Сталин. Наваждение России - Млечин Леонид Михайлович (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
К счастью, в тот момент в России еще были люди, которым хватило ума остановиться. Спохватившись, они занялись возмещением ущерба. Начавшийся в 1921 году НЭП, в первую очередь разрешивший частную инициативу, быстро дал результаты: к 1926 году промышленное и сельскохозяйственное производство достигло довоенного уровня.
Если бы в борьбе за власть каким-то чудом победили так называемые правые, то есть прагматики во главе с председателем правительства Алексеем Ивановичем Рыковым, и новая экономическая политика продолжалась, страна избежала бы многих трагедий.
Но власть сосредоточилась в руках Сталина. Он вместе со своими соратниками не только не стал развивать НЭП, но и полностью его свернул. Переход к командно-административной системе произошел по политическим причинам. Руководители страны хотели управлять экономической жизнью и желали, чтобы советская экономика была совершенно независима от внешнего мира. Автаркия – вот идеал.
Ускоренная индустриализация требовала денег. Иностранные инвестиции были невозможны – Советская Россия не только отказалась платить по старым долгам, но даже их не признавала. Внутренних сбережений в обедневшей стране не хватало. От логичного пути – развивать рыночное сельское хозяйство, дающее большой экспортный доход, – отказались. Откуда взять деньги?
В Советской России сохранялись введенные еще императором ограничения на продажу крепкого алкоголя. Сталин поставил вопрос о снятии всех ограничений ради наполнения бюджета. Возразил один только Троцкий. Он обратился к членам ЦК с письмом:
«Наш бюджет может держаться только на успехах сельского хозяйства и промышленности и внешней торговли. Попытка перенести бюджет на алкогольную основу есть попытка обмануть историю, освободив государственный бюджет от зависимости от наших собственных успехов в области хозяйственного строительства».
Льва Троцкого возмущала сама сталинская идея спаивания рабочих ради извлечения денег из населения: «В отличие от капиталистических стран, которые пускают в ход такие вещи, как водку и прочий дурман, мы этого не допустим, потому что, как бы они ни были выгодны для торговли, но они поведут нас назад к капитализму, а не вперед к коммунизму».
Но напрасно Троцкий возражал против спаивания народа дешевой водкой. Сталин считал, что наполнение бюджета важнее идеалов. Доходы от продажи водки пополняли казну до самой горбачевской перестройки.
Другим источником доходов сделали высокое налогообложение деревни (этот пресс давил крестьянина до самой сталинской смерти). И добровольно-принудительные займы. Рабочие и служащие из своей небольшой, часто жалкой зарплаты вынуждены были отдавать немалые суммы. Отказаться от подписки на заем было опасно: это считалось антисоветской вылазкой и влекло за собой «приятное» знакомство с чекистами…
Но главные деньги были получены за счет ограбления деревни.
Террор в конце двадцатых годов начался не в силу злой воли (впрочем, в ней недостатка тоже не было), а потому, что руководители государства приняли простое решение: у нас нет ни времени, ни желания привлекать инвестиции, нам нужно сконцентрировать все ресурсы и бросить их на развитие страны.
Сталина раздражало, что крестьяне не желают продавать государству зерно задешево. А государственные закупочные цены становились все меньше рыночных. В 1928 году они были уже вдвое ниже! Сталин объяснял отказ отдавать зерно за бесценок антисоветскими настроениями в деревне. Цель насильственной коллективизации – не только забрать зерно, ничего за него не заплатив; колхоз – это инструмент полного контроля над деревней.
Партийные секретари по всей стране устроили соревнование: кто скорее добьется стопроцентной коллективизации. Зерно начали отбирать у тех, у кого оно было, то есть у справных, успешных, умелых хозяев. Их назвали кулаками и, по существу, объявили вне закона. Сначала предполагалось выселить их на худшие земли и отобрать «лишнее». Председатель ЦИК СССР Михаил Калинин объяснил, что делать с кулаками:
– Выселять на отдельные участки с плохими землями и отчуждать у них лишние орудия производства.
Одним из исполнителей этой политики стал будущий глава партии и государства Леонид Ильич Брежнев. После окончания техникума в 1927 году он получил назначение землеустроителем на Урал, в Бисертский район. Задача Брежнева состояла в том, чтобы передать земли, отобранные у кулаков, беднякам. Опыт этих лет позволил ему впоследствии уверенно говорить, что он знает сельское хозяйство и проблемы деревни.
«При нарезке пахотных земель и луговых участков, – говорилось в мемуарном очерке “Чувство Родины”, написанном от его имени, – мы последовательно проводили классовый принцип, стремились ограничить, потеснить к худшим угодьям кулака и помочь бедняку».
В 1929 году Леонида Ильича поставили заведовать земельным отделом, потом утвердили заместителем председателя райисполкома Бисертского района. В начале декабря он выступал на пленуме районного комитета партии:
– Лучшие земли мы передали бедняцкой и лучшей части середняцкой части населения. Мы должны представить все возможное бедноте, чтобы эти земли были засеяны. Особенно внимание должно быть обращено в распределении кредитов бедняцким группам, которые организованы…
Организаторов колхозов напутствовали такими словами:
– Если в порученном вам деле вы перегнете и вас арестуют, то помните, что вас арестовали за революционное дело!
Крестьяне сопротивлялись ограблению, восставали.
На пленуме ЦК в 1928 году Николай Иванович Бухарин, тогда еще член политбюро и главный редактор «Правды», заговорил о массовых выступлениях крестьян против насилия над ними.
– Кем это отрицается? – пренебрежительно заметил нарком по военным делам Ворошилов. – Кого ты убеждаешь?
– Я не знаю, кем это отрицается, – ответил ему Бухарин, – но только знаю, что сам я об этом узнал лишь вчера… Специально для этого дела потребовалось, чтобы я два дня в ГПУ просидел.
Государственное политическое управление – так называлось ведомство госбезопасности. Но сталинская гвардия наотрез отказывалась обсуждать крестьянские беды.
– За что вы его посадили в ГПУ? – веселился Станислав Викентьевич Косиор, хозяин Украины.
В зале – радостный смех. Шутника Косиора в 1939 году расстреляют…
– За паникерство, – с удовольствием ответил глава чекистов Вячеслав Рудольфович Менжинский.
Опять смех…
Кулаков насильственно выселяли из родных мест. Заодно их просто ограбили – забрали все имущество, запретили снимать деньги со своих вкладов в сберегательных кассах. Все ценности, деньги и зерно отбирали. Но этого оказалось недостаточно: партийная пропаганда превратила кулаков в прирожденных убийц и негодяев.
30 января 1930 года политбюро приняло решение «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». 60 тысяч глав кулацких хозяйств предполагалось посадить в концлагеря или расстрелять, а их семьи выслать. Еще 150 тысяч семей решили просто выслать. Но масштабы борьбы с кулаками превысили предполагаемые цифры.
«Я думаю теперь о кулаках, о титанической силе их жизненного гения, – записал в дневнике 5 февраля 1930 года Михаил Пришвин. – Долго не понимал значения ожесточенной травли “кулаков” и ненависти к ним в то время, когда государственная власть, можно сказать, испепелила все их достояние. Теперь только ясно понял причину злости: все они даровитые люди и единственные организаторы прежнего производства, которым до сих пор, через двенадцать лет, мы живем в значительной степени.
Все эти люди, достигая своего, не знали счета рабочим часам своего дня. И так работают все организаторы производства в стране. Ныне работают все по часам, а без часов, не помня живота своего, не за страх, а за совесть, только очень немногие».
Председателю ОГПУ Вячеславу Менжинскому было дано указание заставить крестьян сдать зерно и довести крепкие хозяйства до банкротства.
«Коровы очень дешевы – от 150–350 р., – записал в дневнике Пришвин, – потому что двух держать боятся и продают обыкновенно это мясо, которое теперь едят, – это мясо, так сказать, деградационное, это поедание основного капитала страны».
