Стратегия Русской доктрины. Через диктатуру к государству правды - Аверьянов Виталий (читаем бесплатно книги полностью TXT) 📗
Критерием существующей синкретической социальной системы является доллар. Он выступает как универсальный эквивалент всех ценностей. Можно даже составить тарифную сетку, в которой описывалась бы конвертация этих ценностей друг в друга: на коммерческой основе «смена гражданства» может оказаться равновеликой принадлежности престижной госслужбе, либо научному статусу (например, покупка степени кандидата юридических наук), статусу члена гильдии адвокатов. Можно приводить и более вопиющие примеры конвертации статуса, однако следует отметить, что все статусы одному человеку вряд ли нужны, поэтому бартер и прямая торговля статусами служит обычно для продвижения близких людей и партнеров, поддержки их карьере и возвышению.
Гражданин «первого сорта» – это, во-первых, предприниматель, который осуществляет сложные бизнес-схемы, во-вторых, он обыватель в том буквальном смысле, что он свободный человек, не связанный какими-либо подписками и санкциями, в-третьих, он представляется как человек государства (в его кармане имеется корочка сотрудника МВД, а еще лучше ФСБ, удостоверение помощника депутата, а лучше – каких-нибудь правительственных органов), в-четвертых, он имеет связи среди известных авторитетов уголовного мира, в-пятых, он, как правило, интеллигент, не чуждый интересов высокой культуры и остро переживающий свою цивилизационную и духовную идентичность.
Синкретизм Смутного времени – это стиль чужака, который захватывает «не свое» социальное пространство. В этом стиле жизни каждый является всем чем угодно, и никто не является собой.
Источник всепроникающей язвы, поразившей наш политический класс, заключается в грандиозной иллюзии вседозволенности и «свободы», которой живут многие представители русского чиновничества. Сами чиновники в такой общественной атмосфере настраиваются не на сберегающе-упорядочивающую работу – они воспроизводят скорее настрой потребителей. Служба рассматривается ими как потребление, а государство – как объект потребления благ его чиновниками.
Чиновничество всегда было классом, специально воспитуемым государством. Воспитать чиновника очень сложно, воспитать его хорошо – почти невозможно. С этой задачей с огромным трудом справлялись московские цари и петербургские императоры, затем советская партийная власть. Но после крушения советского строя эту задачу вообще оставили в стороне. В чиновники пошли «обыватели», люди без идеи «службы» в крови, люди, в головы которых не была вложена идея «государственности»; те же из партийного чиновничества, кто перешел в новые системы управления, как правило, сами перестроились на обывательский лад.
Справедливости ради нужно отметить, что численное превосходство представителей старой номенклатуры среди нынешнего управленческого и экономического истеблишмента бросается в глаза. По данным социолога О. Крыштановской, 75 % кадров в правительственных структурах, и 61 % в бизнесе – выходцы из советской партийной и хозяйственной бюрократии. Та же Крыштановская отмечает, что и в собственно политическом классе (депутатском корпусе) наблюдается явный застой и дефицит притока новых человеческих ресурсов.
Советская система несомненно обладала более эффективными каналами ротации элит и она давала перспективу карьерного роста, – система Смутного времени стремится запирать нижние, непривилегированные классы на их этажах с тем, чтобы не допустить вертикальной мобилизации, которая, понятное дело, угрожает «высшему потребительскому обществу». Наша бюрократия до сих пор занимается преимущественно тем, что осуществляет юридическое и бухгалтерское прикрытие своего потребления, не способствующего восстановлению реальной экономики России и оздоровлению ее социальной инфраструктуры. Это номенклатурные «мутанты», по выражению А. Оболонского, – сегодня именно они служат главным тормозом на пути преодоления последствий Смутного времени.
В современном чиновном классе можно наблюдать очень мало качественных отличий от «низов» общества. Отличия скорее количественны: люди «первого сорта» стоят у рычагов распределения социальных благ, и потому у них оседает часть распределяемого; имеют возможность путем предпринимательских схем, прямого присвоения и натурального обмена обеспечивать себе изобилие материальных благ, недоступное для людей «второго» и «третьего» сорта; наконец, они имеют более последовательные и обеспеченные политические интересы – вступают в коалиции, которые находят свое выражение в существующей политической системе (при этом не важно, кого они поддерживают: «партию власти» или «оппозицию» – обе суть части единой системы).
Класс управленцев в России застоялся фактически со сталинских времен. После репрессий 30-х годов значительной ротации элит у нас не происходило. Разрушение СССР привело не к смене и обновлению верхних классов, но к их «разводу» по новым государственным «квартирам», новым субъектам международного права. Все это время по разным причинам масштабная ротация элит откладывалось. Но дальше откладывать обновление административных кадров становится невозможно. Под угрозу поставлено существование России как суверенного государства.
Вслед за нашими либертарианцами мы можем сказать (только не в отношении середины 90-х, а применительно к теперешнему времени): ничего по-настоящему не изменится, пока не произойдет смена поколений. Правда, либертарианцы наши имели в виду «списанные» поколения старых советских рабоче-крестьянских и служилых слоев. Они вели речь о «низах», которые вечно бьются над проблемой собственного выживания. Быстро заменить старые низы какими-то новыми низами – дело совершенно невозможное (поэтому официальная идеология Гайдара и была фактически утопической). Сегодня Гайдар в своих выступлениях упирает на горизонтальную мобильность – приток русскоязычных мигрантов, которые должны заместить негодные коренные «низы». Мы же, современные консервативно мыслящие идеологи, будем отстаивать другую точку зрения: необходимо, и чем быстрее, тем лучше, списать со счетов старое поколение управленцев, которые служить государству уже разучились, а созидать на благо общества и страны так и не научились. «Старое» поколение в данном случае не значит пожилое по возрасту, «старое» значит наглое, беспринципное, разуверившееся в советских ценностях, но ни во что новое, кроме эгоистического идеала «потребительского общества», не уверовавшее.
Необходимо, и чем быстрее, тем лучше, списать со счетов старое поколение управленцев, которые служить государству уже разучились, а созидать на благо общества и страны так и не научились. «Старое» поколение в данном случае не значит пожилое по возрасту, «старое» значит наглое, беспринципное, разуверившееся в советских ценностях, но ни во что новое, кроме эгоистического идеала «потребительского общества», не уверовавшее.
Необходимы масштабная ротация элит и масштабные репрессии. Должна прийти новая генерация администраторов и произойти это должно одновременно с репрессиями – чтобы «старики» не успели внедрить в головы и сердца «молодым» навыки коррумпированности и крохоборства. Только репрессии способны разрушить модель синкретизма социальных статусов, расставить чиновников по надлежащим местам и устранить препятствия для нормализации положения несущих сословий, основных социальных страт. Когда я говорю о репрессиях, я имею в виду не столь жесткие меры, которые использовались Сталиным или Иоанном Грозным.
На этот раз они будут носить скорее идейно-политический характер и ограничиваться лишением статуса и (в ряде случаев) конфискацией имущества. Рекрутирование же новой элиты, новых человеческих ресурсов должно пойти не столько через выборы снизу, сколько через призыв сверху и носить ярко выраженный идеологический характер.
Вместе с тем параллель со Сталиным – это не просто метафора. Лидеру России в ближайшее десятилетие придется решать задачи, сходные с теми, что решал Сталин в 30-е годы. Момент «великого перелома» очень близок, возможно, он уже наступил (просто это еще нами не осознано). Сталин был, несомненно, вождем номенклатуры. Перед Путиным, по всей видимости, стоит похожая задача: необходимо создать гораздо более свежую, преданную власти и содержательную по существу управленческую систему, чем та, что существует де-факто. Управленцы не должны быть равнодушными, политически нейтральными. Их место должно определяться не только уровнем образования и деловыми качествами, но и способностью к сплочению вокруг перспективных программ социального действия. Иного пути социальной мобилизации, решения амбициозных стратегических задач просто не существует.
