Столконовение цивилизаций: крестовые походы, джихад и современность - Тарик Али (хороший книги онлайн бесплатно txt) 📗
Возвращаясь к Израилю, как он воспользуется возможной победой? Как израильтяне видят свою будущую роль в этой части света?
Парадоксально и гротескно то, что израильтяне теперь выступают в роли Пруссии на Ближнем Востоке. На данный момент они выиграли три войны против своих арабских соседей. Точно так же поступили прусские солдаты столетие назад, победив всех своих соседей в течение нескольких лет — датчан, австрийцев и французов. Непрерывные победы породили в них абсолютную уверенность в эффективности своей армии, слепое доверие к силе оружия, шовинистическое высокомерие и презрение к другим народам. Боюсь, что подобная же дегенерация (а то, что это дегенерация, — несомненно!) может иметь место в Израиле. Но в качестве «ближневосточной Пруссии» Израиль может быть лишь слабой пародией на оригинал. Пруссия, по крайней мере, могла использовать свои победы для объединения в рамках рейха всех немецкоязычных народов, живших за пределами Австро-Венгрии. Соседи Германии были разделены собственными интересами, историей, религией и языком. Бисмарк, Вильгельм II и Гитлер умело натравливали их друг на друга. Израильтяне окружены лишь арабами. Попытки натравить одни арабские государства на другие в конце концов обречены на провал. Арабы были в ссоре друг с другом в 1948 году, когда Израиль развязал свою первую войну; они были гораздо меньше разобщены в 1956 году, во время второй войны Израиля; и в 1967 году они сформировали единый фронт. Арабы могут оказаться гораздо более сплоченными в будущей конфронтации с Израилем.
Немцы обобщили свой опыт в горькой фразе: «Man kann sich totsiegen!» — «Вы можете победоносно сойти в могилу!». Этим израильтяне и занимаются. Они откусили кусок гораздо больший, чем могут проглотить: на захваченных территориях и в Израиле существует около 1 500000 арабов, более 40 % населения. Выгонят ли израильтяне эту массу арабов, чтобы «безопасно» владеть захваченными землями? Это создало бы новую проблему беженцев, более опасную и более широкомасштабную, чем прежде. Отдадут ли они захваченные территории? Нет, утверждает большинство их лидеров. Бен-Гурион, злой дух израильского шовинизма, убеждает создать «Арабо-Палестинское государство» на реке Иордан, которое станет израильским протекторатом. Может ли Израиль ожидать, что арабы согласятся на такой протекторат? Что они не будут сражаться «зубами и когтями»? Ни одна из израильских партий не готова даже рассмотреть возможность создания арабо-израильского государства. В то же время многих арабов «побудили» покинуть свои дома на Иордане, а положение тех, кто остался, было гораздо хуже, чем арабского меньшинства в Израиле, живущего по законам военного времени в течение 19 лет. Да, такая победа для Израиля — хуже, чем поражение. Она не может обеспечить Израилю более высокую степень безопасности, как раз наоборот. Если месть арабов и есть то, чего израильтяне опасались, то они ведут себя так, словно цветистая риторика превратилась в подлинную угрозу.
Принесла ли победа Израиля какую-то реальную выгоду Соединенным Штатам? Продолжила ли она американское идеологическое наступление в Африке и Азии?
Был момент во время прекращения огня, когда показалось, будто поражение Египта привело к падению Насера и к отмене ассоциируемой с его именем политики.
Если бы это случилось, Ближний Восток обязательно вернулся бы в сферу влияния Запада. Египет стал бы еще одной Ганой или Индонезией. Однако этого не произошло. Толпы арабов, вышедшие на улицы и площади Каира, Дамаска и Бейрута, требовали, чтобы Насер оставался у власти, и, таким образом, помешали этому. Это был один из редких исторически важных народных импульсов, которые моментально восстанавливают или нарушают политический баланс. В этот раз во время поражения инициатива снизу сработала немедленно. В истории совсем немного случаев, когда народ вставал подобным образом на защиту своего побежденного лидера. Ситуация, конечно, все еще нестабильна. Реакционные силы Запада будут продолжать действовать среди арабов и добиваться чего-то подобного перевороту в Гане или Индонезии.
Влияние и престиж Москвы в результате этих событий претерпели серьезные изменения. Временно или навсегда? И имело ли это воздействие на политическую расстановку сил в Москве?
«Русские нас подвели!» — такой горький упрек бросили Москве из Каира, Дамаска и Бейрута в июне. Когда арабы увидели советского делегата во время голосования в ООН, в унисон с американцами, о прекращении боевых действий без какого-либо условия об отступлении израильских войск, они почувствовали себя преданными. «Советский Союз теперь опустится до уровня второй или четвертой державы в мире», — говорил Насер советскому послу. Казалось, события подтверждали подозрения Китая о сговоре СССР и США. Ситуация пробудила тревогу и в Восточной Европе. «Если Советский Союз смог предать Египет, может быть, он предаст и нас, когда мы столкнемся с новой немецкой агрессией?» — спрашивали себя поляки и чехи. Югославы также были возмущены. Тито, Гомулка и другие восточноевропейские лидеры отправились в Москву требовать объяснения и организации спасательной операции для арабов. Все это было тем более замечательно, поскольку требование шло от «умеренных и ревизионистов», обычно стоящих за «мирное сосуществование» и сближение с США. Именно они теперь говорили о советском «сговоре с американским империализмом».
Советским лидерам надо было что-то делать. Вмешательство арабского народа, спасшее режим Насера, неожиданно дало Москве свободное пространство для маневра. После предательства своих арабских союзников советские лидеры снова вышли на передний план как друзья и защитники арабских государств. Несколько театральных жестов — разрыв дипломатических отношений с Израилем и речи в ООН — ничего им не стоили. Даже Белый дом проявил «понимание их затруднений» и «тактическую необходимость», заставившие тогда Косыгина выступить на Генеральной Ассамблее ООН.
Однако для восстановления советских позиций на Ближнем Востоке требовалось нечто более важное, чем просто поступки. Арабы требовали, чтобы Советский Союз помог им восстановить военную мощь, которую они утратили, послушавшись его советов. Они просили новые самолеты, новые танки, новое оружие, новые склады боеприпасов. Но, не считая цены всего этого, — а одна только стоимость военной экипировки, утраченной Египтом, равнялась миллиарду фунтов, — восстановление арабских вооруженных сил влекло за собой, с точки зрения Москвы, большой политический риск. Арабы отказывались вести переговоры с Израилем, теперь они хотели, чтобы Израиль поперхнулся своей победой. Приоритетом Каира было перевооружение армии. Израиль преподал египтянам урок: в следующий раз египетские ВВС первыми нанесут упреждающий удар. Москва должна была решить, поставит ли она оружие для удара.
Москва не могла поддержать идею арабского возмездия, но не могла и отказаться перевооружить Египет. Однако перевооружение арабских стран почти наверняка вызовет у Израиля желание прервать процесс и нанести еще один упреждающий удар, в случае этого Советский Союз снова столкнется с дилеммой, которая имела место в мае и июне. Если Египет должен будет ударить первым, почти наверняка вмешаются США. Их шестая флотилия на Средиземном море не станет бездействовать, если израильские ВВС будут атакованы и арабы будут готовы к походу на Иерусалим или Тель-Авив. Если СССР снова останется в стороне от конфликта, он снова непоправимо разрушит свой международный престиж и утратит свои позиции. Спустя неделю после прекращения боевых действий советские советники и эксперты снова были в Каире и наводнили местные гостиницы, начав работу над реконструкцией вооруженных сил Египта. Однако Москва не могла невозмутимо наблюдать за перспективой арабо-израильского соперничества и его дальнейших последствий. Вероятно, советские эксперты в Каире особенно не спешили, пока советская дипломатия пыталась «спасти мир» для арабов. Но даже самое искусное оттягивание времени не могло решить основную проблему советской международной политики. Как долго мог Советский Союз приспосабливаться к американскому давлению? Как далеко мог он отступать перед военной, экономической и политической экспансией США в афро-азиатской зоне? Не просто так «Красная Звезда» уже в июне предположила, что текущая советская концепция «мирного сосуществования» нуждается в некотором пересмотре. Военные, и не только они одни, опасались, что советское отступление увеличивает динамику американского продвижения, и если это будет продолжаться, прямое советско-американское столкновение неизбежно. Если Брежнев и Косыгин не справятся с этой проблемой, вполне возможны изменения в лидерстве. Кубинский и вьетнамский кризисы способствовали падению Хрущева. Все последствия ближневосточного кризиса еще не ясны.
