Исав и Иаков: Судьба развития в России и мире. Том 2 - Кургинян Сергей Ервандович (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
Глава X. Преодоление исчерпания — запись в полевом дневнике, 29 октября 2008 года
Если бы речь шла лишь о «-нойных» (мета-, пара- etc) суждениях двух конкретных ревнителей покаяния–2… Ан нет. Один из государственных каналов российского телевидения на 99 % занят подобной «-нойностью». Да и другие. Речь идет о политической войне — войне за сознание лиц, ответственных за решения.
Эта война приобрела особо наступательный характер после избрания Медведева. Понимание того, чем она чревата, побудило меня к объединению в одном исследовании политической полемики и собственно философии. К работе в жанре публицистического (и философского) марафона.
Марафон подходит к концу. Исследование оказалось нужным и существенным для думающей и политически небезразличной части нашего общества. В каком-то смысле оно оказалось даже более существенным, чем это можно было предположить в момент, когда возник странный замысел, воплощенный в цикле «Медведев и развитие».
Я начал этот цикл тогда, когда избранный президентом России Дмитрий Медведев сказал, что нам нужны десятилетия спокойной жизни для развития. Тогда же я обратил внимание на трагическое сходство этого пожелания с пожеланиями Столыпина. На то, что как тогда, так и теперь нам не будут отпущены десятилетия спокойной жизни. А также на необходимость отличать желаемое (десятилетия спокойной жизни) от реального. Я был уверен, что спокойствия не будет. События в Южной Осетии и то, что за ними последовало, мировой финансовый кризис и то, что за ним последует, лишь подтверждают это.
Когда я предупреждал о грядущем скором неблагополучии, на политическом горизонте еще не было ни единого реального облачка. Теперь же на нем сгущаются такие тучи, что дух захватывает. Завершается российская передышка, восемь относительно тучных лет, являющихся в полном смысле слова, как это кому-то ни покажется странным, эпохой Путина—Буша. Чуть позже я постараюсь объяснить, что это за эпоха, почему она кончается и чем это чревато. Но разве мало фактов? Если их для кого-то мало, то могу заверить: ближайшие месяцы подарят столь многое, что даже закоренелый оптимист, считающий, что «ништяк, рассосется», расстанется со своими иллюзиями.
Процесс, который в начале нашего исследования был ламинарным, явным образом становится турбулентным. Турбулентность нарастает. Не надо быть физиком, чтобы понимать, что это такое. Большинство читателей знает, что такое тихая заводь, по которой «плывет, качаясь, лодочка», и что такое стремнины и водовороты. Ну, так вот, «тихая заводь» — это ламинарный процесс. А «стремнины и водовороты» — турбулентный процесс. Когда вместо «стремнин и водоворотов» лодочка попадает в нечто наподобие Ниагарского водопада, то это называется «турбулентный процесс с разрывом сплошности струй».
Не буду сулить читателю скорый разрыв «сплошности» наших политических и экономических струй. До такого разрыва — еще несколько лет. Но турбулентность, наверное, ощущает и сам читатель.
Решаясь на довольно странный проект под названием «Медведев и развитие», я должен был ответить самому себе на вопрос: «С чего бы это, собственно?» Давая себе ответ на такой вопрос, я, еще не взявшись за перо, сформулировал десять условий, позволяющих рассчитывать на получение серьезного результата. Условия таковы.
1. Проект эффективен, пока процесс ламинарен. Это не значит, что процесс должен иметь застойный характер. Но, как только начнутся турбулентности, надо прекращать марафон.
2. Проект немыслим без анализа политически актуальных обстоятельств (событий, высказываний), без ведения острой полемики и так далее.
3. Параллельно с этим анализом и внутри этой полемики должна обнаруживаться связь между актуальным (буквальным содержанием полемики) и фундаментальным (историософским, метафизическим) смыслом, прочитываемым за актуальностью.
4. Эта связь не должна быть натужной, высосанной из пальца. Она должна быть органичной.
5. Параллельно с обнаружением связи между актуальным и фундаментальным должен разрабатываться, так сказать «с колес», аппарат, позволяющий глубже понять нечто, волнующее нас всех. Причем нечто такое, что, не являясь злобой дня, действительно нас всех к себе притягивает.
6. Это нечто достаточно очевидно. Речь идет о том, кто мы такие, в какой переплет мы попали и как нам из него выбираться.
7. Ни на минуту не должна теряться связь условий 1–6 с фундаментальной проблемой развития. С судьбой развития в России и мире. Не должно быть подмены судьбы развития судьбой как таковой. Ни судьбой России, ни судьбой мира. Но и судьба развития не должна отрываться от вопроса о судьбе страны и человечества в целом.
8. В какой-то момент придется, анализируя фундаментальное, отказаться от актуального, то есть прекратить марафон. Но не исследование как таковое.
9. Этот момент наступит тем раньше, чем раньше ламинарный процесс превратится в турбулентный. Ведь турбулентность неизбежно начнет комкать политически актуальный рисунок, делать его слишком резким и жестким, превращать его в самоцель. А значит, противопоставлять актуальное фундаментальному. Вот тут-то и надо прекращать марафон, отрываться от актуального, заныривать на глубину, добираться до предельных уровней рассматриваемой проблематики, обретать в этом погружении искомое знание о метафизическом смысле и содержании развития. И использовать это знание как фундамент для политически осмысленного существования в условиях этой самой турбулентности, которая очень быстро превратится в падение с «разрывом сплошности струй».
10. Это погружение на глубину не должно быть сковано жанром марафона. Можно печатать в десятках номеров газеты философско-детективный роман. Это рискованно, но возможно; Но нельзя превращать в газетный сериал, ну, скажем, «Науку логики». Закончить марафон, осуществить отдельное от него погружение, соединить марафон с этим погружением и, переработав все, издать книгу, причем достаточно быстро, — вот в чем конечная цель.
Марафон подходит к концу. Политическая турбулентность приобрела зрелый характер в 20-х числах октября 2008 года. Выходя на финишную прямую, должен оговорить, что в осуществленном были, конечно же, сверхзадачи. Опять же — и актуальная (политическая), и фундаментальная (метафизическая).
Актуальная сверхзадача достаточно очевидна. Мне не хотелось (и не хочется), чтобы вновь избранный президент стал заложником так называемых «оттепельных» процессов (перехода от контрреформ к реформам). Эти оттепельные процессы совершенно не нужны сегодняшней России, а в новом мировом контексте способны приобрести сокрушительный характер. Я верил и верю, что этого можно избежать. И что для недопущения таких перекосов надо говорить правду, с предельной внятностью описывая, чем являются эти самые оттепели и эти реформизмы. И в какую ловушку попадает политик, который в них вовлекается.
Колебание России между контрреформами и реформами, выдаваемое Александром Яновым за циклы российской истории, является на самом деле способом уничтожения России. Причем тут совершенно неважно, отклоняется ли Россия в сторону реформ или контрреформ. В пространстве, где альтернативой реформам являются контрреформы, плохо все. Это ощущал (к сожалению, крайне смутно) совсем не близкий мне консервативный российский политик Константин Победоносцев, считавший: что демократия, что собор — один конец для России.
Колебания между контрреформами и реформами происходят по очень известной схеме. Россия устает от аскетического, мобилизационного напряжения (затягивания поясов), связанного с необходимостью давать отпор явным или скрытым внешним угрозам. Усталость эта обычно носит многомерный характер.
Это, прежде всего, усталость от так называемого культа личности, всевластия лидера, который олицетворяет нечто наподобие мобилизационного усилия и сопровождает мобилизационное усилие так называемым закручиванием гаек.
Это еще и усталость, порождаемая корыстным использованием мобилизационного пафоса бюрократией в целом и отдельными бюрократическими кланами в особенности.
