В параболах солнечного света - Арнхейм Рудольф (полная версия книги .TXT) 📗
Характеры Стендаля странным образом напоминают мне те асбестовые покрытия, которые делались на старых асбестовых лампах. Маленькие цилиндрики освещали комнату ясным светом. Точно также мужчины и женщины Стендаля освещают ясным светом чистоту своих страстей, свою непорочность и интеллектуальность, свои амбиции, свою гордость и брутальность.
Я считаю, что абстрактное мышление находит себя в царстве пространственных отношений. Подобную же идею высказал и другой психолог, который предположил, что пространственное мышление это ничто иное, как это пережиток того времени, когда активность мышления была ограничена ориентацией в пространстве. Некоторые люди долгое время стремятся избегать аналогий между взаимоотношений концепций и конфигурацией пространства.
Мой внук и я часто рисовали наш особняк на берегу океана в окружении деревьев. Однажды мы сидели в ста метрах от дома уже в темноте, и было трудно различать все детали. Я сказал ему: «То, чего ты не видишь, не рисуй». Но вскоре я понял, как трудно ему последовать моему совету. В течение многих веков в Западном искусстве практиковалась свобода рисовать то, что когда-либо видел.
Я заметил, что великие художники далеко не всегда укладываются в рамки того стиля, к которому их приписывают историки искусства. Например, Микеланджело не принадлежит ни Ренессансу, ни Барокко. Должны ли мы относить Баха к барочной музыке, или к тому романтическому направлению, которое уже вело к Бетховену? Великих художников трудно классифицировать. Они занимают в истории искусства место, которое оказывается мостом между тем, что им предшествовало и тем, что за ними последовало. Эта свобода великих личностей находить себя в истории так очаровывает нас, но в такой же мере и раздражает других.
«Йейтс» в стихотворении «Проклятие Адама» говорит: «И кисть художника мечты его съедает».
Не существует удачных космологических теорий у тех, кто полагает, что существует какой-то единственный универс, окруженный пустотой. Можно ли считать закономерным мир, в котором события происходят только раз и в одном и том же месте? Похоже, что одни и те же законы существуют повсюду, одни и те же события происходят повсюду. Поэтому, во всяком случае вначале, одни и те же явления встречаются повсюду или вообще нигде.
Гармоническое единство тела и духа — это большая иллюзия, свойственная молодым и здоровым. Когда тело подвержено болезням или травмам, оно ведет себя довольно странно. Как редко оно разумно и с уверенностью следует поведению ума. Оно часто подводит нас. К тому же, мы часто совершенно не знаем, как защитить себя. Для этого надо призывать экспертов. А мы сами оказываемся совершенно бестолковыми. Йейтс говорил о своей душе:
Что мне делать с этим абсурдом.
Я как карикатура во весь рост Дряхлый возраст привязался ко мне Как к собаке длинный хвост.
(«Башня». Пер. В. Шестакова)
1984
Сьюзен Лангер начинает главу о музыке в своей книге «Философия в новом ключе» с замечания о том, что греческая ваза — это произведение искусства, а горшок для бобов — это только артефакт, который может быть изготовлен в «хорошей форме». Николаус Певзнер начинает свою книгу об европейской архитектуре со следующего замечания: «Велосипед — это сооружение, собор Линкольна — это произведение архитектуры». Это различие очевидно, потому что только последнее заключает в себе «эстетическое начало». Мое собственное убеждение всегда заключалось в том, сто пока вы не обнаружите эстетическое выражение в хорошей форме, простой или сложной, природной или сделанной человеком, признанной или непризнанной искусством, вы никогда не обнаружите корни искусства, которые вырастают на почве универсальной перцептивной экспрессии. Видеть различие между искусством и не-искусством все равно, что искать точку различения между красотой и банальностью.
Иногда, темы для моей записной книги выстраиваются в ряд, ожидая своей очереди, а иногда проходят недели или месяцы без появления этих тем. Я заметил, что это происходит не потому, что я утрачиваю идеи. Познавательные вопросы существуют всегда. Дело в том, что иногда каналы между работой над текстом и моими наблюдениями открыты, а в другое время, когда я наблюдаю и думаю, но без желания писать. Я думаю, что подобные ситуации общи для многих профессий. У поэта собирается большой эмоциональный опыт, прежде чем придет время и он начнет писать поэзию.
Когда кот, сидящий на ваших коленях, глубоко заглядывает вам в глаза, а вы также глубоко смотрите в его глаза, возникает прямой контакт между двумя существами, и все различия между человеком и животным исчезают.
Моя жена Мэри сфотографировала Падающую башню в Пизе, она немного поправила камеру, чтобы снять ее целиком.
Картина оказалась исключительно перпендикулярной. Отклонение компенсировалось отклонением.
Термин “mixtura”, который употреблялся во времена Августина для описания союза духа и тела, достаточно близко к понятию “gestalt”. В более обыденном употреблении “mixture” — это смешение двух жидкостей, при котором ингредиенты растворяются друг в друге. Напротив, “gestalt” сохраняет в себе компоненты, сохраняя структуру элементов. Эти элементы не растворяются в целом, но сохраняют двойную природу, оставаясь самими собою и представляя часть целого.
1985
Когда в 1974 году в Гарварде был основана кафедра визуальных исследований и окружающей среды (Department of Visual and Environmental Studies), мы мечтали о том, чтобы объединить различные дисциплины и дать возможность студентам изучать визуальный аспект нашего мира в целом. Живопись, графика и скульптура должны были учить реакциям в социальной и индивидуальной жизни, и вообще понимать мир. Разрыв между изящным и прикладным искусством должны были заполнить архитектура и ландшафтное искусство. Изучение визуального аспекта знания и мысли должны были показать общность и различие между наукой и искусствами. История искусства и архитектуры должна была учить социальной, политической и культурной истории, показывая процесс визуального творения мира. Такая программа требовала привлечения преподавателей самого широкого диапазона и позволяла студентам понимание различных аспектов их будущей профессии. Это была мечта, но она была уже описана нами.
Первое знакомство с романом Джейн Остин «Гордость и предубеждение» показало мне общество, в котором люди озабочены пониманием характера и поведения друг друга. Они не заняты ничем, кроме как общаться друг с другом, не имея никаких других жизненных обязательств. Такие столкновения внутри праздного класса сохраняются и в более поздних романах столетия, но здесь мужчины и женщины более озабочены своим делами и своим долгом. Вспомните Бальзака, Флобера, Толстого или Золя. Книги Остин напоминают мне, как трудно назвать романа ее времени «реалистическими». Ее характеры — это ходячие понятия, стилизованные абстракции, которые никогда не становятся реальностью. Она гораздо ближе к Стендалю, чем к Диккенсу.
Молодой учитель спрашивает меня, как он узнает время, когда надо будет кончать занятия. Подумав мгновение, я ответил: «Как только услышите себя говорящим, кончайте Вашу лекцию».
Раскол между внутренним и внешним миром происходит через наше тело. Танцор переводит на язык тела, какие движения надо рекомендовать, а какие нет. Котенок играет со своим хвостом, принимая его за игрушку. И мы должны использовать ресурсы нашего собственного тела. Даже когда мы поем или говорим, мы закрепляем владение нашими собственными физическими инструментами.
