Предшественники Дарвина в России (Из истории русского естествознания) - Райков Борис Евгеньевич
И если бы кошка, действительно, была бы переродившимся львом или тигром, то могущество природы не имело бы более никаких границ, и можно было бы твердо установить, что она от одного существа с течением времени произвела организованные существа всевозможных видов» (стр. 10–11).
Интересно, что в первых строках своего сочинения Каверзнев прибег к приему, который часто употреблялся учеными того времени с целью несколько затушевать свою слишком смелую и потому опасную для автора позицию: он вначале вкратце изложил официально принятую тогда теорию неизменности и постоянства вида и те доводы, которые обычно приводились в ее защиту. Но, как видно из дальнейшего, он сделал это лишь для того, чтобы опровергнуть эту теорию, показав на фактах изменяемость видов.
Остается сказать несколько слов о судьбе диссертации Каверзнева, потому что, по латинской пословице, и книги имеют свою судьбу. В немецком оригинале, напечатанном, как указано выше, в Лейпциге в 1775 г., она осталась неизвестной в России. Если некоторые наши академики и знали о ней, то замолчали эту работу.
Тем неожиданнее было появление в 1778 г. русского перевода диссертации Каверзнева, сделанного учителем немецкого языка смоленской духовной семинарии Иваном Морозовым и изданного в Петербурге под заглавием: «Философическое рассуждение о перерождении животных». По неизвестным нам мотивам переводчик снял имя Каверзнева, выбросил его предисловие и совершенно затушевал происхождение книжки, оставив лишь указание, что это перевод с немецкого. Таким образом, было совершенно невозможно догадаться, что это оригинальное сочинение русского автора. Лишь спустя полтораста лет, в 1937 г., пишущему эти строки удалось установить принадлежность этого сочинения Каверзневу, а затем обнаружить в архивных материалах и сведения об авторе [5].
В настоящее время совершенно точно установлено, что перевод Морозова, вышедший двумя изданиями (в 1778 и в 1787 гг.), был напечатан без всякого участия Каверзнева. Морозов не был натуралистом, и потому его перевод вышел с грубыми научными ошибками. Тем не менее, это сочинение оставшегося неизвестным автора могло оказать немалое влияние в деле ознакомления русских читателей с совершенно новыми тогда эволюционными воззрениями на природу.
Элементы эволюционизма в сочинениях А. Н. Радищева
Философский трактат Радищева о человеке. Взгляд Радищева на эпигенез. Идея единства всей живой природы. Сходство между человеком и животными. Материализм Радищева.
Писатель-революционер и философ-материалист, А. Н. Радищев (1749–1802) служит ярким примером того, как эволюционная идея в конце XVIII в. получила признание и сочувствие в кругу просвещенных русских людей.
Радищев учился в Лейпцигском университете химии и медицине, а кроме того, приобрел обширные познания путем чтения философской, политической и экономической литературы. Он усвоил материалистический образ мыслей, хотя и не во всем последовательный. Его крупная общественно-политическая роль, связанная с появлением в 1790 г. его знаменитого сочинения «Путешествие из Петербурга в Москву», всем хорошо известна. Мы остановимся только на натуралистических высказываниях Радищева.
Во время своей сибирской ссылки, проживая в городе Илимске, Радищев написал в 1792–1796 гг. философский трактат в четырех книгах под заглавием «О человеке, его смертности и бессмертии». Первая книга этого обширного сочинения посвящена вопросу о зарождении и развитии человека. Автор дает здесь картину физического и умственного роста человека и сравнивает его с другими живыми существами — животными и растениями.
Отчетливо формулированной эволюционной теории Радищев не излагает, но элементы эволюционизма рассеяны по всему трактату. Говоря о зарождении человека, Радищев отвергает теорию предсуществования зародышей, или иначе теорию преформизма, очень популярную в XVIII в., против которой боролся академик Вольф и которую защищали такие европейские авторитеты, как Галлер и Бонне. Радищев не называет этих имен, но из его изложения следует, что он является сторонником постепенного образования человеческого зародыша под «оживляющим» влиянием мужского семени — следовательно, примыкает к теории эпигенеза, выдвинутой академиком Вольфом в 1759 г. Мысль о том, что «человек предсуществовал зачатию», что «семя содержит в себе все семена, сколько их быть может одно в другом до бесконечности» (теория вложения зародышей), Радищев считал подлинным безумием [6].
Также отрицательно относился Радищев к метафизической идее, что душа человека существует до рождения, «в предрождественном состоянии». «Что такое душа»? — спрашивает автор. — «Это свойство человека чувствовать и мыслить… А понеже ведаем, что чувственные орудия суть нервы, а орудие мысли — мозг — есть источник нервов, что без него или же только с его повреждением или болезнию тела исчезает понятие, память, рассудок, если же общий закон природы есть, что сила не иначе действует как органом или орудием, то скажем не обинуясь, что до рождения, а паче до зачатия своего — человек есть семя и не может быть что-либо иное» [7].
Александр Николаевич Радищев.
Радищев характеризует человека в таких восторженных выражениях: «Итак исшел на свет совершеннейший из тварей, венец сложений вещественных, царь земли, но единоутробный сродственник, брат всему на земле живущему, не токмо зверю, птице, рыбе, насекомому, черепокожему, полипу, но растению, грибу, мху, плесени, металлу, стеклу, камню, земле» [8].
Здесь в своеобразной красочной форме выражена идея о единстве всей живой природы и о генетической связи между мертвой и живой природой, которую охотно высказывали некоторые философы-материалисты XVIII в., например Робинс.
Идея о единстве всей природы, в которую человек входит как часть, развивается автором и дальше во многих местах трактата: «Мы не унижаем человека, — пишет Радищев, — находя сходственности в его сложении с другими тварями, показуя, что он в существенности следует одинаковым с ними законам. И как иначе то быть может? не веществен ли он?» [9] «Паче всего сходственность человека примечательна с животными», — указывает Радищев в другом месте [10]. «Все органы, коими одарен человек, имеют и животные». «Человек, сходствуя в побуждении к питанию с животными, равно сходствует с ними и с растениями в плодородии» [11]. «Внутренность человека равномерно сходствует с внутренностью животных», [12]и т. д.
Эти настойчивые указания на сходство человека с другими существами Радищев делает, разумеется, недаром. Он не решается прямо сказать, что человек произошел от животных, но нигде не говорит о сотворении человека, о его «божественном» происхождении и не употребляет подобных этим выражений, которыми изобилует научная литература XVIII в. Радищев называет человека не «венцом творения», но «венцом сложения», [13]т. е. наиболее совершенным по своей организации.
Чем же, по мнению Радищева, человек отличается от животных? Официальная наука XVIII в. имела на это готовый традиционный ответ: «Своей разумной и бессмертной душой». Радищев иначе подходит к этому вопросу: «Человек отличествует от животных возниченным образом», т. е. способностью вертикального хождения. Из этого положения тела человека в пространстве Радищев и выводит все другие его человеческие свойства, как положительные, так и отрицательные. Радищев указывает, что человек отличается от животных развитием рук: «Руки были человеку путеводительницы к разуму» [14]. Наконец, человек «к силам умственным образован» и обладает даром речи.
