Стратегия Русской доктрины. Через диктатуру к государству правды - Аверьянов Виталий (читаем бесплатно книги полностью TXT) 📗

Посмотрите на предлагаемые мной схемы [18]. Первая схема – это схема традиционных ценностей, которая существовала до революции 17-го года и которая, претерпев некоторые изменения, особенно на своих верхних этажах в советский период, тем не менее, сохранялась, будучи замененной на некоторые суррогаты. Так, «Истина, Красота, Любовь» стали суррогатом Бога, а «Россию как суверенную державу» заменили на некое «светлое будущее для всего человечества», в котором советскому блоку было уготовано первое место – место лидера и глашатая этого «светлого будущего». В основном же советская система ценностей, действительно, была очень похожа на дореволюционную. И то, что произошло в постсоветской России, можно назвать решительным переворачиванием воронки, «переворачиванием стакана», когда в течение 10 лет и на уровне массовой культуры, и на уровне массовой информации буквально произошло раздвоение того «я», того несущего стержня, который был основой наших ценностей в течение целой тысячи лет.

Рис. 1. Типовая схема ценностных приоритетов.

Рис. 2. Схема социальной аномии – в обществе обесцененных ценностей (раздвоение «Я»)

Это раздвоение «я», как это ни покажется парадоксальным, имеет своим фундаментом христианскую культуру, потому что именно христианство дало такой высокий, благородный посыл как восприятие человека в качестве образа Божия, фактически в качестве аналога Божества. Из этого высокого посыла могли последовать и последовали разные последствия. Одним из этих последствий стал европейский гуманизм, который фактически является антропотеизмом, или, переводя на русский язык, «человекобожием». Это такое мироощущение, когда утверждается, что Бога как такового нет, а весь тот высокий пафос, который вкладывался в это понятие, вся молитвенная и литургическая энергия, которая проецировалась на Творца, заключается в самом человеке. Огромная энергия христианства в этом мироощущении высвобождается и направляется на самоутверждение человека и человеческой цивилизации.

Этот антропотеизм приводит к раздвоению ценностей, когда на место Бога человек ставит свое собственное «я». Но, поскольку это не соответствует действительности, он попадает в иллюзорный мир и начинает жить в этом иллюзорном мире, а все его ценности начинают служить фетишу собственного «эго». При этом человек испытывает фантомные боли в связи с тем, что покинутое и незаполненное в его внутреннем мире место Бога, тем не менее, взывает к нему, взывает к его бессознательному, и человек, несмотря на кажущееся стремление к комфорту, а иногда даже возможность достичь этого комфорта, глубоко страдает. Вот, собственно, суть представленного на иллюстрации подхода, описывающего две крайности – две модели ценностей, которые на сегодняшний день противоборствуют в России.

Однако добавлю небольшую ноту оптимизма. Социологические исследования, на которые мы опирались при написании Доктрины, все-таки показывают, что переход к модели антиценностей, к модели «аномии» в России так и не состоялся. Этот процесс был запущен, достиг некоторых результатов, но не победил. И на сегодняшний день нельзя с уверенностью сказать, имеет ли он шансы на победу. Фактически мы сейчас замерли в точке неустойчивого равновесия. Можем двинуться назад, опять опрокинуться в данном отношении в 90-е годы, а можем двинуться и вперед. И я полагаю, что в наибольшей степени это зависит от самого общества.

Сегодня ставился вопрос о том, как должен себя позиционировать патриот России, человек, который считает себя русским, по отношению к государству, к цивилизации, к историческим ценностям. Как мне кажется, ответ достаточно прост: все зависит от того, кем этот субъект сам себя осознает, что он оставляет в своей ценностной модели, а что опускает. Или он усекает в себе уровень высших ценностей – ценности Бога, ценности России в том ее старом понимании, куда включаются полиэтничная нация, собор традиционных вер, держава как мир миров, а не как национальное государство по-европейски, – или все это он оставляет в качестве важнейших элементов своего внутреннего стержня. Если он осуществляет подобную редукцию, равняется на опыт Великой Французской революции, Великой Английской революции, Великой Американской революции и хочет построить аналогический мир у себя, то тогда, наиболее вероятно, мы окажемся во второй модели ценностей (см. илл.) и под видом «национального государства» фактически получим в стране базовую модель антиценностей. Тогда в России сложатся условия для формирования такого поколения, такой «новой расы», глядя на которую в старости, все здесь присутствующие поймут, что они оказались среди инопланетян.

И теперь обращаюсь к тому, является ли ценностью стабильность. Константин Крылов избавил меня от необходимости пространно развивать эту тему. Если мы посмотрим на это через призму приведенных двух моделей, то увидим, что стабильность нейтральна в ценностном плане, а потому не является противоположностью кризиса. Стабильность вполне может быть кризисом, то есть стагнацией, прикрытием и имитацией социальной гармонии, таить в себе не изживание, а усугубление кризиса. Аналогия стабильности с трупом, которую привел Крылов – крайняя. Я бы привел другую аналогию.

Дело в том, что концепция устойчивого развития, которая у нас в том или ином виде восторжествовала в перестройку, это достаточно лукавая идеология, в которой перевернуты ядро и периферия. Ведь самое ценное, что есть в нашей жизни, – это душа, человек, живое существо. Его нельзя описать в терминах устойчивого развития, потому что устойчивое развитие – это некий постоянный и неопределенный по своей направленности процесс, который происходит с этим живым существом. На то, куда идет этот процесс, в формуле устойчивого развития нет указаний. Когда мы говорим о современной России в парадигме устойчивого развития, было бы уместно применить аналогию не с трупом, а с умирающим. Умирающее живое существо – вот что значит устойчивое развитие не в абстрактной, а в конкретно-исторической плоскости.

Гораздо более логично было бы сформулировать высшую ценность становления цивилизации как «развивающееся постоянство». Как поет современный поэт: «Я различил в движеньи постоянство…»

Многие, кто меня знает, уже догадываются, к чему я клоню. Да, речь идет о формуле «динамического консерватизма», о которой пишу уже много лет. Но, действительно, здесь разница кардинальная. Несмотря на то, что, казалось бы, мы имеем дело с имитацией одного и того же принципа, фактически в случае с доминирующей ныне моделью «устойчивого развития» современной цивилизации речь идет о подмене принципов. Традиционная модель ценностей, вверху которой находится Бог, а стержнем которой является – хочу подчеркнуть! – не просто человек, а человек свободный, свобода, самостояние, реализованное на всех уровнях этой модели, несомненно, отражает формулу динамического консерватизма. Это развивающееся постоянство, когда личность сохраняет саму себя и в то же время способна к развитию, способна к совершенствованию. А устойчивое развитие – это модель перевернутой воронки, где человек сам не владеет результатом своего развития и становится заложником этого развития.

Поэтому на формулу «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца» я, как носитель традиционной субъектности ответил бы высказыванием из одного популярного в народе советского фильма. На вопрос: «Ну, что, тебя сразу кончить или желаешь помучиться?» – известный киногерой ответил: «Лучше, конечно, помучиться!»

Спасибо.

Сокрытая харизма [19]