Греция и Рим. Эволюция военного искусства на протяжении 12 веков - Хромова Анна С. (читаем книги онлайн без регистрации .TXT) 📗

Тем временем Аристид, тот самый афинский изгнанник, набрал из смотревших на сражение с берега гоплитов большой отряд и захватил остров Пситталея, перебив находившийся там персидский гарнизон. Так была уничтожена последняя доступная поврежденным кораблям персов стоянка. Те из разбитых судов, которые не прибило к берегу острова, отнесло дальше по побережью — к мысу Колиада, примерно в четырех километрах от Фалера. Хотя персидский флот не был еще окончательно разбит и по количеству кораблей пока что превосходил греческий, Ксеркс осознал, что с надеждами на быструю победу можно проститься. Он поручил командование большей частью своей армии (примерно 150 тысяч человек) Мардонию и вернулся в Азию. Мардоний же удалился зимовать в Фессалию, и южная Греция могла на несколько месяцев вздохнуть спокойно. Ксеркс опасался, что после поражения при Саламине воодушевленные ионийцы могут вновь поднять восстание, поэтому он отправил свой флот к Киме, а следующей весной перевел его на Самос.

Спартанцы начинают действовать.

Следующей весной Аристид и еще один изгнанник, Ксантипп, были избраны начальниками афинского войска. Теперь Мардоний действовал дипломатическим путем. Он попытался развалить союз Афин с пелопоннесцами, предлагая городу очень заманчивые условия. Однако Афины не забыли былых обид. Обычно они, как и любой другой греческий полис, ничуть не стеснялись предательства, если это было в их интересах, но в данном случае все предложения персов были твердо отклонены. Афины, однако, воспользовались этими предложениями для того, чтобы попытаться (правда, безуспешно) вынудить спартанцев оказать им помощь. Настало лето, и Мардоний отправился на юг. Он подождал, пока не начал созревать урожай, и вновь двинулся на Афины и занял город, не встретив никакого сопротивления. И вновь Спарта отказалась прийти на помощь своему союзнику. При Саламине Афины поставили на карту все — и спасли Спарту. Они отказались предать интересы всей Греции. Но это мало что значило для спартанцев. Греков объединил только общий враг извне, а отнюдь не взаимная любовь. Вся борьба Греции с Персией, начиная с Марафона, являла собой картину дурной стратегии, грубых ошибок и эгоизма, слегка скрашенную героизмом. Удивительно, как им вообще удавалось одерживать победы. У персов, напротив, была прекрасная стратегия, они действовали энергично и довольно-таки храбро, но им катастрофически не везло. В конце кампании они полностью обошли греков, а затем допустили один-единственный просчет, в результате которого проиграли войну. Когда Афины опять оказались захваченными, жители города вновь перебрались на Саламин. Мардоний еще раз попытался договориться с теми, кто был на острове. Афиняне отправили посольство в Спарту, чтобы убедить лакедемонян оказать им помощь, но в Спарте снова, как это уже было при Марафоне и Фермопилах, был религиозный праздник, и спартанцы отказались прийти. Одновременно они лихорадочно увеличивали высоту стены, перегораживавшей перешеек, ясно давая понять всем, где начинается земля, за которую они будут сражаться. День за днем спартанцы выжидали, откладывая решение. Так продолжалось десять дней, покуда афиняне не пригрозили, что согласятся на предложения Мардония. Согласно им афинский флот должен был перейти под командование персов, а это ставило под удар весь Пелопоннес и делало бессмысленными укрепления на перешейке. Только тогда Спарта решилась вступить в войну. Но, раз приняв решение, спартанцы начали действовать очень энергично. Командование объединенными греческими силами приняли Павсаний, сын царя Клеомброта (сын Леонида, Плистарх, был еще ребенком), и Еврианакт, сын Дориея, которого Клеомброт желал видеть вторым царем. Пять тысяч спартанцев, примерно две трети всей спартанской армии, а также тридцать пять тысяч илотов немедленно выступили на север. По пути к ним присоединились семнадцать тысяч гоплитов из северо-восточного Пелопоннеса. Мардоний немедленно оставил Афины, предварительно разрушив все, что еще оставалось от города. Огню был предан также и Элевсин. Мардоний отошел в Беотию, где местность была значительно более открытой и удобной для действий его конницы. Когда Мардоний начал двигаться на север, он услышал, что передовой отряд спартанцев, в котором была тысяча воинов, уже дошел до Мегары, расположенной всего в 45 километрах от Афин. Он немедленно повернул и, отправив вперед конницу, нанес молниеносный удар по Мегаре. Город, однако, Мардонию взять не удалось, а когда он узнал, что на перешейке собирается греческая армия, то отозвал свои войска и ушел в Беотию. Мардоний миновал с востока гору Парнас, переправился через реку Асоп (это другой Асоп, не тот, что в Фермопилах) и прошел по ее северному берегу через Танагру в Скол, который находился на фиванской земле. Там он построил укрепленный лагерь, о котором Геродот пишет, что он представлял собой квадрат примерно в 10 стадий (около 1800 кв. метров), а это только в пять раз больше римского лагеря, описанного Полибием. Такой лагерь вмещал 20 тысяч пехотинцев и 2,5 тысячи всадников. Если исходить из этого, то армия Мардония вряд ли была больше 120 тысяч человек, включая конницу. Геродот пишет, что войско персов разместилось вдоль реки, начиная от Эрифр, мимо Гисий, вплоть до Платейской области. К сожалению, сейчас достаточно точно известно только то место, где находилась Платея; места под названием Скол, Гисии и Эрифры так и остались неопределенными. Притчет в течение нескольких лет тщательно исследовал поле битвы при Платее. Он исходил десятки миль по окрестным полям и холмам в поисках древних поселений. Метод, которым он пользовался, называется «шердинг» (от английского слова «shard», которое означает «кусочек, фрагмент») и состоит в исследовании земли — лучше всего непосредственно после того, как ее вспахали. Предметом поиска являются фрагменты черепицы и кусочки древней керамики. На том месте, где их попадается больше всего, и при этом на большой, территории, можно предполагать наличие древнего города или деревни. Притчет опубликовал результаты исследования своих находок в двух статьях. Первая появилась в «Американском археологическом журнале» в 1957 г. Вторая, в которой он пересмотрел некоторые свои взгляды, появилась в книге, озаглавленной «Исследования по топографии Древней Греции», опубликованной восемью годами позже. При помощи описанного выше метода ему удалось обнаружить три поселения к западу от Платеи. Два из них находились на северном склоне горы Пастра, которая, вместе с горой Киферон, ограничивает место сражения с юга. Еще одно поселение находилось у реки Асоп. Опираясь на античные источники, можно определить, что два поселения на склоне горы Пастра были Гисии (примерно в полутора километрах от современной Эритре) и античные Эрифры (примерно в километре к западу от современной Дафны). Третье поселение, на Асопе, нашли, когда искали именно Скол. Павсаний сообщает, что он располагался примерно в 40 стадиях (восемь километров) вниз по реке от места, где Асоп пересекает дорога из Платеи в Фивы. Притчет обнаружил явные следы античного поселения ровно в 40 стадиях вниз по Асопу от обозначенного места. Несколько позже Берн предположил, что Скол находился на южном берегу реки, но в целом он согласился с тем, что все три города были расположены именно в тех местах, которые указал Притчет. Остатки поселений, которые обнаружил Притчет, находились в местности, обозначенной на картах генерального штаба времен последней войны как Палиомилы. Отсутствие в Греции достаточно точных карт делает изучение топографии этой страны особенно сложным. Итак, армия персов разместилась вдоль северного берега реки Асоп. Она растянулась почти что на 12 км, начинаясь от места, расположенного напротив Эрифр, и заканчиваясь где-то напротив Платеи. Лагерь персов был, вероятно, на высоком месте, над Сколом, — там они могли контролировать главную дорогу, ведущую из Афин в Фивы и, кроме того, охранять Асопский мост. Сам Асоп в той местности не представляет собой ничего серьезного — маленькая речушка, через которую легко переправиться. Тем временем пелопоннесская армия прошла по перешейку в Элевсин, где соединилась с перебравшимися с Саламина афинянами. Оттуда они направились на север и вслед за персами оказались в Беотии. Греки точно так же миновали гору Парнас, а затем повернули на запад, вдоль южного берега Асопа. Геродот повествует, что греческая армия достигла Эрифр, где узнала о том, где именно устроили свой стан варвары. Затем расположились в боевом порядке у подножия горы. В своей первой статье, посвященной Платее, Притчет приводит подробное исследование путей через горы, ведущих в долину Асопа. Он сделал вывод, что таких путей было только два. Один проходил примерно там же, где современная дорога из Афин в Фивы, и будет именоваться далее дорогой через Гифтокастро. Другой же путь, который обнаружил Хаммонд, проходит через чуть более высокий перевал примерно в двух километрах западнее первого. Должно быть, это была дорога в Мегару, поэтому давайте ее так и будем называть. В другой своей статье Притчет отбросил версию о первой дороге, утверждая, что только путь на Мегару являлся проезжим. Из этого я могу сделать вывод, что он имел в виду дорогу, годную для грузовых караванов с колесными повозками, поскольку существование афинской крепости в Гифтокастро, на южной стороне перевала, доказывает, что в IV в. до н.э. этой дорогой пользовались. В 379 г. афинский полководец Хабрий занял оба пути; сам он обосновался на перевале Гифтокастро, но спартанцы сумели пройти по дороге через Платею, т.е. по Мегарской дороге Хаммонда. Если Притчет был прав, определяя местонахождение древних Эрифр непосредственно к западу от Дафн, то тогда греки узнали о расположении персов, что называется, «из первых рук», поскольку оттуда можно увидеть весь персидский строй. На самом деле, их позиции отлично видно отовсюду — со всех предгорий по дороге на Платею, двенадцатью километрами западнее. Геродот высказывается в том смысле, что именно от Эрифр греки впервые увидели расположение персов, а это исключает возможность того, что они вошли в долину через Мегарский перевал или перевал Гифтокастро, которые находятся в восьмидесяти километрах дальше на запад. Даже если не принимать во внимание то, что говорит Геродот, для греческого войска не было никакого стратегического смысла в том, чтобы передвинуться на восемь или десять километров восточнее вдоль подножия горы и открыть свои пути снабжения для атаки с фланга, особенно когда они затем снова передвинулись еще западнее. Из всего этого вытекает, что греки вошли в долину с востока. Мардоний умело выбрал место, на котором он хотел дать сражение. Его собственные пути снабжения находились у него за спиной, в то время как у греков между войском и источником пополнения провианта оказалась горная цепь. Припасы эти должны были идти с Пелопоннеса, поскольку Аттику опустошали на протяжении предыдущих двух лет. При помощи своей конницы Мардоний мог отсечь греков от их источников снабжения. Когда Мардоний увидел, что греки хотят обосноваться на возвышенности и не собираются спускаться на равнину, он двинул вперед конницу Масистия. Всадники переправились через реку и отдельными отрядами двинулись наверх, осыпая гоплитов стрелами. Греческая армия, которая, согласно Геродоту, состояла из тридцати восьми тысяч семисот гоплитов и семидесяти тысяч легковооруженных воинов, расположилась в боевом порядке вдоль предгорий, спиной к утесам. Если предположить, что гоплиты стояли в рядах по восемь человек, то одни они должны были растянуться примерно на пять километров. Легковооруженные отряды скорее всего разместили на флангах и в тех местах, где на равнину выдавались различные уступы. Наиболее вероятное место для правого крыла войска, состоявшего из спартанцев, находилось в двух километрах к западу от нынешней Дафны, где тридцать пять тысяч илотов могли прикрыть подходы с востока. Остальные гоплиты, должно быть, растянулись, минуя античные Эрифры, до длинного гребня горы, который выдается на равнину в двух с половиной километрах к западу от Дафны. Размещение на этом гребне большого отряда легковооруженных воинов давало хорошее прикрытие левому крылу греческой армии. Хотя наличие на уступах горы легковооруженных отрядов действительно хорошо могло прикрыть гоплитов, к западу от античных Эрифр находилась одна очень слабая точка — там, где местность была открытая. Стоявшие там три тысячи мегарских гоплитов сильно пострадали от конницы Масистия. Мегарцы послали к эллинским военачальникам вестника с просьбой о помощи. Идти вызвались триста афинских гоплитов, которые, взяв с собой лучников для прикрытия, согласились занять позицию перед мегарцами и остановить конные атаки персов. Вновь и вновь отдельные отряды персидской конницы обрушивались на три сотни афинян, осыпая их стрелами. Атаку возглавил сам Масистий — в пурпурном одеянии, верхом на богато украшенном нисейском коне с золотой уздечкой. В гуще сражения случайная стрела поразила коня в бок; животное взвилось от боли на дыбы и сбросило военачальника персов. Афиняне добрались до него прежде, чем Масистий смог подняться на ноги. Покуда одни из них ловили коня, другие тщетно пытались прикончить Масистия копьями — покуда не обнаружили, что под пурпурной туникой он носил позолоченный чешуйчатый доспех. Когда они это поняли, один из афинян поразил его в глаз. Персидские всадники не сразу поняли, что случилось. Когда они увидели, что афиняне, по своему обыкновению, столпились вокруг трупа, потому что каждому хотелось посмотреть на него, персы повернули и обрушились на них все вместе, дабы отбить тело. Афиняне закричали, чтобы мегарцы спустились и помогли им. Над телом завязалась жестокая битва, и афинян почти что оттеснили от их добычи. Затем начали подходить отряды из основных сил греческой армии, и персы потеряли много всадников. Их оттеснили примерно на 400 метров, где всадники и остановились. Затем, увидев, что ничего сделать нельзя, они возвратились в лагерь, чтобы доложить о случившемся Мардонию. Потеря пользовавшегося любовью и уважением начальника конницы вызвала глубокую печаль в стане персов. В греческом же лагере, напротив, царила радость. Они положили тело Масистия на повозку и возили его между рядами воинов так, чтобы все могли его увидеть. Многие гоплиты нарушали строй и пробирались вперед, чтобы с трепетом поглазеть на тело. Греческие военачальники решили воспользоваться сумятицей, возникшей в персидском лагере, и переменить позицию. Они спустились к Платее, на равнину, расположенную двенадцатью километрами дальше на запад. Геродот говорит, что местность эта была во всех отношениях удобнее, особенно из-за обилия питьевой воды — там находился источник Гаргафия. На прежнем месте воды не хватало, так как наверху были только маленькие ручейки, а брать воду из Асопа не позволяли персидские лучники. Один очень важный фактор Геродот не упомянул: на прежнее место припасы подвозились либо по дороге вокруг восточного склона горы Парнас, либо по очень опасному пути между горой Парнас и горой Пастра. Переместившись к Платее, греки приобрели возможность получать припасы непосредственно с Пелопоннеса, через Мегарский перевал. Место, где находился источник Гаргафия, точно не установлено, но принято считать, что это один из источников, что располагались к югу от холма Айгиос Иоаннис (Святого Иоанна), примерно в трех километрах на северо-северо-восток от современной Эритре. Притчет утверждает, что это источник Ретси, поскольку он там самый обильный. Айгиос Иоаннис — один из нескольких невысоких холмов, расположенных на северном конце более высокой плоской гряды примерно в три километра шириной, что тянется к Асопу между горами Киферон и Пастра. Эта гряда называется Асопской. Греки собрали свое снаряжение и спустились мимо Гисий на платейскую землю, где они и расположились, «близ источника Гаргафии и святилища героя Андрократа, по невысоким холмам и на равнине, выстроившись по народам». К сожалению, о том, где именно находилось святилище героя Андрократа, можно только догадываться. Ксенофонт упоминает, что оно было на правой (восточной) стороне дороги из Платеи в Фивы, а значит, также располагалось поблизости от холма Святого Иоанна или, может быть, на самом холме. Разные религии имеют привычку строить свои святилища на одном и том же месте, и немало православных часовен стоит на развалинах языческих храмов. «По невысоким холмам и на равнине» — это описание довольно хорошо подходит к линии войска, вытянувшейся примерно на шесть километров через несколько холмов Асопской гряды, че рез равнину, расположенную напротив Платеи и упиравшуюся левым крылом в холм Пирг. Спартанцы, возглавившие правое крыло, стали на Асопской гряде и охраняли источник. Никто не осмелился оспаривать их право занять самое почетное место, а вот по поводу второго по чести места, левого крыла, разгорелся самый горячий спор, в подлинно греческом духе. Спорили тегейцы, которые всегда занимали эту позицию в спартанской армии, и афиняне. Ясно, что победили афиняне. Это событие помогает нам увидеть античных греков с очень интересной стороны — даже перед лицом грозного врага, когда сама жизнь их была поставлена на карту, греки готовы были препираться по поводу чести. В окончательном виде греческие позиции выглядели так: на правом крыле стояли пять тысяч спартанцев и пять тысяч других лакедемонян под предводительством Павсания. Он же был главным военачальником. Полторы тысячи тегейцев встали рядом с лакедемонянами, слева. Левое крыло занимали афиняне, которыми командовал Аристид; рядом с ними встали верные союзники афинян, платейцы, выставившие 600 гоплитов. Между двумя крыльями разместили остальных — пелопоннесцев справа, рядом со спартанцами, а остальных рядом с афинянами. Самый большой из этих отрядов выставил Коринф — пять тысяч человек; самые малочисленные — по 200 воинов каждый — были из Лепрея, что в Трифилии, и из Пала, расположенного на острове Кефалления. Микены и Тиринф, столь знаменитые в эпоху бронзы, смогли дать вместе только 400 человек. Тридцать пять тысяч илотов прикрывали спартанцев справа; остальные тридцать четыре с половиной тысячи легковооруженных воинов, вероятно, разместились на другом крыле. Их задачей было сдерживать персидскую конницу на флангах, которые являлись уязвимым местом армии, состоявшей из гоплитов.