Большая восьмерка: цена вхождения - Уткин Анатолий Иванович (читать книги полные .TXT) 📗
Горбачев
Горбачев попросил Шульца начать переговоры в малом формате. С советской стороны в них участвовали Шеварднадзе, Добрынин и переводчик. Шульц составил делегацию аналогичного состава: Бад Макфарлейн, посол Арт Хартман и переводчик.
Горбачев был в превосходном настроении. Он без обиняков объявил: главным препятствием улучшению двусторонних отношений является дезинформация, распространяемая государственными агентствами США. Для несведущих Горбачев прочитал лекцию о договоре ОСВ-1. Шульц указал, как на причину взаимного осложнения, на вторжение советских войск в Афганистан. Горбачев попросил попридержать подобные аргументы для прессы. «Не используйте подобных аргументов с нами, с теми, кто знает подлинные обстоятельства. Договор СНВ-1 был отвергнут конгрессом до событий в Афганистане. Соединенные Штаты отказались от Договора СНВ-1 потому, что он сдерживал их военное строительство».
Это был Горбачев «восемьдесят пятого года», сотрясающий американский военно-промышленный комплекс, которого американцам, в конечном счете, удалось перевоспитать. Шульц полагал, что «учителем» Горбачева, обвиняющего ВПК, был посол Добрынин. Шульц поспешил спросить, «куда обе страны направляются сейчас?» Шульц передал Горбачеву два письма президента Рейгана и направил беседу в сторону приближающейся встречи в Женеве: это будут серьезные переговоры. Шульц сел на любимого конька — наука и технология быстро меняют мир. Горбачев предложил государственному секретарю: «Вы должны возглавить Госплан здесь, в Москве, — у вас больше новых идей, чем у нас»63.
Получив возможность самовыражения, Горбачев заговорил в любимом своем ключе: чего ожидает мир от него и Рейгана. Он показался противоположным от Громыко полюсом — не столь жестким, гораздо более честолюбивым, склонным к неожиданным поворотам. Агрессивным вначале и едва ли не покорным в конце. Поразительно уязвим в том, что неожиданно считает главным, — в данном случае СОИ. Предстояло еще увидеть, какого типа коммунизм исповедует Горбачев. Его говорливость и желание «блеснуть» давали надежду. Люди с таким апломбом падки на комплименты, выше которых они мало что ставят. Становилось все более ясным, что Горбачев, несмотря на свои университеты, был человеком из глубинки, из среды отдаленного сельскохозяйственного края. Он быстро найдет свою нишу в мировой политике — для этого у него есть упорство и природные данные. Но качеств внутренней убежденности у него нет, и, что очень важно, он очень честолюбив. Заурядное свойство в семейной жизни становится грандиозным по важности фактором на арене, на которую его вознесла судьба, на арене мировой политики.
Есть ли у него за душой нечто, ради чего он склонен будет сражаться и рисковать? Или наносной коммунистический флер растает в первых же лучах мирового внимания? Научится ли он относиться критически к себе? Сможет ли взнуздать непомерный поток в устной и письменной речи?
Главное, чем был обескуражен Шульц, было то чувство, что «Горбачев и Шеварднадзе были в такой степени несведущи — или невежественны»64. Когда госсекретарь уже в Вашингтоне встретился с послом Добрыниным, то у него было чувство, что посол также испытывает неловкость по тому же поводу. Шульц знал, что советские дипломаты никогда не извиняются и не просят прощения. И все же несколько смущенный Добрынин выразил ту точку зрения, что саммит в Женеве пройдет удачно. Горбачев, сказал Добрынин, не будет с президентом Рейганом столь же жестким и агрессивным, каким он был в отношении госсекретаря Шульца.
Женева
Встреча на высшем уровне в швейцарской Женеве была первым саммитом такого рода и для Генерального секретаря Горбачева, и для президента Рейгана. Стремление не проиграть в свете мировой рампы объясняло тщание подготовки. Американцы — Белый дом — организовали три особые группы подготовки. Первую возглавляли советник по национальной безопасности Роберт Макфарлейн и начальник штаба Белого дома
62
Дональд Риган. Вторую — межведомственную группу по советским проблемам — возглавил советник Совета по национальной безопасности по советским проблемам Джек Мэтлок Третьей группой — по общественной дипломатии — руководили заместитель Макфарлейна (который скоро станет его преемником на посту советника по национальной безопасности) адмирал Джон Пойндекстер и заместитель Ригана Деннис Томас.
Три эти группы приготовили двадцать пять специализированных документов, касающихся советской истории, политики, экономики и прочего. В ходе подготовки президент Рейган разговаривал с бывшими президентами Никсоном и Фордом, с бывшими советниками по национальной безопасности Збигневом Бжезинским, и Брентом Скаукрофтом (не говоря уже о брифингах государственного департамента и Центрального разведывательного управления). Приглашены были люди со стороны». Один из этих приглашенных специалистов, историк и искусствовед Сюзан Мэсси, поделилась своими впечатлениями о Рейгане: «Он абсолютно ничего не знает о советском народе. Несмотря на наличие всех советников, он знает о России не. больше, чем простой американец»65. Он впервые стал воспринимать Советский Союз как нечто отличное от злодея из популярных фильмов. Он встретился с Мэсси восемнадцать раз. Государственный секретарь Шульц в мемуарах отмечает, что «Мэсси бросила свет на совершенно иную советскую реальность, чем та, о которой я читал в закрытых материалах. Стало яснее, что в России происходит огромная трансформация»66.
Президент Рейган встречался с перебежчиком Аркадием Шевченко. Директор ЦРУ Уильям Кейси специально встречался в Лондоне с перебежчиком Олегом Гордиевским за шесть недель до саммита и детально доложил о встрече президенту. Рейгана и его окружение интересовал сам Горбачев, его характер, его слабые места. Гордиевский встречался с Горбачевым во время визита последнего в Лондон в 1984 году. Именно Гордиевский «готовил» Горбачева к встрече с Маргарет Тэтчер. Теперь именно британский премьер была инициатором приглашения шефа ЦРУ в Лондон — об этом на Западе молчали более года67. Рейган изучал видеозаписи визитов Горбачева во Францию и Британию.
Президент Рейган провел полномасштабную репетицию, в которой роль Горбачева исполнял Джек Мэтлок, такой же круглолицый и говорящий по-русски (возможно это и помогло в карьере Мэтлока, который вскоре станет американским послом в Москве). Астролог Нэнси Рейган Джон Квигли советовал Рейгану обращаться к Горбачеву «не как к руководителю империи зла», а как к человеку, открытому новым идеям. Только тогда саммит в Женеве может быть успешным.
Нетрудно, обратясь к текстам этого периода, увидеть новую линию рассуждений американского президента: между двумя странами существуют «взаимонепонимания», советские руководители не понимают Америки, ее миролюбия и склонности к компромиссу. Рейган всегда верил в себя как в «великого мастера общения». Он верил, что сумеет повлиять на Горбачева. Рейган остановился в «Мэзон де Сосюр», предоставленным ему пакистанским аристократом Ага-ханом.
Государственный секретарь Джордж Шульц традиционно отправился в отель «Интерконтинеиталь», как бы паривший над совокупностью домов советского представительства в Женеве. В прихожей уже лежала книга Горбачева «Время мира» (некий новый кантовский идеализм, замешанный па труднопереносимой советской риторике. Неужели у Горбачева нет европейски образованного помощника, способного повлиять на шефа? В мире, устремленном к реализму, Горбачев играет в мессию. Искренне это или дефект образования, плод неумеренного честолюбия? Помощники президента Макфарлейн и Дон Риган расположились рядом с виллой Рейгана. Местом встречи избрали находящийся на берегу «Флёр де л'О» — солидно выглядящую виллу на площади в семь акров. Американцы разобрали «план кампании»: президент начнет встречу частной беседой в теплой неформальной обстановке. Идею «начать с человеческого общения поддержала, в частности, Нэнси Рейган. Меньше помпезности, больше тепла.
