Русская Доктрина - Кобяков Андрей Борисович (книги бесплатно без .txt) 📗
Кроме того, российские реформаторы, взявшие на веру тезис о сверхэффективности высоколиберализованного и высокоприватизированного хозяйства, просто переоценивали эффективность экономик такого рода. Само собой разумеется, они упускали из виду, что переход от регулируемых смешанных экономик “бреттон-вудского типа”, начавшийся около 1978 г., к экономикам неолиберального типа привел к снижению эффективности даже развитых экономик, если ее мерить способностью развиваться, и к замещению экономик развития экономиками перераспределения.
Расчеты на то, что в варианте высоколиберализованного и высокоприватизированного рыночного хозяйства экономика России может быть эффективной, были ошибочны изначально. Но сами по себе они не могли привести к настолько печальным результатам, которые мы имеем ныне. Если бы, например, в 1991–1993 гг. в России скопировали экономическую систему США “один к одному”, то положение в экономике России было бы сегодня много лучше сравнительно с тем, что мы имеем, и миллионы наших сограждан не скончались бы преждевременно в период реформ, в 2–3 раза перекрыв в этом отношении “достижения” эпохи коллективизации.
Большинство проблем возникло именно потому, что система целеполагания в процессе реформ постепенно менялась.
Довольно быстро на первый план вышла задача превращения экономики России в экономику генерации сверхприбыли с ее последующим вывозом в той или иной форме за рубеж. В первые два-три года реформ из России были выкачаны оборотные средства на сумму в несколько сот миллиардов долларов. Затем на первый план вышла выкачка средств в форме приобретения СКВ и вывоза капитала.
Но принципиальное значение имеет факт превращения экономики России в экономику генерации сверхприбыли.
Все без исключения процессы, протекавшие в экономике в связи с реформами, способствовали этому. В том числе:
1) понижение реальной заработной платы работников (в 1995 г. до 43% относительно дореформенного уровня);
2) формирование значительной прибыли за счет амортизационного фонда и соответственно процесса уничтожения основных фондов с результатом в виде создания потенциала демодернизации и деиндустриализации России;
3) демонетизация (она привела к резкому падению реального налогообложения экономики);
4) частичное финансирование бюджета за счет продаж ГКО (со скандально высоким процентом по ним) с соответствующим уменьшением налогов;
5) постепенное уменьшение доли платежей налогового типа в ВВП под предлогом стимулирования производственных инвестиций (на реальную динамику которых бюджетные сокращения не влияют).
Доля в ВВП расходов консолидированного бюджета (без внебюджетных фондов) уменьшилась, по данным российской статистики, с 1994 г. по 2005 г. с 38,1% до 27,8%, а расходов федерального бюджета – с 24,2% до 16,0%. Уменьшилась доля в ВВП и внебюджетных фондов. Если бы тезис, согласно которому чем меньше бюджет, тем больше ВВП и тем выше темпы его роста, был верен, ВВП России при таких сокращениях бюджета взлетел бы вверх ракетой, а на деле он в 2004 г., через 12 лет, был примерно таким же, как в 1992 г.
Фактически проводимый экономический курс ориентирован на воскрешение экономической модели России 1913 г. (абсолютно не соответствующей современным реалиям) в полном масштабе. Вот шаги на этом пути.
Шаг 1. Несельскохозяйственная экономика старой России была экономикой сверхприбыли. Эта модель в несколько усовершенствованном варианте воспроизведена сегодня. Усовершенствования сводятся к созданию в частном секторе нескольких “центров” генерации сверхприбыли. В том числе в сфере ТЭК и особенно продажи нефти и нефтепродуктов, в сфере винно-водочной торговли (сдана частному капиталу). Намечено сделать “центром” генерации сверхприбыли ЖКХ.
Шаг 2. Свернута бюджетная система. Федеральный бюджет в 2004 г. был в процентах к ВВП примерно такой же, как “золотой бюджет” Российской империи, который, между прочим, не включал бюджетов земств. И это при том, что старая Россия была аграрной страной. А нынешняя Россия даже на Западе все еще признается индустриальной страной.
Шаг 3. Принятый закон о земле открывает широкие ворота для восстановления крупного землевладения (при ликвидации эквивалента общинного землевладения в виде колхозов и их правопреемников) и создания латифундий, принадлежащих иностранным капиталистам.
Шаг 4. Идет свертывание системы социального обеспечения.
Шаг 5. Проводится политика восстановления утраченных отчасти в 1914 г. (кампания против германского засилья), отчасти в 1917 г. позиций иностранного капитала (сверхпоощрительный режим для иностранных инвесторов), фактическое субсидирование иностранных инвестиций в результате политики заниженного курса рубля.
Шаг 6. Налицо попытки “сдать” иностранному капиталу банковский сектор и восстановить положение в этом секторе, существовавшее по состоянию на 1917 г., когда отечественный капитал в нем почти не был представлен.
В период Гражданской войны возникли проекты замены российских рабочих (“если они не найдут в себе силы для нравственного самообуздания”, как тогда писали) иностранной рабочей силой. Налицо попытки реанимировать эти проекты под предлогом дефицита рабочей силы при наличии в стране большой безработицы. При этом взоры, как и тогда, обращают на Китай, не зная, что в КНР неквалифицированная рабочая сила сегодня стоит дороже, чем в России квалифицированная.
Различия между Старой и Новой Россией на данный момент и на перспективу заключаются в следующем:
1) государственный домен (включал большую часть государственной территории, железные дороги, которые находились в ведении соответствующего министерства, государственные монополии) в Старой России был больше, чем ныне; причем налицо перспектива его сведения практически к нулю;
2) крестьянство было практически гарантировано от пауперизации;
3) внутренний рынок был преимущественно закрыт тарифной системой и в основном зарезервирован за отечественными компаниями, включая таковые с иностранным капиталом;
4) центробанк участвовал в кредитном обслуживании экономики;
5) в стране действовала эффективная кредитная система;
6) имелся эффективный фондовый рынок;
7) имелась развитая система картелей и синдикатов, обеспечивавшая эффективное функционирование рыночных механизмов;
8) существовал развитый и быстро растущий кооперативный сектор;
9) денежная система золотостандартного типа обеспечивала эффективность рыночной саморегуляции экономики и исключала возможность инфляции и спекулятивных вакханалий;
10) акционерные компании не обладали правом приобретать землю, земельный оборот контролировался (одна из функций губернаторов).
Неверно считать, что реформы имеют беспроектный характер. Проект есть. В целом налицо попытка восстановить экономическую конструкцию России “образца 1913 г.”, но в неэффективном варианте и с максимально уменьшенным экономическим суверенитетом. Однако даже эта схема не устраивает определенные круги на Западе, и там раздаются голоса, что, мол, “гадину (Россию) нужно добить”. О том, что за такое удовольствие при наличии в Евразии китайского экономического и политического “дракона” придется дорого заплатить, сторонники “добивания гадины” забывают.
В связи с концептуальной схемой российских реформ заслуживает внимания экзотический характер политики в области обеспечения экономики России инвестициями. Политика эта строится на максимальном способствовании привлечения в страну иностранных инвесторов и одновременно способствовании вывоза из страны капитала. Иначе говоря, она нацелена не на форсирование капиталонакопления, а на форсирование замещения отечественных инвесторов иностранными и отечественных собственников иностранными. Отсюда также практика фактического поощрения тезаврации сбережений в СКВ, вкладывание активов Центробанка и “излишних доходов бюджета” (и это в стране с вымирающим населением!) в государственные ценные бумаги западных стран.
