Наука и психическое здоровье (книга 2) (ЛП) - Коржибски Альфред (книги без сокращений txt) 📗
Разрешите мне еще раз подчеркнуть, что с коллоидальной точки зрения, свободной от отождествления, проблема «ума и тела» перестает быть загадкой, поскольку у нас появляется хорошо проработанное электродинамическое структурное коллоидальное основание, в рамках которого можно найти полное разъяснение экспериментальных фактов «ума». Тонкости этой субмикроскопической структуры связаны с бесконечным множеством вариантов. В настоящее время у нас отсутствует подробное знание об этой структуре; ибо коллоидальные разработки очень новы, и в этой конкретной области пока проводилось крайне мало экспериментов.
Если мы примем нон-эл точку зрения, а все имеющиеся данные, как представляется, к тому и ведут, то нужно сделать вывод, что если различные макроскопические, микроскопические и субмикроскопические повреждения нервной системы могут в результате приводить к совершенно определенным психо-логическим симптомам, которые на семантическом уровне проявляются как отсутствие оценки отношений; то, наоборот, использование лингвистических систем, которые систематически натаскивают незрелую нервную систему ребенка и взрослого в плане бредовой оценки, должно привести в результате как минимум к коллоидальным расстройствам нервной системы. Эти функциональные коллоидальные расстройства накладываются на врожденные возможные неполадки нервной системы, и в конечном результате могут оказаться диспропорционально большими в сравнении с едва заметными наведенными отклонениями. Реальное поведение, подстройка, психическое здоровье. , могут при этом значительно пострадать.
Можно считать, что до рождения ребенок находится в идеальных условиях. Он комфортно плавает в жидкости, температура которой равна его собственной. Все его потребности удовлетворены, так как все поставляется ему из материнского тела. При рождении ребенок должен начать дышать, а чуть позже – начать принимать пищу, переваривать ее, . На него обрушиваются внешние воздействия, и он должен приспосабливаться. Довольно быстро среднестатистический младенец обнаруживает, что он может получить все, что хочет, в определенных пределах, совершая определенные движения или плача. Для младенца плач или слово становится семантическим волшебством. Говоря языком Павлова, слово управляет условным рефлексом. В психиатрии определенная последовательность таких условных с.р животного низкого порядка условности именуется «комплексом». В экспериментах Павлова собаке демонстрировали еду, и при этом одновременно звонил колокольчик. При виде еды начинала выделяться слюна и желудочный сок. Вскоре произошла ассоциация связи между звонком и едой, и, позже, простой звонок сам по себе порождал выделения. У другого животного некий другой сигнал, скажем, свисток, производил бы подобные эффекты. У разных людей посредством опыта, ассоциации, отношения, смыслы и с.р строятся в отношении некоего символа. Очевидно, у взрослого человека отождествление символа с самими предметом можно считать патологией. Но в младенчестве смешивание порядков абстракций нужно рассматривать как совершенно естественный семантический период. Младенец ничего не «знает» о науке и событиях. Объекты и «чувственные восприятия» «являются» единственной известной ему реальностью», которая его волнует; так что он не делает и не может делать различия между событиями и объектами. С необходимостью он неосознанно отождествляет два совершенно различных уровня. Поскольку его символ обычно означает удовлетворение всех его потребностей, естественно, что он отождествляет символы с объектами и событиями. Также на этой стадии он не может знать о том, что порядки его абстракций могут продолжаться бесконечно, или что его наиболее важные термины обладают свойством многопорядковости. Важно отметить, что эта объектификация, и, в общем, отождествление или смешивание порядков абстракций, являются для младенца семантически естественными. Чем плотнее контакт ребенка с «реальностью», тем больше он учится, и у «нормального» ребенка «принцип удовольствия», который выработался как метод приспособления на младенческом уровне, медленно замещается «принципом реальности», который далее становится семантическим методом приспособления завершенного взрослого. Только наука дает нам полное знание о текущей «реальности». Но наука представляет собой общественное достижение и, следовательно, завершенный взрослый, дорастая до социального уровня, должен обрести осознанность в отношении последних стадий м.п реальности. Все это можно найти среди современных научных методов и структурных понятий об этом мире, и это постепенно внедряется в структуру языка, которым мы пользуемся, при этом всегда сильно воздействуя на наши с.р.
Важно то, что в двадцатом веке нам следует осознать, что работа Эйнштейна и четырехмерный континуум пространства-времени порождает язык другой структуры, более близкой к фактам, которые нам известны в 1933 году, и что это дает нам новый семантический метод приспособления к новой «реальности» (смотрите Часть IX).
Семантические стадии развития ребенка должны естественным образом пройти через вышеописанные стадии. Когда он начинает отличать себя от окружения, он центрируется на себе и сосредотачивается на своих «ощущениях» (автоэротическая стадия). Позже он проецирует свои собственные ощущения на внешние события; он персонифицирует. Эта семантическая черта часто обнаруживается у незавершенных взрослых, когда они в гневе начинают бить тарелки или ломать мебель.
Ребенок в первую очередь заинтересован в себе самом (автоэротика); потом в других детях, вроде себя (гомосексуальность). Понемногу его интересы направляются на людей, менее похожих на него самого, на противоположный пол, и таким образом он входит в семантический период развития человека как вида.
Подобные семантические процессы можно наблюдать в развитии видов, в изложении антропологии, также они отражаются в структуре языков. В архаический период однозначного «пре-логического мышления», которое обнаруживается среди примитивных народов, «осознанность абстрагирования» практически равна нулю. Эффект, производимый чем-то на индивидуума внутри его кожи, проецируется наружу, вовне его кожи, и таким образом обретает демонический семантический характер. «Идея» о действии или объекте отождествляется с этим действием или самим объектом. Отождествление и смешивание порядков абстракций работают в полную силу.
Это паралогическое состояние является несколько более продвинутым. В нем отождествление основывается на сходстве, а различиями просто пренебрегают (неосознанно, само собой). Леви-Брюль (Levy-Bruhl) описывает этот примитивный семантический период с помощью формулировки «закона участия», в соответствии с которым все вещи, которые обладают похожими характеристиками, «являются одним и тем же».14 Примитивный силлогизм строится примерно следующим образом: «Некоторые индейцы быстро бегают, олени быстро бегают; следовательно, некоторые индейцы есть олени». Этот семантический процесс был совершенно естественным на ранней стадии, и он заложил основание для построения языка и абстракций высшего порядка. Далее мы рассматривали сходства, которые слишком часто принимались за тождества, что в результате приводит к тому, что различиями пренебрегают. Но в реальной жизни, без этой примитивной метафизики, мы не обнаруживаем тождеств, а различия становятся так же важны, как и сходства. Прежний примитивный акцент на тождественности, позже расширенный до сходств, должен на какой-то стадии развития человека стать причиной семантической катастрофы, сделав невозможным оптимальное приспособление.
Строя Ā-систему, мы должны ставить акцент на различия, строя «нон-систему» на «невсеобщности» и отвергая тождественность. Более древние семантические привычки и инфантильные и примитивные склонности являлись необходимым шагом в развитии человека. Ради психического здоровья мы должны перерасти эти инфантильные семантические фиксации. Точно так же, как цивилизация, мы должны вырасти из примитивных структурных фиксаций, примитивной метафизики, табу и прочих примитивных с.р. Эти примитивные привычки, языки, структурная метафизика и реакции были крайне глубоко внедрены в наше сознание на протяжении веков, и для того, чтобы их преодолеть, требуются усилия и новое семантическое обучение.
