимой 1991 года первый армянский руководитель Нагорного Карабаха Артур Мкртчян нарисовал карту, как он полагал, "защищаемых границ", которая удивительным образом совпала со сложившейся впоследствии обстановкой на театре военных действий (8).
Третьим возможным вариантом исхода вооруженного конфликта могло стать достигнутое при участии посредников соглашение, в силу которого обе стороны были бы вынуждены прекратить войну. К этому стремились международные посредники, но по ходу конфликта им, в лучшем случае, удавалось добиться временного прекращения огня. Вспоминает Гукасян:
"Соглашения были возможны, но к несчастью ни одна из сторон не рассматривала серьезно вопрос о прекращении огня; это бывало тактической уловкой. Доверия не было. Мы, допустим, соглашались на прекращение огня, но затем тут же где-то вдруг возникал локальный конфликт. В принципе, я думаю, [соглашение на более ранней стадии] было возможно, хотя мне трудно сказать, на какой именно стадии. Но если бы мировые державы отнеслись [к конфликту] более серьезно, тогда его можно было бы прекратить гораздо раньше".
В 1991-1992 годах появлялось немало желающих сыграть роль посредников. Была совместная миссия президентов Ельцина и Назарбаева; бывший государственный секретарь США Сайрус Вэнс побывал в регионе в качестве специального представителя генерального секретаря ООН; была кратковременная посредническая миссия Ирана. Но в итоге все эти усилия еще больше запутали ситуацию, так как обе стороны конфликта занимались только тем, что "выторговывали" для себя наиболее выгодного посредника.
В 1992 году одна организация – Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ), в которую входили 49 государств, – начала проявлять к конфликту стойкий интерес. Миссия СБСЕ возникла, как выразился один из очевидцев, "почти случайно" в конце Пражской встречи 31 января 1992 года, на которой в члены организации были приняты большинство бывших республик Советского Союза. Встреча уже походила к концу, когда британский делегат обратил внимание присутствующих на то, что две только что принятые в члены Организации страны, Армения и Азербайджан, находятся в состоянии войны и что СБСЕ обязана в этой связи что-то предпринять. И тогда было решено направить в регион конфликта миссию СБСЕ для выяснения обстановки (9).
На следующей встрече организации в Хельсинки 24 марта министры иностранных дел СБСЕ решили созвать мирную конференцию по Нагорному Карабаху, которую представитель Белоруссии, еще одной новой страны-участницы, неожиданно предложил провести в Минске. Никто не стал возражать – так и возникла идея "Минской конференции". Армения, Азербайджан и девять других государств-членов СБСЕ согласились принять в ней участие наряду с "избранными" и "иными" представителями Нагорного Карабаха – эта формула подразумевала как армян, так и азербайджанцев Карабаха. Эта встреча была впоследствии отменена в связи с эскалацией военных действий, поэтому Минская конференция превратилась в Минскую группу, первым председателем которой стал бывший заместитель министра иностранных дел Италии Марио Раффаэлли. В итоге первое заседание группы состоялось в Риме, а не в Минске (10).
В результате создания в 1992 году Минской группы СБСЕ (позднее переименованной в ОБСЕ) западноевропейские государства, Соединенные Штаты и Турция получили возможность участвовать в процессе урегулирования карабахского конфликта. Воюющие стороны приветствовали широкое участие международного сообщества в миротворческой миссии. Но это таило в себе опасность: теперь карабахский мирный процесс был увязан с широким контекстом взаимоотношений Запада с Россией. Возрастал и риск того, что соперничество между Вашингтоном и Москвой за влияние на Кавказе будет тормозить, а не подстегивать, поиск путей решения конфликта.
И армяне, и азербайджанцы саркастически отзываются о первых шагах миротворческой миссии ОБСЕ и Минской группы. Советник азербайджанского президента по международным делам Вафа Гулузаде вспоминает "совершенно некомпетентных послов Франции, других стран. Они участвовали в работе группы без малейшего понимания особенностей региона и сути конфликта, не имея никаких рычагов влияния на противостоящие стороны" (11).
