Столконовение цивилизаций: крестовые походы, джихад и современность - Тарик Али (хороший книги онлайн бесплатно txt) 📗
В 1947 году британцы вернули свой мандат Организации Объединенных Наций. Этот приятный во всех отношениях орган, поддерживаемый Советским Союзом, а на деле находящийся под руководством Соединенных Штатов, согласился на разделение Палестины. Этот план был отвергнут арабскими государствами и разозлил Британию, которая почувствовала, что потеряла слишком большую часть своей империи. Теперь британцы использовали свое влияние в Ираке, Египте и Трансиордании, поощряя эти государства выступить против этого плана. Лондон надеялся, что в результате хаоса сможет вернуть контроль над регионом и спланировать его постепенный переход к независимости с выгодой для себя. Вооруженная чешским правительством при помощи Москвы, израильская армия удивила британцев, разгромив арабские войска.
Израильский лидер Бен-Гурион буквально купил иорданского короля Абдуллу, предложив ему деньги и половину Западного берега реки Иордан, территорию, которую ООН предназначила для палестинцев. Вторая половина была проглочена Израилем. Этот правитель из династии Хашемитов, которого посадили на трон британцы, прямой потомок пророка Мухаммеда и сын хранителя Мекки и Медины, пошел на грязную сделку. Он потребовал оплаты своих «услуг» наличными, проинформировав израильского эмиссара, что тот, «кто хочет напиться, не должен считать стаканы»; это означало, что в обмен на половину Палестины и нейтралитет иорданского короля израильтяне не должны слишком жадничать, отвешивая серебряные слитки. Палестинцы были подло преданы. «Святая Троица», состоящая из британского империализма, Совета Безопасности ООН и иорданского короля, продала их сионистам, которые спокойно расширили свою страну, не боясь мести великих держав. Сделка между Абдуллой и сионистами стала насмешкой над планами ООН, однако Совет Безопасности не предпринял ничего, чтобы предотвратить это.
С момента образования Израиля его сионистские лидеры строили планы удаления из страны живущего в ней населения. Они хотели, чтобы их дом четко соответствовал мифу, распространяемому ими в Европе: Палестина — это «земля без народа». Теперь палестинцы стали «не-народом». С теми, кого не смогли выдворить, обращались как с «недочеловеками». Многие евреи исключили эти неприглядные эпизоды из своей памяти и из исторической памяти Израиля. Разрушив палестинские селения и изгнав из родных мест целые сообщества, большинство граждан нового государства с удовольствием занимались сотворением мифов. Отгородившись от остального арабского мира, они считали, что история палестинского народа никогда не будет проверена, и никогда не будет проведена статистика «вытеснения» арабов. Почти десять лет сионистам удавалось скрывать преступления, которые совершались ими или от их имени.
В истории, рассказанной Иаэль Орен Кан, родившейся в Израиле в 1953 году, нет ничего необычного. Можно только надеяться, что те, у кого имеется такой же опыт, напишут об этом так же просто и честно, как это сделала она. Дочь немецких беженцев, которые в 1937 году попали в Британию, а затем переехали в Палестину, она выросла в мире, где евреев из диаспоры постоянно критиковали за неспособность сопротивляться нацистскому режиму и сравнивали, не в их пользу, с молодыми сионистскими храбрецами, которые куют новое государство. Это был мир, в котором не было палестинцев:
«Я помню себя совсем маленькой девочкой, сидящей на плечах отца, когда мы с ним шли по волшебным фруктовым и цветочным садам. Я бегала вдоль рядов колючих грушеобразных кактусов. Мне казалось, что это похоже на рай. Но разбросанные в беспорядке развалины беспокоили меня. Я не понимала, почему эти дома опустели. Кто покинул этот рай? То место называлось Башит. Я спросила отца, но не получила никакого ответа. Когда этот рай разрушили, и на его месте появились новые дома, и появилось новое название — Азарет, мои вопросы исчезли вместе с ним. Я дружила с израильтянами, которые приехали сюда и забыли о призраках прошлого. Только через много лет, когда я встретила бывших обитателей Башита в лагере для беженцев Рафах в секторе Газа, я узнала от них, что Кфар Мордехай, дом моего детства, был построен на земле Башита. Но я больше не жила там.
Вид лачуг беженцев привел меня в замешательство. Я подумала о новых виллах, которые были построены на их землях, и мне стало до боли горько от беспомощности. Одна женщина, которая приехала из Ибни, городка, расположенного близ Башита, увидела, как мне больно, и утешала меня. В ней было столько сострадания. Потом я узнала, что на месте израильского строительства она потеряла мужа, а израильские пули убили ее сына» [45].
Жадность и жестокость Бен-Гуриона оставили глубокий след на будущем его народа. Останься он внутри определенных ООН демаркационных границ, и, несмотря на то что несправедливость осталась бы несправедливостью, израильские лидеры и их сторонники в диаспоре могли бы утверждать, что они подчинились решению ООН и будут защищать свои границы от любого вторжения. Но они сделали нечто прямо противоположное. Они тайно сговорились с иорданским королем Абдуллой, украли значительно больше земли, чем дала им ООН, и начали проводить этническую чистку, которую задумали много лет назад. Это всегда входило в планы сионистов. В 1895 году Герцель записал в своем дневнике: «Мы попытаемся мирным путем «выдавить» нищее население за пределы границ через границу, обеспечив ему занятость в транзитных странах, в то время как в нашей стране ему последовательно отказывают в рабочих местах… Оба процесса — и экспроприация земли, и избавление от нищих — должны проводиться осторожно и осмотрительно».
В 1938 году Бен-Гурион, защищая концепцию «принудительного вывода арабского населения» перед еврейским исполнительным агентством, заявил: «Я выступаю за разделение страны, потому что когда мы, после создания этого государства, станем сильной державой, мы отменим это разделение и распространимся по всей Палестине».
Именно это сделало позицию сионистов морально и политически несостоятельной. Воплощая свои мечты, Бен-Гурион надеялся подписать договор о сепаратном мире с королем Абдуллой; тем самым он, возможно, надеялся быстро и окончательно решить «палестинскую проблему». Вместо этого один молодой палестинец, в 1951 году, застрелив Абдуллу возле мечети Аль-Акса в Иерусалиме, временно нарушил планы Бен-Гуриона. Редко когда в арабском мире политическое убийство местного правителя отмечалось с таким открытым ликованием.
Отзвуки этих событий по-прежнему вызывали в Палестине брожение. Через год после устранения Абдуллы группа националистически настроенных полковников, майоров и капитанов объединилась в тайную организацию «Свободные офицеры» египетской армии. Они свергли своего монарха, положив конец династии Мухаммеда Али. Король Фарук, радуясь, что ему сохранили жизнь, без суматохи отбыл на Французскую Ривьеру.
Вскоре после Второй мировой войны британский генерал Алленби заявил: «Англичане могут с легкой душой покинуть Египет; в сущности, они уже создали класс землевладельцев, на которых Великобритания может положиться в проведении своей политики в Египте». Однако сравнительно короткое британское присутствие в Египте затруднило успешное создание индийской колониальной модели на берегах Нила. Память о правлении просвещенного монарха Мухаммеда Али еще не изгладилась. Потомкам богатых землевладельцев в египетской армии обеспечивалось привилегированное положение, но в 1936 году министр обороны, представитель либерально-националистических кругов, используя как предлог введенное Великобританией военное положение, настоял на создании национальной армии. Он положил конец ограничениям при найме офицеров и призвал младших сыновей из городских семей среднего касса и юношей мелкобуржуазного происхождения поступать в военную академию. Это постепенно изменило характер и социальный состав офицерского корпуса. Новые кадры легко становились сторонниками идеологии больших городов — национализм, исламизм, социализм. Основную массу кадров организации «Свободные офицеры» составляли слушатели академии в 1938–1940 годах.
