Реанимация Записки врача - Найдин Владимир Львович (книги бесплатно без регистрации полные TXT) 📗
Лаура получила от меня приглашение в московскую клинику, Гамлет взялся оплатить дорогу и проживание, и, получив несколько бутылок потрясающего вина, мы с трудом выбрались на солнышко. После чего профессор мотал от восторга головой, еще несколько раз стукнул меня по плечу, то по правому, то по левому, и я шатался, как ванька-встанька. Пришлось его отправить на дневной сон. Меня тоже.
Лаура два или три раза приезжала в Москву, занималась специальной лечебной гимнастикой, научилась фиксировать пластырем мышцу-нахалку и добилась успеха. Лицо почти выровнялось. Вышла довольно удачно замуж. Родила ребенка. Ее фотография-рисунок попала в мою монографию как пример правильной фиксации перетянутой мышцы. Так что Гамлет сделал доброе дело.
Гамлет тоже часто приезжал в Москву. В ослепительно модном черном костюме и такой же ослепительно белой сорочке. С дорогими запонками, часами и в галстуке, на котором красовался Арарат. Лакированные туфли и свежевымытые черные кудри дополняли ансамбль. Он приезжал по партийно-хозяйственным делам, ходил на какие-то совещания и пленумы, а оттуда, конечно, по ресторанам — угощал и партийную, и хозяйственную элиту. Им нравились его приезды. Мне он частенько звонил, приходил в гости, мы душевно разговаривали о том о сем. Моя жена и дети всегда радовались его приходу, он вносил в дом какое-то праздничное приподнятое настроение. Всем казалось, что сейчас случится нечто прекрасное.
И вдруг… перестал приходить. Не обиделся, как он клялся, а просто у него не стало свободного времени. На самом же деле случилось вот что.
В 197… каком-то году начались показательные «порки» крупных хозяйственников. «Расхитителей социалистической собственности — к ответу!». Главный расхититель — государство — решило слегка придушить кустарей-одиночек.
Елисеевский магазин, «Мосмебель», «Океан» были назначены козлами отпущения. Народ читал газеты, ахал от перечисления богатств разных дельцов, но шибко не возмущался. Понимал, что партийные бонзы нахапали гораздо больше. И брильянты у жены рыбника, гастрономщика, мебельщика ничуть не отличаются от таковых, висящих на тумбообразных супругах партийной верхушки. Одна шайка-лейка. Вор у вора дубинку украл.
Но надо было на кого-то «перевести стрелку». Перевели. Посадили. Но нескольких взяли и расстреляли. Этого уж никто не ожидал. Никого они не убили, военную тайну не разглашали, Кремль не взрывали. Жили мирно, но безбедно. Обеспечивали вкусными пайками и финскими гарнитурами тех же бонз. Ветеранов войны снабжали пайками-заказами. Хреновые были заказики — сайра там, кусок колбасы, пачка цикория, конфеты «Белочка», но все-таки есть чем гордиться. У других такие же продукты, но их надо доставать, в очередь вытягиваться, а тут бахнешь на прилавок спецприглашение, аж ордена-медали звякнут, и тебе равнодушная зажравшаяся морда молча, обязательно молча, выкинет пакет, полный привилегий. Такая была жизнь. Многие помнят. Но этих помнящих все меньше и меньше.
Так вот, наш армянский Гамлет как-то случайно, а может, не случайно повстречал вдову одного такого, опять же, случайно расстрелянного человека. Их пути пересеклись где-то в районе Елоховской церкви. Она туда зачастила после смерти мужа. Было ощущение, что ее там даже ждали. Умело опекали. Присылали приглашения на церковные событийные даты, исповедовали, причащали. В общем, благостно отвлекали. Ну что ж, гуманно. А Гамлет туда залетел абсолютно не по делу. Ехал из своего постпредства в Армянском переулке, это неподалеку, и заглянул в главный на то время храм страны. Поставить свечку — была годовщина смерти матери. Похвально.
И дальше почти сцена из пушкинского «Каменного гостя». Она истово молилась, а он не мог отвести глаз от ее горестно склоненной чудесной фигуры, от черного кружевного платка, от тончайшего запаха духов (ох, грешница), а самое главное, от ее невзначай брошенного взгляда в его сторону.
Потом он признавался: «Понимаешь, Вовка, она меня этим взглядом обволокла, заколдовала, как говорят ваши русские, присушила». Казалось, что особенного в женском взгляде? Эка невидаль! Встречались нам женские взгляды, всякие встречались-попадались. Ласковые и хитрые, лживые и глупые, лукавые и простые. Могу до утра перечислять. А у Инны (так ее звали) взгляд был пронзительный, простодушный и молящий, «Люди, отзовитесь! Я тут! Я в беде», — вот что говорили ее серые с потрясающей поволокой глаза. Остальное тоже было прекрасным — брови, ухо, рот, фигура, наконец! Точеная фигура, как статуэтка. А ноги! Как Гамлет ее щиколотки увидал, так сразу захотел все остальное посмотреть. И посмотрел. Со временем… Не разочаровался, а очаровался еще больше.
В общем, они как-то очень складно подошли друг другу. Как сложный ключ к не менее сложному замку. Она по-прежнему скорбела по убитому мужу и молилась в церкви, а он привычно руководил в Армении своим районом, постоянно повышая темпы жилищного и промышленного строительства, а также сельского производства.
Она ходила в магазин и выстаивала утомительные очереди (раньше продукты привозились на дом с поклонами), ездила на тряском трамвае и удушающем автобусе «Икарус», протягивая билетик для компостирования, — раньше была машина и персональный шофер. Ходила по вызову завуча в школу, где робко объясняла, что постоянно забываемый или теряемый сыном дневник не злостный умысел, а лишь увлеченность точными науками и состояние общей задумчивости. Над сложностью бытия. Влезет в одну штанину и замрет, что-то вспоминает. А про вторую штанину забывает начисто. «Значит, вы его плохо воспитали, — чеканила строгая и глупая баба, — кем же он вырастет в одной штанине, безотцовщина?» Тут материны серые прекрасные глаза наполнялись слезами, и довольная завучиха отпускала ее с миром домой. До следующего вызова.
Но на следующий вызов откликнулся Гамлет и так хорошо, по-партийному с завучихой поговорил, сказав, что он дядя мальчика и заодно член Центрального комитета нашей самой справедливой партии (правда, армянского филиала, но та от испуга не обратила внимания на эту деталь). Увидев красную кожаную книжечку с тиснением «Ц» и «К», она впала в ступор, в нирвану, почти в общий наркоз, и обещала стараться во всем оправдывать доверие партии.
Мальчика оставили в покое, и он перестал терять нужные предметы. Даже портфель терял только один раз в четверть. Но с концами. Зато он увлекся химией и занял третье место на городской олимпиаде. Заодно сжег и извазюкал почти все кухонные приборы. Гамлет купил все новое, а также дорогущий набор «Юный химик». Он его приобрел в учколлекторе. Это додуматься надо, чтоб такое достать не в обычном «Детском мире», где их тогда и не бывало.
Мальчишка смотрел на него с изумлением и надеждой. Отец с ним так никогда не занимался. Ему было некогда. Он делал деньги. И вот доделался. А этот все замечал, учил боксировать, бросать в корзину баскетбольный мяч, делать двойной захват и класть соперника на лопатки. Получалось не очень классно, мышцы были слабоватые, дух нестоек. Но каковы перспективы!
Конечно, появлялся он в доме на Ломоносовском не так уж часто, но достаточно для того, чтобы в Армении возник слух. Аида наконец вышла из привычного отупелого состояния и встревожилась. Конечно, ответственные (и не очень) кавказские мужья на выезде — это особая статья. «Как это нормальному мужчине не погулять немного, э?!» Но тут «просто погулять» и не пахло. Он явно и серьезно увлекся.
Начались разборки. Он этого не терпел. Включились старшие сыновья — мать защищать.
Гамлет отбивался, гневался и не поддавался. Друзей в эти разборки не посвящал. Включился младший брат Роберт, бывший комсомольский работник. Поимел в свое время весь женский молодежный актив не только своей, но и соседних социалистических республик. Даже переводчицу с урду имел. Очень этим гордился. «У него вообще как Арарат стоит», — восхищались друзья. Он Гамлета прикрывал как мог, но в душе порицал: «Так серьезно! Зачем?»
А в это время — смена власти. КПСС развалилась, как бумажный домик. Райкомы закрылись «на переучет». Но никто не пропал, никого не уводили по ночам, детей не изгоняли из комсомола. ВЛКСМ и сам рассыпался (на время). Демократия! Все куда-то «перетекли».