История катастрофических провалов военной разведки - Хьюз-Уилсон Джон (книги онлайн TXT) 📗
Сотрудник разведки имел в виду, что системы армии, военно-морского флота и военно-воздушных сил оказались несовместимыми и не могли своевременно передавать информацию. В довершение всех бед, как только начались бои, система рухнула под грузом своей собственной информации. Выдвинутая на запад с целью защиты открытого фланга в пустыне 82-я воздушно-десантная дивизия США утверждала, что в итоге получила более достоверную информацию от французской части прикрытия на своем левом фланге с использованием традиционного метода «карандаша и бумаги», чем из штаба своего собственного VIII воздушно-десантного корпуса. Как это уже неоднократно случалось, передача секретной информации в руки тех, кто действительно в ней нуждался, оказалась чрезвычайно трудной задачей, несмотря на все благие намерения и лучшую технологию в мире.
Еще одной областью разведки, в которой успехи во время войны оказались далеко не блестящими, была «Большая охота за „Скалами"», в ходе которой военная разведка союзников лихорадочно пыталась определить местонахождение ракет класса «земля — земля» Scud, имевшихся в распоряжении Ирака. Иракский лидер намеренно нацелил свои ракеты на Израиль в безумной попытке втянуть израильтян в войну и этим заставить арабов выйти из коалиции союзников. Его план не сработал, но достижения разведки союзников в определении местонахождения мобильных ракетных установок с целью их уничтожения были плачевными. Впоследствии один язвительный офицер спецназа заметил: «Мы могли бы с тем же успехом охотиться за Снарком».
Последним крупным провалом разведки в ходе собственно войны был скандал вокруг оценки результатов бомбардировки, разразившийся в разгар воздушной кампании в январе и феврале 1991 года. Такая оценка представляет большую трудность даже в лучшие времена, но без нее не обойтись, так как наведение на цели в воздухе зависит от точной оценки ранее достигнутых результатов. Проблема в том, что подбитый танк Т-72, врытый в землю в оборонительной позиции за грудой песка, с воздуха выглядит как готовый к бою танк Т-72, врытый в землю за грудой песка (если только у него не снесена башня или если он не превратился в дымящуюся груду металлолома).
Уже на раннем этапе кампании из данных радиоэлектронной разведки и других источников стало ясно, что военно-воздушные силы коалиции постоянно преувеличивают количество уничтоженных ими танков. Это совершенно нормально. Пилоты всегда преувеличивают. Их подстреливают не реже, чем других людей, поэтому они стараются не задерживаться над полем боя с его зенитной артиллерией даже на мгновение дольше, чем это необходимо для выполнения их задачи. И по совести говоря, для экипажа самолета, атакующего свою цель на скорости 400 узлов, обычный грузовик может выглядеть как танк. Обязательное условие разведки, состоящее в получении подтверждения из других источников, привело к серьезным трениям с экипажами самолетов, которые считали оценки Центрального командования США (CENTCOM) сильно заниженными. Военно-воздушные силы (как утверждали сами военно-воздушные силы) израсходовали уйму времени и дорогостоящих боеприпасов и были уверены, что достигли более выдающихся результатов. Позднейшие усилия НАТО по уничтожению сербских бронетанковых сил в Косово в 1999 году были до боли схожими: эффективность военно-воздушных сил имеет свои границы.
В этот спор между видами вооруженных сил встряли пессимисты из ЦРУ и DIA в Вашингтоне. Они заявили, что оценки результатов бомбардировок, содержащиеся в докладе CENTCOM, не только не занижены, но, напротив, завышены и подлежат корректировке в сторону уменьшения. Взбешенный Шварцкопф заявил экспертам из Вашингтона, чтобы они сами разбирались с его раз-ведштабом, а впоследствии ворчал, что «если бы при назначении даты начала операции он полагался на мнение разведывательных служб, считавших, что к 24 февраля 1991 года иракские войска были еще недостаточно ослаблены, после войны ему пришлось бы подать в отставку». Окончательные, документально подтвержденные цифры иракских потерь на начало наземного наступления 24 февраля говорят сами за себя. К этому моменту иракцы потеряли всего лишь 40% своих танков, 30% бронетранспортеров и около 42% артиллерийских орудий — таковы были результаты стратегической воздушной кампании. Эти цифры были далеки от тех, которые назывались некоторыми амбициозными авиаторами, утверждавшими, что в ходе бомбардировок было уничтожено до 80% иракской техники и что «если бы ведение войны было поручено одним военно-воздушным силам, они бы справились без посторонней помощи».
Ссора в связи с оценками результатов бомбардировок продолжалась в течение всей войны и позже, отравляя отношения между войсками в Персидском заливе и Вашингтоном, сухопутными и военно-воздушными силами; она доказала, что на разведку, несмотря на самые передовые технологии, по-прежнему нельзя полагаться, когда речь идет о конкретной боевой задаче. Для вооруженных сил США призраки Вьетнама вновь подняли свои головы. Старший офицер морской пехоты США в Персидском заливе генерал-лейтенант Уолтер Бумер сказал по этому поводу: «Я отслужил во Вьетнаме два срока и не помню ни одного случая, когда бы мы получили хотя бы каплю полезной информации, ни одного случая. Сейчас стало лучше, но мы по-прежнему не можем передавать на уровень боевого подразделения ту информацию, которая ему нужна, чтобы делать свою работу».
Силы коалиции добились в Заливе успеха, но вклад разведки во время боевых действий порой далеко не соответствовал определению разведданных как «точной информации, своевременно передаваемой людям, принимающим решения, чтобы они могли принимать правильные решения».
«Прогресс означает ухудшение» — это не просто лозунг технофобов. Любой, кто когда-либо хотел услышать живой голос телефонистки вместо заранее записанного сообщения поймет, как относились командиры боевых частей в Персидском заливе к технологиям, которые им продавали ушлые торговые агенты оборонных подрядчиков США.
Когда новая система военно-технической разведки работала в режиме реального времени (когда она действительно работала), информация поступала непосредственно к командирам боевых частей на земле. Так, самолеты J-STARS, делавшие с безопасного расстояния радарные снимки неприятельских войск, движущихся через пустыню, могли передавать эти снимки прямо в оперативные ячейки управления огнем находившихся на земле дивизий коалиции, позволяя артиллеристам выбирать и поражать цели по своему усмотрению. «Разведданные» стали, если прибегнуть к военно-морской терминологии, «действующей (или работающей) информацией». Они давали результаты.
Однако когда информация поступала от сверхсекретных или секретных источников, таких как спутники высокого разрешения, использующие радары с синтетической апертурой, или когда информация появлялась в результате секретного перехвата радиопередач, она требовала защиты. Полный цикл сбора данных, то есть не только сбор, но также и проверка, интерпретация и распространение, должен был проводиться в условиях абсолютной секретности, и данные должны были передаваться только тем, кто остро в них нуждался.
В 1960 году это означало несколько снимков, сделанных с помощью аэрофотосъемки, или одно-единственное актуальное сведение, полученное средствами радиоэлектронной разведки. В 1990 году это означало более 20 тысяч изображений, сделанных во время одного прохода спутника и являвшихся предметом вожделения для груженных бомбами самолетов, ерзающих на взлетно-посадочной полосе в нетерпеливом ожидании фотографий своих целей. Разведка на поле боя перестала быть сферой немногочисленных высококвалифицированных и опытных специалистов, а превратилась в быстрорастущую индустрию, с которой по части проблемы распределения продукта мог конкурировать только другой триумфатор — военная логистика. В ходе Войны в Заливе информационная революция преобразила военную разведку до неузнаваемости, и военно-штабные системы всеми силами старались идти в ногу с ней, не всегда успешно. Наступил век информации.
