Воспоминания - Шпеер Альберт (книги без регистрации .txt) 📗
После назначения нового начальника Генерального штаба Гитлер позволил мне, единственному гражданскому лицу (7), принимать участие в так называемых обсуждениях ситуации. Я мог расценить это как особое выражение его удовлетворенности неуклонно шедшими вверх показателями военного производства. Он вряд ли дал бы такое разрешение, если бы опасался потери своего престижа в моих глазах в случае несогласия с ним, горячих споров, разногласий. Буря миновала. Гитлер снова овладел собой. Ежедневно, примерно в обеденное время происходмла «бальшая ситуация», она всегда продолжалась два-три часа. Гитлер, единственный из всех, сидел за длинным столом для карт в простом кресле с плетеным сиденьем. Вокруг стола стояли участники совещания: кроме адъютантов здесь были штабс-офицеры Верховного командования вермахта, Генерального штаба сухопутных войск, офицеры связи с люфтваффе, с ВМФ, с войсками СС и с Гиммлером. В основном это были молодые симпатичные офицеры, по большей части в полковничьем звании или майора. Между ними свободно ходили вокруг стола Кейтель, Йодль и Цайтцлер. Часто приходил и Геринг. Как жест особого уважения или принимая во внимание его грузность, Гитлер приказывал принести для него обитую табуретку, на которую он и опускался подле Гитлера.
Лампочки, на длинных подвесках, как в конторах, освещали разложенные карты. Обзор начинался всегда с восточного театра военных действий. Три-четыре склеенные вместе карты Генерального штаба, каждая размером 2,5х1,5 м, последовательно выкладывались Гитлером на стол. Сначала шел Север восточного фронта. На картах было нанесено каждое, даже незначительное событие истекшего дня, любая атака, даже рекогносцировки, и почти каждая пометка комментировалась начальником Генерального штаба. Карты по частям передвигались по столу так, чтобы Гитлер всегда имел бы в удобной для чтения близости соответствующий фрагмент. Если происходили значительные события, то движение карт замедлялось, приостанавливалось, причем Гитлер очень точно отмечал всякое изменение по сравнению с предыдущим днем. Уже сама подготовка ежедневного доклада по восточному фронту, который продолжался час-два, а при важных событиях — и значительно дольше. был чудовищной нагрузкой для начальника Генерального штаба и его офицеров, которые должны были бы заниматься более важными вещами. Будучи профаном, я удивлялся, как во время доклада Гитлер определял диспозиции, передвигал туда-сюда дивизии или отдавал приказы по частностям.
По крайней мере, еще в 1942 г. он со спокойствием (а может быть, и с уже начинавшимся общим притуплением) воспринимал сообщения о тяжелых просчетах. Во всяком случае внешне он не позволял себе каких-либо реакций отчаяния — образ возвышающегося надо всеми, ничем не рушимого полководца не должен быть омрачен. Он часто подчеркивал, что его окопный опыт Первой мировой войны открыл ему более глубокий взгляд на все военные тонкости, чем академия Генерального штаба его военным советникам. Несомненно, в некоторых ограниченных областях это было так. Но по мнению многих офицеров, именно этот «окопный взгляд» создал у него неверное представление о процессе военного руководства. Здесь ему скорее мешало его детализированное знание, знание ефрейтора. Генерал-полковник Фромм как-то заметил в обычной для него лаконичной манере, что уж лучше бы Верховным главнокомандующим было гражданское лицо, чем, как назло, ефрейтор, к тому же, никогда не воевавший на Востоке и уже поэтому мало понимающий его особые проблемы.
Гитлер «по-сапожничьи», мелочно, занимался латанием дыр. При этом неизбежно и отрицательно сказывалось то, что по картам лишь в самых общих чертах можно было составить себе представление об особенностях местности. В начале лета 1942 г. он лично определил участок, на котором должны были вступить в бой шесть первых танков «тигр», от которых — как и всегда при появлении нового типа вооружения — он ожидал сенсации. С богатой фантазией расписывал он нам, как советские 77-миллиметровые противотанковые пушки, пробивавшие, даже с большой дистанции, лобовую часть наших танков 1Y, тщетно дают выстрел за выстрелом и как, наконец, «тигры» проутюживают их позиции. Штаб обратил его внимание на то, что избранная им местность — болотистая почва по обе стороны дороги — не позволит танкам маневрировать. Гитлер отверг эти возражения, не резко, но с видом собственного превосходства. Так был дан сигнал к первой атаке «тигров». Все напряженно ожидали результатов. Я несколько беспокоился за техническую часть. Но до технической генеральной репетиции дело не дошло. Русские спокойненько пропустили танки мимо своих противотанковых позиций с тем, чтобы ударить по менее защищенным бокам первой и последней машины. Два прямых попадания! Оставшиеся четыре — ни взад, ни вперед, ни всторону, в болото. Скоро и их вывели из строя. Гитлер молча пережил эту полную неудачу. Он никогда о ней не вспоминал.
Положение на западном театре военных действий, тогда еще в Африке, докладывал после «Востока» генерал-полковник Йодль. И здесь Гитлер стремился вникнуть в каждую деталь. Роммель вызывал неудовольствие Гитлера, так как часто на протяжении нескольких дней слал лишь очень невнятные донесения о своих действиях и передвижениях, т.е. «темнил» перед ставкой, чтобы затем неожиданно преподнести совершенно изменивнуюся ситуацию. Гитлер, испытывавший к Роммелю личную симпатию, хотя и с раздражением, но мирился с этим.
Координацией действий на различных театрах военных действий должен бы, собственно говоря, заниматься Йодль как начальник штаба вермахта. Но Гитлер взял эти функции на себя с тем, чтобы потом о них и не думать. По существу, компетенция и ответственность Йодля не были четко определены. Но чтобы вообще иметь какой-то участок работы, штаб Вермахта стал осуществлять самостоятельное командование на отдельных театрах военных действий, так что, в конце-концов, у армии возникли два конкурирующие генеральные штаба, между которыми Гитлер выступал в роли мирового судьи, что вполне отвечало его уже упоминавшемуся принципу разделения. Чем более критической становилось положение, тем ожесточеннее спорили друг с другом соперничающие штабы о переброске отдельных дивизий с Востока на Запад, и наоборот.
