Путешествие из демократии в дерьмократию и дорога обратно - Мухин Юрий Игнатьевич (читать книги полные TXT) 📗
Автора могут обвинить в предвзятости, ведь в составе этой интеллигенции находятся наши славные ученые – люди общепризнанно умные. Здесь кроется ошибка, характерная для обывателя. Не зная, как у нас становятся учеными, он не знает, что ум и ученое звание — это разные вещи, но и в случаях, когда это совпадает, пользоваться умом ученого нужно крайне осмотрительно и только в той области, где он действительно специалист. Потому что в остальных областях он, как правило, глупее всех обычных людей.
Давайте рассмотрим, почему это так, а потом подтвердим это примерами.
Представим двух парней, одинаково умных, которые, допустим, окончили автомобильный институт. Один пошел работать водителем, а второй — в аспирантуру.
Диссертаций на тему «Автомобиль» не пишут – об этом все известно. Поэтому тема диссертации аспиранта будет, вероятнее всего, звучать так: «Исследование влияния графита на фрикционные свойства тормозной колодки левого заднего колеса карьерного самосвала». Лет через 5-6 один станет уже опытным водителем, а второй, защитив эту диссертацию – ученым, кандидатом автомобильных наук.
Молодой ученый начнет писать докторскую диссертацию, которая с 95-процентной вероятностью будет развивать тему кандидатской, например: «Исследование влияния графита на фрикционные свойства колодок обоих задних колес карьерного самосвала». Пройдет еще лет 10. Первый будет уже классным водителем, а второй, вполне заслуженно, доктором автомобильных наук.
Первый проедет миллион километров в степях, горах, в болотах и лесах, научится возить людей и бетон, доски и сено, а его однокурсник будет выдумывать новые испытательные стенды и проводить новые исследования. В конце концов он закончит их монографией: «Графит и тормоза карьерного самосвала», после чего его изберут в академию, и он станет академиком автомобильных наук. Он действительно будет ученым-автомобилистом, и действительно в" плане его работ его можно будет считать знающим, но только в плане его работ. К этому времени он уже забудет, что такое автомобиль и как на нем ездят. Знания об этом у него будут даже не институтскими, а детскими, поскольку без использования все знания забываются.
А первый забудет, что такое «графит», что такое «фрикционные свойства», ведь и его знания не вечны, но он будет знать, что у его автомобиля есть тормоза, и уметь отлично ими пользоваться.
И вот представьте, что этому академику предложили вести автомобиль. Учитывая академические амбиции, он может и согласиться, но мы-то что должны от него ожидать?
Заметьте, было время, когда мы ничего не слышали про наших славных академиков-экономистов. И благосостояние народа неуклонно повышалось. А потом Горбачев дал возможность засиять звездам Абалкина, Аганбегяна, Шаталина, Бунича. А у Ельцина госсовет вообще практически полностью был составлен из академиков. И что мы имеем? Полный развал экономики! Обывателю непонятно, почему это. Ну а как могло быть по-другому?
Карем Раш в статье «Армия и культура» без ссылок на источник цитировал примерно такую мысль Ленина: «Упаси господь допустить профессоров к власти. Нужна консультация по специальному вопросу – пригласите и проконсультируйтесь, но к власти – ни в коем случае!» Как видим, Ленин понимал кое-что в профессорах и жизни. И немудрено. Он ведь сам писал свои работы, сам разрабатывал программы, сам делал доклады. Академики не были ему нужны, он не Горбачев и не Ельцин, он был лидером, а не чтецом-декламатором. Свои программы «500 дней» готовил он сам, а не еще не знающий экономики Явлинский с уже забывшим ее Шаталиным.
Короче, если вам нужно изгадить какое-либо дело, обязательно пригласите академиков, чтобы они подготовили вам программу по его улучшению. Незаменимые специалисты для этого!
Но есть и субъективные факторы академической тупости. В обюрокраченном СССР процесс получения ученого звания стал настолько формальным, что обладателем его мог стать любой, самый безграмотный и просто неумный человек.
Возьмем, к примеру, Г.Х.Попова – вождя русской «демократии». Он считается доктором экономических наук, будучи депутатом, на Первом Съезде народных депутатов СССР удачно рассказал залу примитивную хохму про курочек и яйца. Она очень понравилась московской «интеллигенции», все газеты заполнились хвалебными статьями Г.Попову, ему тут же была выдана кличка интеллектуала и профессионала-экономиста.
Между тем сам Г.Попов уровня своего умственного развития никогда не скрывал, так как писал статьи и книги, и не виноват, что «интеллектуалы» их не читали, а если читали, то не могли понять глубину глупости идей Гавриила Харитоновича, его элементарную безграмотность. Перед выборами в ВС России, тот самый ВС, что и довел Россию «до ручки», он в тогда многотиражном «Огоньке» (№ 10, 1990 г.) опубликовал длинную статью: «За что голосует Россия». Поскольку Россия и Москва проголосовали именно за него и его сторонников, давайте вспомним, на каких идеях он демонстрировал избирателям и их пастырям свой интеллект.
В этом опусе есть вещи, которые, наверное, будут смешны только для специалистов. Например, он пишет: «Как экономист, я не понял, что значит фигурирующая в платформе (патриотов. – Ю.М.) «хозрасчетная цена». Ведь до сих пор в экономике было две цены: подлинная цена, цена свободного рынка, и волевая цена бюрократии, устанавливаемая государством». Смысл этой фразы для специалиста примерно таков: «Как шофер, я не понял, что значит автомобиль. Ведь до сих пор имеются только два средства передвижения: волы и лошади».
Но и не специалистам, а просто людям со средним образованием есть чему удивиться. Например, Попов вопрошает: «Может ли стать свободным крестьянин без свободного рынка?» – не замечая, что это звучит так же, как и вопрос: «Может ли в огороде расти бузина, если в Киеве живет дядька?» Естественно, что на идиотский вопрос обязан быть и идиотский ответ. Он есть у Г.Попова: «Если крестьянин не будет иметь права свободно торговать на свободном рынке по устанавливающимся там в ходе конкуренции ценам, то никакого «свободолюбивого российского крестьянства» не будет. А будет традиционный российский крепостной – помещичий ли, государственный ли, удельный или колхозный. Он будет в полной зависимости от тех российских бюрократов, которые, естественно «во имя общенародных интересов», будут диктовать ему, что и когда сеять, кому и за сколько продавать».
Порой кажется, что Г.Попов специально издевается над тупостью российских «интеллектуалов». Ведь человеку, изучавшему даже не экономику, а просто историю в начальной школе, известно, что все крепостные жили в условиях именно того свободного рынка, о котором мечтает Попов, торговали там по ценам, устанавливающимся в ходе конкуренции, и никто и никогда не указывал крепостным, что и когда сеять, кому и за сколько продавать. Эти сентенции – умствование малообразованного для малообразованных.
Впечатление такое, что хохма с яйцами совсем истощила умственные возможности Г.Попова к моменту написания статьи. Он глубокомысленно вопрошает: «Может ли быть «не государственной» общественная собственность?» Любой, не причисляющий себя к «интеллектуальной элите» России сразу же ответит, что столетиями в России существовала общинная собственность на землю, до которой государству не было никакого дела. Это любой, но не Гавриил Харитоныч. Разберем его ответ по предложениям, так как здесь он бросился бороться с философской мыслью.
«Как человек, изучавший марксизм, я был уверен, что ничьи козни не могут изменить объективность отношений собственности. Напротив, они сами все определяют». Понятно, что это грек писал, но судя по всему «они» относится не к «козням», а к «отношениям». Следовательно, Г.Попов был уверен, что факт принадлежности собственности частному лицу, обществу или государству определяет «все». Написав эти два предложения, Г.Попов ни с того ни с сего вдруг пишет третье: «А зависят они не от людей, а от уровня развития производительных сил». Так ведь только что писал, что отношения собственности все определяют, что никакие козни... и вдруг пишет, что они уже зависят. Кроме этого, производительные силы – это люди и средства производства, получается, что отношения собственности зависят не от людей, а от людей со средствами производства. Согласно мысли в третьем предложении, если люди образованны и работают на высокопроизводительных средствах производства, то отношения собственности должны измениться, скажем, обладание средствами производства перейдет от частных лиц к государству. Ладно, двигаемся к четвертому предложению: «Если какая-то форма собственности не соответствует, производство или хиреет, или проигрывает в соревновании с другими видами собственности». То есть снова «на круги своя». Опять «отношения собственности» определяют все. Только что производительные силы все определяли, а теперь снова «их определяют».
