Исав и Иаков: Судьба развития в России и мире. Том 1 - Кургинян Сергей Ервандович (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗
Представьте себе кандидата по фамилии «Зюриновский». По официальным цифрам, он набрал бы примерно 30 %. Оторвать от «партии власти» наиболее патриотическое крыло он бы мог. А это еще 15–20 %. Кроме того, никто не знает, кого бы он мобилизовал из «непришедших».
Мне скажут, что такого кандидата нет. Я отвечу характеристикой Кромвеля, данной героем романа Дюма «Двадцать лет спустя»: «Такие люди подобны молнии: о них узнаешь, когда они поражают». Так хотят люди перемен или не хотят? А вам никогда не случалось чего-то не хотеть (причем очень страстно) и одновременно..?
Словом, все, что ниже «элиты» (и очень условного среднего класса), находится в крайне неустойчивом состоянии. Поэтому я предлагаю все же для начала сосредоточиться на этом самом «Э-00/08».
Сохраняется ли он в ситуации, маркируемой избранием Медведева? Или же речь идет о кристаллизации нового элитного супербрэнда, а значит, и нового периода современной российской истории? Вопрос серьезный… И потому не будем слишком торопиться с ответом. Признаем, что в вопросе о супербрэнде много неясного. И если мы хотим что-то нащупать, то начинать надо с чего-то более очевидного. А именно — с метаморфозы генерализованного брэнда. Метаморфоза эта, конечно, мягкая. Но, повторяю, очевидная. Вспомним вновь статью Д.Медведева!
ОТ стабилизации — К развитию. ОТ… и К… Это и есть метаморфоза генерализованного брэнда. Прежний генерализованный брэнд — стабильность. Новый — развитие.
ОТ Путина К Медведеву!
ОТ стабилизации К развитию!
Но ведь не каждая смена лидерства рождает смену генерализованного брэнда. Переход лидерства ОТ Брежнева К Черненко не означал, что мы переходили от развитого социализма к чему-то другому.
Итак, мы имеем новый генерализованный брэнд — развитие. Ничего плохого в этом нет.
Нам действительно позарез нужно развитие. Хотелось бы не брэнда, а чего-то большего. Но, во-первых, есть то, что есть. Во-вторых, брэнд, как я уже говорил, — это совсем не мало. Хоть что-то из него перетечет в реальность. А в-третьих… В-третьих, надо попытаться ухватить суть текущего процесса. Тогда как размышления о должном адресуют к другому жанру.
Суть же весьма масштабна. И то, что мы доберемся до нее через какие-то там брэнды, никак не девальвирует результат.
Масштабную суть мы выявим, только если доберемся до супербрэнда. Меняется ли этот супербрэнд под воздействием очевидной смены генерализованного брэнда? Прежний супербрэнд — «Брежнев и застой»… Наличие такого супербрэнда и однозначная попытка уйти от генерализованного брэнда «стабильность» к генерализованному брэнду «развитие» нечто напоминают. В этом есть неявная и неумышленная отсылка к определенному (конечно же, условному, на то и история!) прецеденту. Прецеденту Горбачева и его «эпохи перемен». Хочу ли я тем самым сказать, что Медведев — это Горбачев–2? Никоим образом. По крайней мере, он не в большей степени Горбачев–2, чем Путин — Брежнев–2.
Медведев — волевой, жесткий и быстро развивающийся политик. О содержании этой политики говорить рано. Оно крайне вариативно. А вот что-то уже понятно. Например, что разговоры о марионеточности Медведева, мягко говоря, весьма и весьма наивны.
Но дело не в политиках, а в политике. То есть в тенденциях, выявляемых, в том числе, и через генерализованные брэнды. Была стабильность… Теперь — развитие.
Мне возразят: «Говорится о сочетании стабильности и развития».
Так-то оно так. Но на деле сочетать это крайне трудно. Едва ли не невозможно в принципе.
Пока речь идет только о словах — все в порядке. Более того, такой разговор (при всей его проблематичности в философском и практическом смысле) имеет внятный третий — собственно политический — смысл. ЭТОТ РАЗГОВОР МАРКИРУЕТ СОБОЙ ЕДИНСТВО КУРСА ПУТИНА И КУРСА МЕДВЕДЕВА.
Путин говорил о развитии (а не о стабильности только!) на расширенном заседании Госсовета. Подчеркиваю — о развитии говорил Путин, а не Медведев. И политически это крайне важно. Это как бы не позволяет оторвать Путина от темы развития, делегируя всю эту тему Медведеву. Медведев же, говоря о развитии, все время подчеркивает, что оно должно быть стабильным. И это тоже политически важно. Это не позволяет оторвать от Медведева тему стабильности, делегируя всю ее Путину.
Но я не зря оговариваю: «КАК БЫ» не позволяет.
В острой фазе политической игры, по сути, позволено все. И никто не будет вспоминать прошлое, проводить параллели, устанавливать, что изначально тема развития, как и тема стабильности, была общим политическим капиталом Путина и Медведева.
Вопрос лишь в том, перейдет ли политическая игра в острую фазу.
Тут либо-либо.
Либо она перейдет в эту самую острую фазу, либо не перейдет. Не перейдет — и слава богу.
А вот если перейдет, то нам важно знать, чем это чревато, по каким алгоритмам развивается подобный переход, кто и зачем его будет осуществлять. Поэтому давайте, пожелав игре не переходить в острую фазу, рассмотрим закономерности развития игры в острой фазе.
Приходит новый лидер… Если он просто приходит и продолжает курс предыдущего лидера, то это одно. Но если он — лидер развития, а предыдущий лидер — это лидер стабильности, то это совсем другое.
Представим, что этот новый лидер осуществляет какие-то кадровые изменения. Если он просто новый лидер, то ничего особенного. Известное дело, «новая метла».
А если новый лидер предъявляет себя через новый генерализованный брэнд («лидер развития»), то и новые кадры — это «кадры развития», а старые — «кадры стабильности». Но рано или поздно окажется, что старые кадры — это плохие кадры, а новые кадры — хорошие кадры. А как иначе?
И тоже, вроде, ничего особенного. Однако если старые кадры — это кадры стабильности, а новые кадры — кадры развития, то оказывается (понемножку, по миллиметру), что стабильность — это плохо, а развитие — хорошо. Но плохая стабильность — это в каком-то смысле застой (застой–2). А альтернатива застою–2 (альтернатива плохому — всегда хорошее) — это горбачевские перемены, «эпоха перемен–2».
Ведь суть развития… Может быть, суть не так уж и интересна. В политике такое часто бывает. Но от этого суть не исчезает и не перестает «ворожить». Короче, суть развития в том, что ему в жертву в какой-то степени всегда приносится устойчивость, она же стабильность.
Устойчивое развитие — миф. Точнее, фигура речи, прикрывающая неразвитие.
Теория равновесия, «теория баланса» — это одно. Теория развития — другое. Впрячь в одну телегу коня и трепетную лань не удалось даже Альберту Гору, творцу этой самой идеи устойчивого развития.
Застой–2, «эпоха перемен–2»… Повторение, о котором я говорю, ни в коем случае не будет буквальным. Но тонкое сходство в ситуациях может возникнуть. А для того, чтобы точнее разобраться в подобных тонкостях, нужно вспомнить детали «эпохи перемен–1». Она же — эпоха Горбачева.
Внутри нее ведь было несколько фаз.
Первая фаза называлась «ускорение».
Если бы эпоха перемен реально пошла по пути ускорения (мобилизации возможностей системы под цели форсированного развития), то эта эпоха не только не закончилась бы крахом Советского Союза. Она спасла бы СССР и вывела на новые горизонты.
ЕСЛИ ХОТЕТЬ ФОРСИРОВАННОГО РАЗВИТИЯ, ТО ГЛАВНАЯ ЗАДАЧА СОСТОИТ В ТОМ, ЧТОБЫ НЕ ДОПУСТИШЬ УБИЙСТВА НОВОГО УСКОРЕНИЯ. И ВСЕ КАЧЕСТВА ПОЛИТИЧЕСКОГО ЛИДЕРА — ЖЕСТКОСТЬ, РАЦИОНАЛИЗМ, СИСТЕМНОСТЬ — ДОЛЖНЫ БЫТЬ НАПРАВЛЕНЫ НА ТО, ЧТОБЫ ВОСПРЕПЯТСТВОВАТЬ ТАКОМУ УБИЙСТВУ.
Так что убило ускорение?
Ну, например, кампания по поводу пресловутой «сталинщины». И у меня есть самые серьезные основания считать, что этот перепев на тему хрущевской оттепели был изобретен именно для того, чтобы не допустить ускорения. Мобилизовать систему нельзя без элементов правильного, гибкого авторитаризма. Отнюдь не какого попало, а именно нужного. Потому что есть и такой авторитаризм, который несовместим с развитием и даже уничтожает все его предпосылки. Но если с ходу сказать, что любые элементы гибкого авторитаризма, соединенные с развитием, это — мерзость, рецидивы сталинизма, оказывается, что система немобилизуема.
