Евразийство и Россия: современность и перспективы - Внутренний Предиктор СССР (ВП СССР) Предиктор (бесплатные книги полный формат txt) 📗
И если возвращаться от биологии человека, этнографии реликтовых культур и ранее приведённых технических аналогий к жизни наших предков на Восточно-Европейской равнине в древности (а это правомерно в силу единства законов физики, касающихся излучения и взаимодействия излучаемых полей и других видов материи), то биоценозы Восточно-Европейской равнины + наши предки, разпространившие на огромной территории единую общую для них культуру, гармонично взаимодействующую с устойчивыми биоценозами и устойчивую в преемственности поколений, представляли собой БИОСИСТЕМУ, которой не было и нет в мире аналогов [37] — ни в аспекте продуктивности биоценозов в разсчёте на одного человека, ни в аспекте стратегической фортификационной эффективности самих ландшафтов в качестве средств защиты от набегов извне, ни в аспекте размеров биополевого «антенного поля» [38], образуемого населением.
Последнее и есть самое интересное, и потому особый вопрос:
К какой информации открывало доступ это огромное «антенное поле» и в какие информационные потоки и алгоритмы — земные и космические — с его помощью могли входить его участники. Т.е. какое мироощущение порождало в индивиде это «антенное поле», участником которого он был» (“Психологический аспект истории”).
Но это, хотя и со своей спецификой, касается и монголов — как древних, так и наших современников, поскольку образ жизни большинства населения Монголии во многом сохранил то, что было свойственно ему в древности. Природно-географические условия Монголии, их определённая контрастность по отношению к условиям окружающих регионов, и единообразие культуры населения на её территории, по площади равной всей центральной и западной Европе, способствовали тому, чтобы этот же эффект «биоантенного поля» проявился и в ней: жизнь населения в ладу с биоценозами, отсутствие собственных шумов городской суеты, плюс к этому конструкция общепринятого у кочевников жилища — юрты как своеобразного резонатора торсионных полей. Так что они вполне могли возпринимать те потоки информации, к которым были глухи их более «высокоцивилизованные» соседи.
Успех Чингиз-хана был обусловлен тем, что он чуял нечто из того, что в КОБ отнесено к средствам управления / оружия первого приоритета и пользовался этим. Но историки, не имея представления и не задумываясь о характере обобщённых средств управления / оружия выше четвёртого [39], видят в деятельности Чингиз-хана только применение военной силы (шестой приоритет) и сопутствующие этому социальные бедствия.
Но если не спорить о том, каково «истинное имя» Всевышнего Бога [40], то Чингиз-хан выражал намерение, чтобы люди — всё человечество — жили в ладу с Всевышним Богом, Творцом и Вседержителем, но при этом он не заботился о формализации личностной религии каждого из людей в обществе, предоставляя возможность каждому из людей решить этот вопрос по совести.
И прежде, чем, например, Хорезм был покорён и его исторически сложившая государственность перестала существовать, а развитие толпо-“элитарной” культуры было пресечено, — в одной из его провинций по инициативе местной власти разграбили торговый караван Чингиз-хана, который следовал транзитом через провинцию на основании ранее достигнутых договорённостей с Хорезм-шахом. За этим последовала просьба Чингиз-хана, обращённая к Хорезм-шаху, о наказании виновных, чтобы другим не повадно было, — в ответ казнили послов Чингиз-хана… Чингиз-хан начал войну, в результате которой государственность Хорезма перестала существовать, что сопровождалось всеми ужасами победоносной и безпощадной войны…
Приведённая выше традиция оценки исторических событий предписывает считать, что в этом и подобных других случаях погибли не только виновные — Хорезм-шах и правящая “элита” Хорезма, — но и множество якобы «невинного» простонародья, жившего под властью Хорезм-шаха и К.
Однако традиция не предполагает правомерности вопроса:
“А что же это за “невинное” простонародье, если из поколения в поколение жило под властью зажравшихся мерзавцев и терпело эту власть?” [41]
Традиция не предполагает также ответа и на такой вопрос:
“Это простонародье в его большинстве — либо такие же мерзавцы как и правящая “элита”, только менее преуспевшие в конкуренции за внутрисоциальный статус, либо “субъекты”, утратившие волю к человеческой жизни, вследствие чего стали просто более или менее цивилизованными рабами-невольниками — придатками к их рабочему месту и «социальному статусу»”. [42]
И соответственно встаёт ещё два вопроса:
1. А достойно ли человека влачить такое существование?
2. Что делать с такими обществами и таким “человечеством”?
Поэтому вопрос о войне «дикости» против «высокой культуры» — не так прост, как его представляют историки и политологи - представители «высоких культур» толпо-“элитаризма” прошлого и наших дней (тем более — так или иначе пострадавшие от «дикости»), — подразумевая правильными на него ответы, аналогичные по сути тем, что приведены нами в начале настоящего раздела.
2.2. Пресечение Свыше тупиковых ветвей культуры человечества
Но если хотя бы чувствовать отличие человечного типа строя психики в его жизненных проявлениях от проявлений всех прочих типов строя психики, то приведённые в начале этого раздела оценки «культуры» и «дикости» уже не возпринимаются в качестве абсолютных. Абсолютные же — объективные ответы — предстают обусловленными двумя факторами:
· единством человечества во всём множестве прошедших и будущих поколений перед Богом, предопределившим бытиё людей на Земле и как идеал, и как допускаемые Им до известного Ему срока отклонения людей персонально и обществ в целом от этого идеала;
· качеством «культуры» и качеством «дикости», тенденциями в их развитии по отношению к предопределённому Богом идеалу бытия человечества.
И соответственно при оценке эпохи и политики Чингиз-хана с этих позиций выяснится:
· что будущие жертвы политики Чингиз-хана жили под властью культур, возпроизводивших преимущественно нечеловечные типы строя психики, вследствие чего их общества были толпо-“элитарными” и толпо-“элитаризм” возпроизводился устойчиво в преемственности поколений, что весьма далеко от идеала человеческого общежития;
· что древние монголы и прочие степные кочевники не были обременены «высокой» культурой толпо-“элитаризма”, вследствие чего были психологически ближе к человечности, нежели будущие жертвы «агрессии» их «дикости» против «высокой культуры» толпо-“элитаризма”.
Тем не менее гуманисты-абстракционисты, живущие сиюминутностью, не чуя вечности и не видя в глобальном историческом процессе иного смысла, кроме как предоставить «пожрать и поиметь побольше в своё удовольствие с наименьшими затратами» как можно большему количеству человекообразных недолюдков, не могут согласиться с такими оценками и выдвигают возражения на тему поиска возможной альтернативы тому акту социальной гигиены, который осуществили в континентальных масштабах Чингиз-хан и чингизиды первого поколения.
Но возможности такого рода альтернативы глупо искать в эпоху Чингиз-хана, когда, как говорят любители восточных эзотерических традиций, «карма созрела» и настала пора получать «кармическое воздаяние».
Миссии социальной гигиены, которую Чингиз-хан и чингизиды первого поколения осуществили в первой половине XIII века, предшествовало как минимум три мирных просветительских миссии, направленных против осуществления библейского проекта порабощения всех:
