Власть и оппозиции - Роговин Вадим Захарович (онлайн книги бесплатно полные .TXT) 📗
Исходя из всех этих квалификаций, пленум постановил вывести из состава Политбюро Бухарина, «как застрельщика и руководителя правых уклонистов» и предупредил Рыкова и Томского, а также Угарова (единственного члена ЦК, не отмежевавшегося на пленуме от «тройки»), что в «случае малейшей попытки с их стороны продолжить борьбу против линии и решений ИККИ и ЦК ВКП(б) партия не замедлит применить к ним соответствующие организационные меры» [284]. Против этой резолюции голосовали лишь Бухарин, Томский и Угаров (Рыков в голосовании не участвовал).
На следующий день после завершения пленума в «Правде» были опубликованы заявления членов ЦК, бывших руководителей Московской партийной организации Угланова, Котова, Михайлова и Куликова о разрыве с позицией Бухарина, Рыкова и Томского. Эти заявления, совершенно неожиданные для «тройки», были восприняты ею как «подчеркнуто враждебная демонстрация» по отношению к ней [285]. В заявлении Угланова и Куликова говорилось, что, оказавшись перед выбором: «поддерживать т.т. Бухарина, Рыкова и Томского или идти в ногу со всей партией», они избирают второй путь, тем более, что «истекший хозяйственный год и результаты хлебозаготовок показали, что мы ошибались» [286].
Оказавшись в положении полной изоляции, Бухарин, Рыков и Томский спустя неделю после завершения пленума выступили с заявлением, прямо противоположным по своему духу тому, которое ими было представлено пленуму. В этом заявлении, опубликованном в «Правде», говорилось, что в течение полутора лет у них были разногласия с большинством ЦК по ряду политических и тактических вопросов, которые они излагали в документах и выступлениях на пленумах ЦК. «Мы считаем долгом заявить,— указывалось далее,— что в этом споре оказались правы партия и её ЦК. Наши взгляды, изложенные в известных документах, оказались ошибочными. Признавая эти свои ошибки, мы, со своей стороны, приложим все усилия к тому, чтобы вместе со всей партией повести решительную борьбу против всех уклонов от генеральной линии партии и, прежде всего, против правого уклона и примиренчества с ним» [287]. Одновременно было опубликовано заявление Угарова о том, что он пришёл к убеждению об ошибочности своей поддержки бухаринской «тройки» на двух последних пленумах ЦК.
Этой капитуляцией «правых» был завершён охвативший семь лет процесс ликвидации коллективного руководства в партии, соединения в Политбюро самостоятельно мыслящих людей. Отныне политические дискуссии стали невозможны даже на уровне высшего партийного руководства.
Добившись капитуляции всех оппозиционных элементов в Центральном Комитете, Сталин выступил 27 декабря 1929 года на конференции аграрников-марксистов с речью «К вопросам аграрной политики в СССР», где он сделал несколько важных «дополнений» к решениям ноябрьского пленума. Во-первых, он потребовал «насаждать в деревне крупные социалистические хозяйства в виде совхозов и колхозов», что прямо толкало партийных руководителей на принуждение крестьян к вступлению в колхозы. Во-вторых, он впервые выдвинул лозунг о переходе «от политики ограничения эксплуататорских тенденций кулачества к политике ликвидации кулачества, как класса» и расшифровал этот лозунг термином «раскулачивание», которое на протяжении всех предшествующих лет он объявлял недопустимым. В-третьих, он сделал далеко идущее предупреждение — о том, что когда нэп «перестанет служить делу социализма, мы её отбросим к чёрту» [288]. Таким образом, сталинская речь знаменовала новую резкую переориентацию политики в направлении экономического авантюризма.
Чтобы подвести теоретическую базу под новые лозунги, Сталин резко изменил свои суждения о перспективах развития индивидуального крестьянского хозяйства. В мае 1928 года он утверждал, что при проведении разумных организационных и агротехнологических мероприятий можно за 3—4 года поднять урожайность мелких и средних индивидуальных крестьянских хозяйств на 15—20 % и получить от них дополнительно не менее 100 млн. пудов товарного хлеба [289]. В ноябре того же года он высказывал уверенность в том, что поднять темп развития сельского хозяйства можно, в частности, через «поднятие урожайности и расширение посевных площадей индивидуальных бедняцко-середняцких хозяйств» [290]. В докладе же на конференции аграрников-марксистов он заявлял, что «наше мелкокрестьянское хозяйство не только не осуществляет в своей массе ежегодно расширенного воспроизводства, но, наоборот, оно очень редко имеет возможность осуществлять даже простое воспроизводство» [291]. Это утверждение понадобилось Сталину для объявления «сплошной коллективизации» единственным путём, способным обеспечить рост продукции сельского хозяйства.
Провозглашение Сталиным лозунгов сплошной коллективизации и ликвидации кулачества как класса совпало во времени с шумной пропагандистской кампанией по поводу его 50-летия. Ранее подобные юбилейные кампании в партии не проводились. Теперь же все руководители партии выступили со статьями, содержавшими безудержные панегирики Сталину. В этих статьях впервые была изменена привычная партийная лексика: традиционное понятие «вожди партии» было вытеснено прославлением единственного вождя, «стоящего во главе коммунистического движения всего мира». Ради утверждения культа Сталина его соратники прибегли к беспримерной фальсификации истории партии. В приветствии ЦК и ЦКК Сталину говорилось: «Лучший ленинец, старейший член Центрального Комитета и его Политбюро… из непосредственных учеников и соратников Ленина, ты оказался самым стойким и последовательным до конца ленинцем. Ни разу на протяжении всей своей деятельности ты не отступил от Ленина как в своих теоретических принципиальных позициях, так и во всей практической работе» [292].
Мысль о том, что не было ни единого случая, когда Сталин расходился в своих взглядах с Лениным, настойчиво варьировалась во всех статьях партийных лидеров, появившихся на страницах юбилейного номера «Правды» и затем сведённых в отдельный сборник. Статьи Калинина «Рулевой большевизма», Орджоникидзе «Твёрдокаменный большевик», Кагановича «Сталин и партия», Микояна «Стальной солдат большевистской партии» и многие другие как бы соревновались друг с другом в лести и угодничестве. Но даже в ряду этих статей, где Сталин впервые именовался «дорогим вождем», «гениальным теоретиком» и т. д., особо выделялась беспримерным фальсификаторством статья Ворошилова «Сталин и Красная Армия» (переросшая впоследствии в книгу), которая положила начало версии о Сталине как творце всех побед гражданской войны. По словам Ворошилова, Сталин был «единственным человеком, которого Центральный Комитет бросал с одного фронта на другой, выбирая наиболее опасные, наиболее страшные для революции места» [293].
Вслед за этими статьями в адрес Сталина посыпались тысячи приветствий от «масс», подготовленных услужливыми местными аппаратчиками. Как подчеркивалось впоследствии в «Рютинской платформе», «у всякого большевика, не потерявшего ещё окончательно стыд и не позабывшего старых партийных традиций, вся эта комедия „коронования“ вызывала чувство отвращения и стыда за партию» [294].
Получив такое окружение, на которое можно было положиться в осуществлении самых авантюристических акций, Сталин открыл новую главу в истории партии и страны, официально именовавшуюся «наступлением социализма по всему фронту».
XV
Первый тур коллективизации
После ноябрьского пленума Сталин не созывал новый пленум ЦК в течение восьми месяцев. На протяжении этого периода развертывался первый тур сплошной коллективизации с его авантюристическим началом и позорным завершением. Все документы, касавшиеся этой крупномасштабной политической кампании, разрабатывались и принимались узкой группой аппаратчиков без утверждения их полным составом Центрального Комитета.
В проекте первого из этих документов, подготовленном комиссией Политбюро под руководством наркома земледелия Яковлева, отмечалось, что «безнадежно пытаться разрешить „кулацкую проблему“ выселением всей массы кулацкого населения в отдалённые края или тому подобными мероприятиями» [295]. Более того, комиссия считала возможным принимать часть кулаков в колхозы.
