Бейкер-стрит и окрестности - Чернов Светозар (онлайн книга без .txt) 📗
Хотя женщины и стали ездить на империале, места внутри продолжали считаться преимущественно «дамскими». Журналист Джордж А. Сала («Дважды вокруг циферблата, или Часы дня и ночи в Лондоне», 1859) еще в 1850?х гг. настаивал, что внутренние места пригодны только для женщин:
«Мужчины, не ездите внутри… В омнибусе вы подвергаетесь неисчислимым неприятностям и раздражениям. Палки или зонтики от солнца тыкаются вам в грудь и в шею как вежливое напоминание, что кто?то хочет выйти и что вы должны схватить кондуктора за полы его пальто или ущипнуть за икру ноги в качестве столь же вежливого требования остановки; вы наполовину задушены парами от влажных зонтиков; ваши пальцы ног сокрушены на атомы, когда пассажиры спускаются или поднимаются; вы, весьма вероятно, ближайший сосед людей, страдающих досадными болезнями типа астмы, простого насморка или пляски Св. Витта; десять к одному, что вы страдаете от наплыва младенцев; и пять дней из семи вы будете иметь в спутниках карманника – мужчину или женщину. Грохот, тряска по колдобинам, подпрыгивания и сотрясения, подстерегающая лихорадка в соломе, когда она влажная, и особые омнибусные блохи, которые скрываются в ней, когда она сухая, делают интерьер любого из этих экипажей местом ужаса и уныния».
Интересно, что викторианские книги по этикету были уверены в том, что мужчинам не следует уступать свое место женщинам, однако кондукторы часто спрашивали, «не будет ли любезен какой?нибудь джентльмен проехаться снаружи, чтобы сделать леди одолжение?». Тем мужчинам, которые все же путешествовали внутри, обычно предоставлялось место в углу рядом с кучером. Сара Дункан в книге «Американская девушка в Лондоне» (1891) отмечала удобство «джентльмена в углу»: «Его рука, трость или зонтик всегда к услугам любой леди, которая хочет позвонить в звонок. Это кажется обязанностью, неотъемлемой от углового места и охотно принимаемой любым мужчиной, который там сидит».
Билетов на омнибусах изначально не было вообще, плата взималась при выходе. По окончании рабочего дня кондуктор выгребал из кассового ящика часть выручки, которая делилась между ним и кучером, а оставшаяся отдавалась хозяину. Поэтому кондуктор с кучером были заинтересованы набрать как можно больше народу. Молли Хьюз вспоминала, что в 1870?х «мы останавливались везде, поскольку множество пассажиров, а не быстрая, езда было главной идеей. Я полагаю, что поездка из Излингтона в Вест?Энд [около двух миль – С. Ч.] заняла более часа».
При оттепелях после снегопадов движение облегчалось только на мощенных гранитом мостовых. На асфальтовых и деревянных снег превращался в грязную кашу, делая очень трудной работу лошадей. 22 января 1881 г. после обильного снегопада «Лондонская главная омнибусная компания» даже не выпустила на маршруты свои омнибусы (за исключением маршрутов между Кингсландом и «Элефант?энд?Каслом»), а между Сити и Байсуотером и Паддингтоном ходило только несколько омнибусов мелких компаний.
Таким был омнибус ко времени встречи Холмса с Уотсоном и поселения их на Бейкер?стрит в 1881 г. Как раз в год их знакомства у «Лондонской главной омнибусной компании» появился серьезный соперник, «London Road Car Co. Ltd.», который вместе с Томасом Тиллингом, владевшим несколькими маршрутами и семью десятками серых лошадей, был самым крупным ее конкурентом до конца омнибусной эры. Именно компании «Лондон Роуд Кар» лондонцы были обязаны своего рода «революцией» в омнибусном деле и снижению в 2–3 раза платы за проезд. Для привлечения пассажиров компания представила необычную конструкцию омнибусов с передним входом внутрь и на империал, и с лестницей сразу позади кучера. Позднее в том же году она представила похожие омнибусы с плоской крышей и империалом в стиле «садовые скамьи» – он имел ряд скамей (похожих на деревянные парковые скамейки), на которых пассажиры сидели лицом вперед, – конструкция, которая последующие 30 лет использовалась как в Британии, так и на континенте. До этого времени поездки дам на империале были редки из?за трудностей, с которыми те сталкивались при желании попасть наверх. Вскоре после внедрения просторной передней или задней площадки и удобной широкой винтовой лестницы со сплошным ограждением, скрывающим от любопытных взоров щиколотки стыдливых викторианских дам, женщина на империале стала обычным зрелищем в Лондоне. Интересно, что в России этот вопрос так и не был положительно разрешен, хотя неоднократно поднимался, скажем, в Петербургской городской думе. К 1890 г. и на старых омнибусах, которые все еще продолжали свою службу на городских маршрутах, конструкция империала с продольными скамьями была окончательно вытеснена «садовыми скамейками».
Крытые империалы на омнибусах в Британии никогда не использовались, хотя такие эксперименты время от времени проводились. Во Франции в 1858 году в Гавре были построены несколько омнибусов с крышей над империалом, но это сильно увеличило нагрузку на лошадей, поэтому в Англии не стали перенимать французский опыт. В случае дождя пассажиры нового империала могли вытянуть нечто вроде клеенки из спинки сидения перед собой и накрыть ею ноги.
Долгое время освещение в омнибусах было масляным. В 1887 году были произведены опыты с установкой газового освещения, а на следующий год, когда Холмс расследовал дело о «Знаке четырех» и «Скандале в Богемии», начались эксперименты с электрическим освещением в омнибусах. Под корпусом подвешивали два тяжелых аккумулятора, которые обеспечивали свечение нескольких маломощных лампочек на время одной поездки туда и обратно по маршруту.
В 1890 году «Лондон Роуд Кар» первой внедрила систему проездных билетов для борьбы с хищениями среди кондукторов. Спустя год за ней последовала «Лондонская главная омнибусная компания». Она заключила договор с «Белл Панч Ко.» об испытании на двух или трех маршрутах последней разработки этой компании – «нагрудного компостера», при условии, что «Белл Панч» сама проведет проверки, поставив необходимое оборудование и обслуживающий персонал. Пробы были успешными, и постепенно остальные маршруты «Лондонской главной омнибусной компании» стали подключаться к испытаниям. В конце концов компания подписала контракт с «Белл Панч» на полное обеспечение своих омнибусов компостерами и билетами.
Компостер крепился на ремне и носился кондуктором так же, как кассовая сумка. Кроме того, у кондуктора был большой деревянный билетный ящик, в котором хранились скрепленные книжками билеты. Каждый билет имел свой серийный номер, вдоль обоих краев билета печатались названия остановок или номера перегонов. Компостер пробивал на билете отверстие на соответствующем перегоне или остановке (при этом звучал звонок), и выбитый кружок оставался в специальной камере компостера. Билеты разной цены имели разные цвета, чтобы потом можно было идентифицировать кружки. В конце каждой поездки кондуктор записывал в путевой лист серийные номера самых верхних билетов в ящике. Эти номера использовали для проверки билетов контролеры, которые периодически подсаживались в омнибусы. В конце каждого дня компостер вскрывался, кружки подсчитывались специальными «счетчиками конфетти», и вычислялась сумма, которую кондуктор должен был сдать. Любая недостача вычиталась из его зарплаты. Это нововведение вызвало в июне 1891 г. всеобщую забастовку лондонских омнибусов, инициированную служащими «Лондонской главной омнибусной компании», однако успеха она не имела. Зато кондукторы, которые теперь не были заинтересованы в том, чтобы перевезти как можно большее число пассажиров, стали часто позволять себе не останавливаться, чтобы подобрать дожидавшуюся омнибуса публику. Письма в редакции газет указывают на еще одну проблему, появившуюся с введением билетной системы на омнибусах: нередко кондуктор находился внутри омнибуса, когда пассажир садился на империал, либо же наверху на империале, когда кто?нибудь из «внутренних» пассажиров собирался сойти. В первом случае пассажир мог проехать «зайцем», а во втором он проезжал место, где собирался выйти, поскольку кондуктор не успевал спуститься и дать звонок кучеру.
