Столконовение цивилизаций: крестовые походы, джихад и современность - Тарик Али (хороший книги онлайн бесплатно txt) 📗
Возникают и другие вопросы. Как этот огромный Индонезийский архипелаг, простирающийся более чем на три тысячи миль (4800 км) вдоль экватора, породил столь мощный национализм? Я начал искать в книгах ответ на свой вопрос, но ни в рабочем кабинете отца, ни в старых энциклопедических изданиях я так ничего и не нашел. Единственное, что я узнал, это то, что Индонезия — это не только Ява и Суматра, это еще и более десяти тысяч островов. Большинство из них не были заселены, и более 50 % населения архипелага жило на Яве, самом плодородном острове всего архипелага. Плодородном во всех смыслах этого слова.
В нашем доме были сотни, может быть даже тысячи, англоязычных изданий, опубликованных в 1950-х годах издательством «Иностранная литература» в Москве. Они прибывали большими партиями и, несмотря на непривлекательный дизайн обложек в стиле соцреализма, ставились на полки на самых видных местах. Хотя каждое лето после песчаных бурь журналы покрывались толстым слоем пыли, их обложки мгновенно выцветали, а дешевая советская бумага вступала в химическую реакцию с летним зноем Лахора, источая при этом неприятный запах, я бы не променял их ни на что другое. Эти издания стали неотъемлемой частью моей юности. Спустя несколько месяцев после визита Сукарно я наткнулся на сборник произведений русского писателя Константина Паустовского «Золотая роза», где изложены его впечатления от мировой литературы.
Читая Паустовского, я натолкнулся на имя Мультатули, литературный псевдоним голландского писателя Эдуарда Дауэса Деккера. Паустовский сравнил свою работу с картинами Винсента Ван Гога. «Человек пройдет через адское пламя, — писал он, — будет творить чудеса, следуя своим внутренним порывам». Он привел биографию Деккера, рассказывавшего о своем окружении, бурной университетской карьере, гражданской службе во время империалистической войны на Яве и о том, как на него повлиял этот жизненный опыт и изменил всю его жизнь. Паустовский был явно потрясен представлениями голландца о самом себе и не знал (да и откуда?), что Деккер был известным фантазером, который много выдумывал по поводу своего социального происхождения и образования. Он хотел выглядеть добропорядочным аристократом, но, если бы он действительно происходил из аристократической семьи, вряд ли бы он тогда оказался в колонии. Несомненно одно — юному голландцу были отвратительны такие неотъемлемые качеств колониализма, как экономическая эксплуатация и жестокость. Он хотел быть защитником местных жителей, а не сторонником себе подобных. Он не делал никаких попыток скрывать свое презрение к голландским генералам и колониальным учреждениям. Он, не таясь, проявлял на публике свое отношение и даже открыто подружился с яванцами. Деккер был отстранен от должности и с позором отослан домой. После возвращения в Голландию он был избран членом парламента и использовал свое политическое положение для обвинения колониальных властей в беззаконии. Над его речами смеялись, его петиции игнорировали, и он начал вести себя как человек, потерявший рассудок.
Не понятый в реальном мире, он окунулся в мир вымышленный и начал писать новеллы под псевдонимом Мультатули (от лат. multa tuh — «я много перенес»). Роман «Макс Хавелаар» был его «первенцем» и до сих пор считается одним из самых жестоких литературных порицаний колониального режима. Паустовский настаивает, что вторая новелла «Любовные письма» была еще более сильным и дерзким произведением, но Деккер уже был изгнанником, отвергнутым миром, который его породил. Он сильно обеднел, уехал из Голландии и уже не мог найти издателя для своих книг. Впоследствии некоторые голландские издатели предлагали купить его рукописи. Он был очень рад, но издатели требовали у него передачи им всех прав на свои работы. Он согласился. Все, чего он хотел, — это увидеть свои работы опубликованными. Деккер считал такую сделку просто актом купли-продажи. Он не мог себе представить, что рукописи будут куплены совсем по иной причине — не дать им увидеть свет и позволить голландским купцам спокойно спать в своих постелях. Но все это были домыслы Паустовского. Возможно, он был дезинформирован, а может быть, он просто хотел доказать свой антиимпериализм редакторам издательства «Иностранная литература». Какими бы ни были его причины, факт остается фактом: «Макс Хавелаар» стал сенсацией, он был почти тут же переведен в Лондоне и Париже, и, что еще более важно, модернистская проза Деккера легла в основу современной голландской литературы. Большая часть книги — веселая и презрительная сатира на голландскую скупость и жадность в Амстердаме и на коррупцию и жестокость в Восточной Индии. Деккер стал знаменитостью, но не сумел правильно распорядиться деньгами; он стал транжирой и заядлым игроком. Что в конечном итоге привело его к нищете.
Постепенно кусочки головоломки-архипелага начали соединяться. Каждое национальное движение несет на себе отпечаток жизни метрополии. Беспорядки в Голландии спровоцировали национализм, на котором выросло поколение Сукарно. Махатма Ганди был порождением Британской империи. Хо Ши Мин родился в эпоху тяжелых испытаний Французского Индокитая. До Второй мировой войны гораздо больше европейцев погибло в Индонезии, нежели в Индокитае или Южной Азии. На протяжении тех трех лет (1811–1815), в течение которых британцы правили страной, губернатор сэр Стэмфорд Раффлс писал о японцах так: «С момента прибытия европейцев они даже не рассматривали возможность отвоевать свою независимость».
Принц Дипонегоро из рода Джокьякарты возглавил первое крупное антиколониальное восстание — Яванское восстание 1825–1830 годов. Как и восстание 1857 года в Индии, это была слепая, инстинктивная попытка бунта со стороны прежних правителей, недовольных уничтожением старого порядка. Дипонегоро был наследным принцем, но не султаном, которого он презирал. Он был умным человеком, но подверженным мистицизму, он был обманут и захвачен, а затем сослан на северную оконечность острова Сулавеси, где и умер. Дипонегоро написал длинную и интересную историю своей жизни, где рассказал о том, как он намеревался «завоевать» Яву.
На Яве колониальный порядок разочаровал правителей и не обрадовал крестьян. Когда Дипонегоро поднял восстание, вокруг него сплотилось все крестьянство. Японцы уже успели стать профессионалами партизанской войны, и их было не так легко покорить. Европейцы потеряли 8000 человек убитыми, но потери местного населения были гораздо серьезнее: погибло 200 000 японцев, причем большинство из них — от голода и болезней. Единственный путь, которым генерал де Кок мог прийти к победе, — это уничтожение целых деревень и изъятие у населения всех продуктов питания. Общее число погибших было значительно выше, чем во время антибританского восстания в Индии в 1857 году. Весь XIX век, за исключением 6–7 лет, прошел под знаком непрестанных крестьянских восстаний против голландского правления. Колониальным властям потребовалось более трех десятилетий, чтобы покорить провинцию Ачех на Суматре, и даже после этого их власть так никогда и не была полной.
Во время Второй мировой войне «дальневосточные соперники» вытеснили Голландию с Явы. В Индокитае вишистский режим начал сотрудничать с Японией. Как азиатские националисты должны были отреагировать на азиатский империализм, который объявил о своей поддержке местного национализма в борьбе против европейских угнетателей? Вьетнамское националистическое движение возглавили коммунисты. После вступления в войну Советского Союза японцы и вишистская Франция стали врагами, и организация Хо Ши Мина вступила в борьбу с ними.
На Яве националисты увидели в избавлении от голландцев большой потенциал развития архипелага и стали сотрудничать с японцами. Индийское национальное движение было разобщено, но, когда японские экспедиционные силы вторглись в Индию, большая часть национального движения «влезла на танки», чтобы вытеснить Британию. Накануне японского вторжения голландский губернатор Восточной Явы ван дер Плас дал около 20 000 гульденов — весьма приличную сумму — Амиру Шарифуддину, добропорядочному леволиберальному христианину, попросив его организовать на эти деньги подпольное националистическое движение. Амир начал разыскивать разбросанных по всей стране членов бывшей Коммунистической партии и вербовать людей. Когда пришли японцы, люди Амира захватили голландские архивы и информаторов тайной полиции и за несколько недель развернули подпольную борьбу. Почти все они (около 30 человек) были казнены. Амир спасся благодаря вторжению Сукарно, но провел много времени в японских тюрьмах, где подвергался жестоким пыткам. Как такового, антияпонского движения не существовало вплоть до последних месяцев войны, да и потом его составила только образованная элита Джакарты. Однако антияпонские настроения были широко распространены, и с середины августа участились убийства японцев.
