История одного предателя - Николаевский Борис Иванович (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
В результате уже очень скоро после отъезда Азефа заграницу Охранное Отделение очутилось почти в полных потемках относительно планов и состава боевых отрядов. Последствия не замедлили сказаться: начиная с декабря 1906 г. боевыми группам удалось совершить целый ряд по большей части удачных выступлений. 15-го декабря было совершено покушение на адм. Дубасова (второе), 3-го января был убит петербургский градоначальник фон Лауниц, 8-го января был убит главный военный прокурор ген. Павлов, 30-го января был убит Гудима, начальник временной тюрьмы в Петербурге, отличившийся своею жестокостью в обращении с политическими заключенными.
Из всех этих выступлений только убийство Лауница было проведено отрядом Зильберберга; остальные три были организованы группою «Карла». Принять какие бы то ни было меры Охранное Отделение во всех этих случаях было бессильно. В самом лучшем случае оно бывало осведомленно в том, что в течение ближайших дней должно быть произведено покушение на того то или того то представители власти, — но как и каким путем, для него было полной загадкой, и парализовать деятельность террористов оно не имело никакой возможности.
В этом отношении особенно характерна история убийства Лауница. Организовано это выступление было совсем экспромтом и по плану должно было носить характер двойного удара: через сочувствующих, имена которых до сих пор не известны, было получено сообщение, что через несколько дней состоится торжественное открытие Института Экспериментальной Медицины, построенного на средства принца Ольденбургского, и что на торжестве предположено присутствие Столыпина; сочувствующие информаторы брались достать пригласительные билеты, которые позволили бы террористам проникнуть на торжество. Руководитель Боевого Отряда при Центральном Комитете, Зильберберг, с радостью ухватился за этот план. Необходимое разрешение на выступление Центральным Комитетом было дано; входные билеты были получены всего за два дня до назначенного торжества. Исполнителями приговора должны были выступить Сулятицкий, — тот самый вольноопределяющийся, который вывел Савинкова из тюрьмы, — и бывший студент Кудрявцев. Первый должен был стрелять в Столыпина, — второй в фон Лауница: этот последний перед своим назначением в Петербург был губернатором в Тамбове и в декабре 1905 г. отличился беспощадной жестокостью при усмирении крестьянских волнений. Он целыми деревнями порол непокорных крестьян. Кудрявцев тогда работал в Тамбове, — в качестве деревенского агитатора, — и еще тогда принял решение отомстить Лауницу. Переодевшись священником, он пытался проникнуть на прием к последнему, но не был допущен. После этого он пошел в центральную Боевую Организацию, — но все время мечтал о том, чтобы ему выпало на долю убить жестокого усмирителя тамбовских крестьян. Теперь его мечта осуществлялась.
Герасимов о подготовляемом покушении узнал накануне назначенного дня: его агент прибежал к нему на внеочередное свидание и сообщил только что полученное им известие о том, что Центральный Комитет выразил согласие на покушение против Столыпина и Лауница и что эти покушения должны состояться в течении ближайших дней. Никаких подробностей агент не знал, — и узнать не обещался, так как все предприятие держалось в величайшем секрете.
Герасимов, — по его рассказам, — прежде всего помчался к Столыпину, подробно сообщил все, что сам знал, и просил в течении ближайших дней, пока не выяснится обстановка, вообще никуда не выходить из Зимнего Дворца, где он тогда жил. Жена Столыпина поддержала эти просьбы, и Столыпин согласился отменить все вообще свои выезды, которые были намечены на ближайшие дни, — в том числе и поездку на торжество открытия Института Экспериментальной Медицины. Это спасло его жизнь. Что касается Лауница, то тот отказался последовать аналогичному совету Герасимова. По рассказу последнего у них с Лауницем в этот период уже шли острые трения, причиной которых было покровительство, оказываемое Лауницем «Союзу Русского Народа», который в это время уже начинал вести борьбу против Столыпина. Герасимов, зимой 1905–06 гг. принимавший активное участие в создании этого «Союза», к этому времени уже «разочаровался» в нем и стоял целиком на стороне Столыпина. Лауниц, поэтому, смотрел на него, как на врага и не только отказался отменить свои выезды в течение ближайших дней, но и заявил, что он вообще в охране от Герасимова не нуждается; «меня защитят русские люди», — заявил он, имея в виду «Союз Русского Народа», почетным членом которого он состоял.
В результате на назначенное торжественное открытие Института явились, — с одной стороны, — Сулятицкий и Кудрявцев, облаченные в специально для этой цели сшитые изящные смокинги, — и фон Лауниц с другой. Отстояли торжественное молебствие, и все приглашенные отправились в парадные залы, где был сервирован завтрак. К этому времени стало ясно, что Столыпин на торжество не прибудет, и Сулятицкий, согласно уговора, ушел; Кудрявцев же, подпустив к себе на повороте лестницы Лауница, убил его тремя выстрелами из браунинга, а затем, не желая сдаваться живым, покончил и с собою. Его личность долго не была установлена, и полиция, вложив его голову в банку со спиртом, выставила ее в публичном месте для опознания…
После убийства Лауница Столыпин предложил Герасимову принять экстренные меры для ликвидации боевых отрядов.
Система выжидания и парализации деятельности последних терпела полное фиаско: вместо «холостого хода» машины террора, без Азефа последняя начинала наносить весьма и весьма чувствительные удары.
От Азефа полиции был известен адрес финляндской базы Боевого Отряда Зильберберга: роль такой базы играл тот самый «Отель Туристов» на Иматре, в котором происходили собрания членов Центрального Комитета и заседания Совета Партии. Именно этот отряд организовал убийство Лауница, именно он осмелился так близко подойти к самому Столыпину, что только случай спас последнего от той же участи, которая постигла Лауница. А так как до него до одного теперь полиция только и могла добраться, то именно он должен был быть разгромлен в первую очередь.
Первым делом Герасимова было отправить целую экспедицию на разведки в этот «Отель Туристов».
Обитатели его жили обособленной, замкнутой жизнью. Весь отель был предоставлен в их распоряжение: владелица принадлежала к числу сочувствующих; сочувствующими же считались все служащие-финляндцы. Посторонних в отель не пускали: он стоял на отлете несколько в стороне от обычных дорог; если какой-либо путник и заглядывал, то всегда находился ответ: все комнаты заняты. Обычно это действовало, но один раз заведующий отелем отступился от своего правила. Это было поздним вечером, в конце января. В двери отеля постучались два путника.
По костюмам было видно, что это спортсмены-лыжники, студент-жених и курсистка-невеста; они бродили в лесу, потеряли дорогу, устали, промерзли и просили разрешения переночевать. Погода была не из веселых: пуржило и казалось, что вот-вот разгуляется вьюга. Одна из тех ночей, когда добрый хозяин даже собаку не выгонит: выбор времени был сделан с хорошим расчетом. Путников впустили, — отказать в приюте было невозможно. А на утро обнаружилось, что нежданные гости обладают самыми разнообразными талантами: хорошо поют, танцуют, остроумные собеседники, умеющие вызывать улыбку на самых угрюмых лицах, — и полны неиссякаемой жизнерадостности. Они быстро завязали знакомство со всеми обитателями отеля и скоро стали душой всей собравшейся в нем маленькой компании. Об отъезде им никто не напоминал, и они прожили несколько дней, деля время между прогулками по окрестностям и беседами в столовой, вокруг самовара. Когда же, наконец, они собрались уезжать, постоянные обитатели отеля провожали их самыми теплыми пожеланиями: в их однообразную отшельническую жизнь молодая парочка вошла как напоминание об их собственной беззаботной юности, от радостей которой они так рано отреклись. Конечно, никто из них при этом и не догадывался, что «студент» и «курсистка» были всего только агентами Герасимова, удачно выполнившими намеченный план и теперь увозившими с собой не только фотографические карточки всех обитателей отеля, но и согласие двух служащих последнего, — швейцара и горничной, перейти на постоянную службу в полицию.
