Гросс-адмирал. Воспоминания командующего ВМФ Третьего рейха. 1935-1943 - Редер Эрих (хороший книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Непосредственно перед совещанием Геринг сказал мне, что на самом деле Гитлер намерен своей речью побудить армию ускорить свое перевооружение. После речи у меня сложилось убеждение, что дело обстоит именно таким образом. Но когда мы выходили из помещения, где проходило совещание, фон Бломберг заверил меня, что все сказанное не следует принимать всерьез. Во всяком случае, у меня не сложилось впечатления, что нашу внешнюю политику ожидают изменения.
Однако по мере осложнения международной обстановки, что было явно заметно, следовало разработать предварительные планы. Вне зависимости от того, насколько невероятным мог представляться конфликт с Англией или Францией, он теперь переместился в пределы возможного.
Замена барона фон Нейрата на посту министра иностранных дел на Риббентропа, произошедшая 4 февраля 1938 года, стала для нас в некотором роде потрясением. Фон Нейрат вошел в кабинет министров Гитлера в соответствии с пожеланием президента фон Гинденбурга. Я убежден, что, если бы фон Нейрат оставался на своем посту министра, он придерживался бы совсем другой политики по отношению к Англии, чем Риббентроп, и сумел бы найти способы ее осуществления.
В мае 1938 года Гитлер в разговоре со мной в первый раз дал мне понять, что наше военное мышление должно измениться. Мы обязаны начать рассматривать возможность превращения Англии и Франции в наших противников в случае ухудшения обстановки. Он потребовал, чтобы строительство и оснащение линкоров «F» и «G» (впоследствии «Бисмарк» и «Тирпиц») было ускорено и корабли вошли в состав флота к концу 1940 года. Кроме этого, он потребовал быстрее завершить создание шести стапелей для строительства крупных кораблей, чтобы грядущее увеличение флота не было замедлено из-за недостаточных возможностей стапелей. В то же самое время работы на верфях должны быть организованы таким образом, чтобы, когда поступит приказ, строительство подводных лодок началось в таких объемах, которые позволят сравняться в мощи нашего и английского подводных флотов.
Паритет с Англией по количеству подводных лодок был предусмотрен в англо-германском морском соглашении 1935 года. Ускорение строительства линкоров и рост мощностей на верфях также вполне согласовывались с условиями этого соглашения, так что, безотносительно к порой чересчур горячим речам Гитлера, у меня не было оснований полагать, что он имеет какое-либо намерение отказаться от своей осторожной политики поддержания добрых отношений с Англией. Успех его переговоров с британским премьер-министром Чемберленом в Мюнхене в сентябре 1938 года, нашедший свое выражение в англо-германской декларации о ненападении, и подобный пакт с Францией от 6 декабря, казалось, только подтверждают мои суждения. А успешное разрешение судетского вопроса и проблемы Австрии, казалось, служат дальнейшими доказательствами того, что Гитлер достиг всего лишь еще одного удивительного политического успеха посредством одной только дипломатии.
Несмотря на мои опасения того, что германские шаги в споре о Чехословакии вредят нашим отношениям с Англией, Гитлер чувствовал, что пришло время воспользоваться всеми теми возможностями, которые дает нам морское соглашение с Англией.
Первым шагом в этом направлении была программа строительства кораблей для подводного флота, которая должна была дать нам 129 подводных лодок к зиме 1943 года и тем самым достичь паритета с Британией, что было позволено нам в соответствии с соглашением и после вполне дружественного обсуждения этого вопроса с британским правительством. В соответствии с этим решением адмирал Эндрю Каннингхем и капитан 1-го ранга Том Филлипс из британского ВМФ были приглашены в Берлин в 1938 году для обсуждения нового соглашения с нами. С нашей стороны ведущим участником переговоров был адмирал Шнивинд, начальник управления военно-морских операций. Соглашение было достигнуто без каких-либо трудностей, причем не только по равенству подводных лодок, но и в отношении строительства Германией еще двух тяжелых крейсеров, чтобы быть на уровне русской кораблестроительной программы. По окончании обсуждения я пригласил адмирала Каннингхема и его коллег на ужин, во время которого английские моряки показали себя в высшей степени общительными и дружески расположенными к Германии людьми.
Но в дополнение к наращиванию подводных сил и программе строительства крейсеров и линкоров Гитлер в доверительном разговоре со мной поставил передо мной еще одно дополнительное требование: каждый наш новый корабль в каждом из классов должен быть более сильной боевой единицей, чем аналогичный ему корабль в британском флоте. Однако я напомнил Гитлеру о том, что наш флот пребывает еще только на начальных этапах строительства и что даже при круглосуточной работе наших верфей мы не можем и думать о противоборстве с британским военно-морским флотом ранее 1945-го или даже 1946 года.
В оперативных проработках, которые мы начали делать, в сентябре 1938 года я уже поставил задачу подготовить планы наращивания мощи флота с тем, чтобы отразить возможную угрозу со стороны английского ВМФ. Планы эти, однако, были основаны на предположении, что нам предстоит долгий мирный период, в течение которого мы сможем осуществить необходимое увеличение флота. Мысль о том, что мы должны за год-другой создать германский военно-морской флот, который сможет помериться силами с английским, была для нас совершенно нереальной. Да и сам Гитлер неоднократно заверял меня, что флот понадобится к 1944 году, а до той поры он рассчитывает на мирную атмосферу в международных отношениях. Тем не менее я счел своим долгом прорабатывать любой подход к задаче достижения нужной мощи флота ранее этого срока.
Той зимой я доложил Гитлеру, что существуют два направления, которыми мы можем действовать. Если мы решим строить только подводные лодки и средние боевые корабли, то в кратчайшие сроки сможем создать флот, который станет серьезной угрозой океанской торговле Англии, главному источнику жизни этой островной империи. Конечно, подобный флот будет иметь ограниченное применение, поскольку он не сможет вступить в сражение с более сильными британскими боевыми кораблями. Создание же флота, способного дерзко бросить вызов британскому флоту в открытом море, потребует гораздо большего времени. Серьезный флот будет иметь гораздо больший вес, как в военном, так и в политическом плане, но, как я решительно высказал Гитлеру, все то время, пока мы будем создавать столь мощный флот, мы будем иметь на плаву только слабые и несбалансированные морские силы, которые мало что смогут противопоставить врагу, если война разразится в ближайшие годы.
Гитлер снова твердо заверил меня, что для его политических планов флот не будет нужен ранее 1946 года, и даже добавил, что развитие политических событий даст нам вполне достаточно времени для неторопливой и тихой военно-морской экспансии. Поэтому, заявил он, предпочитает иметь более мощный флот, даже если для его создания потребуется большее время, и дал мне указания планировать развитие флота на этой основе.
Таким образом, Гитлер взял на себя ответственность за отказ от всяких политических шагов, которые поставили бы под угрозу существовавший тогда мир. И хотя я уже начал подозревать, что заверения Гитлера могут быть средством введения в заблуждение, я не мог себе представить, что он дал мне эти заверения и указания именно в тот момент, когда сам он уже сделал ставку на политику, которая могла привести нас к войне с Англией. По моим представлениям, если он собирался следовать такой политике, то должен был самым энергичным образом потребовать от меня создания мощного подводного флота и развития других морских сил, способных вести войну против океанской торговли противника. Тот факт, что мы приняли план, рассчитанный на длительный мирный период, был для меня более надежной гарантией, чем его заверения, что мы не будет отклоняться от курса нашего дружественного соглашения с Англией. Я все еще помнил его энтузиазм, с которым он сказал мне в 1935 году, сразу после заключения нашего англо-германского морского соглашения: «Сегодня самый счастливый день в моей жизни! Во-первых, потому, что доктор только что сообщил мне, что опухоль у меня в горле незлокачественная, а сразу после этого мне доложили о заключении морского соглашения с Англией!»
