Путешествие из демократии в дерьмократию и дорога обратно - Мухин Юрий Игнатьевич (читать книги полные TXT) 📗
Ведь для армии было бы совершенно диким, если бы кто-нибудь потребовал награду за то, что он правильно стрелял, быстро заряжал, четко отдавал команды, верно устанавливал прицел, правда, врага не уничтожил. В остальных же областях это стало привычным.
Еще пример. От промышленности требовался потребителю нужный товар. Заводы должны были сами спланировать его выпуск по времени, исходя из конкретных условий. Но это действие – плановость, – являющееся лишь составной частью Дела (обеспечение потребителя), было поставлено промышленности в задачу. Миллиарды рублей бессмысленно расходовались, чтобы последняя единица продукции ушла с завода ровно 31 числа. Хотя заведомо ясно – подавляющему числу потребителей безразлично, когда она поступит – сегодня или днем позже.
Но самым тяжелым следствием бюрократических принципов стала необходимость формирования бюрократического аппарата управления.
Работа каждого человека состоит из трех этапов – оценки обстановки, принятия решения и действия. Действие руководителя – команда. Чем выше инстанция, тем необъятнее Дело, труднее оценить обстановку, многочисленнее варианты решений, сложнее выполнить приказ. Один человек справиться со всем объемом работ уже не в состоянии, возле него формируется аппарат. Члены аппарата помогают руководителю оценить обстановку, намечают варианты решения, оформляют его приказ так, чтобы он во всех пунктах был обеспечен и безусловно выполним.
Представим, у руководителя десять подчиненных инстанций и пять человек в аппарате. (В армии это называется штабом.) Если теперь поручить руководителю оценивать обстановку, принимать решения и отдавать приказы еще и за десятерых своих подчиненных, очевидно, пятерых человек ему не хватит. Потому что, во-первых, подчиненные находятся от начальника далеко, обстановку у них не разглядишь. Следовательно, нужны дополнительные люди, которые бы либо выясняли ее на месте, либо запросили ее у подчиненных. Кроме того, необходимо свою обстановку сообщить вышестоящей инстанции – вновь нужны люди. Чем ниже подчиненный, тем он чаще дает приказы, его решения менее ответственны, но их много. Из-за этого аппарат начальника раздувается еще больше. И, наконец, если подчиненному отдано указание, необходимо убедиться в том, что он его правильно выполняет. Возникает немыслимая в делократической системе отрасль — контроль! Ведь чтобы контролер мог что-либо контролировать, ему приходится дать указание в форме «что делать». В делократической же системе такого нет, контроль – порождение бюрократических отношений.
Из-за всех этих функций бюрократический аппарат так разбухает, что его, а правильнее сказать – функции, приходится делить и по высоте, и по ширине. Начальник ставит между собой и подчиненными новые инстанции, а часть его аппарата отделяется, образуя самостоятельные отрасли бюрократической деятельности, различные комитеты и инспекции.
Обратим внимание, бюрократический аппарат – следствие бюрократических отношений, а не их причина. Бороться с бюрократизмом, сокращая аппарат, бессмысленно, не аппарат виноват в бюрократизме, а бюрократизм формирует аппарат.
Обычно при попытках сокращения происходит следующее. Оставшиеся без людей функции пытаются возложить на тех, кого не сократили, но последних для этого не хватает. Тогда для определенных работ вызывают людей снизу, например, раньше их командировали с заводов в Москву. Это накладно, расселять людей трудно, маскировать их тоже не всегда удается. Волей-неволей, когда ажиотаж стихал, людей снова набирали. Либо часть их выделяли в специально созданную для этих функций организацию. В итоге размеры аппарата возрастали еще больше. Сколько существовал Советский Союз, столько и шло подобное сокращение управленцев, и наконец их структуры достигли феноменальных размеров, переплюнуть которые смогли лишь «демократы» после развала СССР.
Но если ввести делократические принципы управления, отпадут бюрократические функции; само собой, исполняющие их люди останутся без работы.
Такое количество людей, не нужных для Дела, конечно, накладно, но не более того. При существующей производительности труда можно, хоть и без роскоши, прокормить и больше бездельников. Беда в другом – в подавляющем большинстве это были не бездельники, а добросовестные и уверенные в том, что они делают полезное дело, люди. Но именно их работа привела сейчас к тяжелейшим, а порой и страшным последствиям.
При бюрократическом управлении реальную власть получает аппарат, начальник не способен дать столько обдуманных команд, сколько их фактически нужно, и от его имени командуют члены аппарата. Вспомните ельцинское: «Меня подставили».
Для Дела было бы не так тяжело, если бы на каждого подчиненного в аппарате существовал дублер – тогда бы и он отвечал за Дело подчиненного. Но в аппарате тоже есть разделение труда: каждый член аппарата дает команду на определенный вид действия по всей системе сразу.
Скажем, подчиненному – директору завода поручают Дело. Он должен в одно время и в одном месте свести материалы, станки, энергию, знающих работников, оплатить их труд. Если этого не выполнить, Дела не получится. Но сколько всего этого нужно и когда это будет, определяет не он – ответственный, а тысячи чиновников, находящихся за тысячи километров от Дела. Количество материалов, станков и энергии отдельно по всем позициям определяли сотни чиновников Госплана, Госснаба и министерств, зарплату — чиновники комитета по труду, сколько иметь людей — чиновники министерства, сколько стоит Дело – Госкомцен и так далее. И ни один из тех, кто своим решением может погубить Дело, за него не отвечает, так как ему поручено лишь конкретное действие – он делает его, отчитывается перед начальником, получает поощрение. И даже если бы все чиновники внезапно захотели отвечать за конечный результат, они бы физически этого не смогли, и возложить на них ответственность совершенно невозможно.
Внешне абсолютно послушный начальнику аппарат вводит в систему дичайшую анархию. При всей кажущейся правильности отдельных команд поступление их из тысяч источников даже в самых простых вопросах заводит Дело в тупик.
Возьмем, например, практику совместных решений ЦК КПСС и Совмина СССР. Пришедший к власти Горбачев начал с технического перевооружения экономики. Действительно, техника морально устаревает, зачастую убыточно ремонтировать старый станок, когда уже есть более производительный. Ретивые чиновники тут же установили штрафы за каждую единицу капитально отремонтированной техники.
Далее, спустя несколько лет ЦК КПСС и Совмин потребовали резко снизить расход металла по стране и постановили капитально отремонтированное оборудование довести до 75 процентов! А как быть исполнителю Дела – менять станки или капитально ремонтировать?
Те же органы потребовали перехода на многосменную работу. Действительно, она резко снижает необходимость и в станках, и в производственных зданиях. Одновременно они приказали для блага женщин освободить их от сменной работы. И вновь – а что делать исполнителям? Лишить женщин на предприятиях с многосменным режимом средств к существованию ради их блага? Или в ночные смены выводить только мужчин? Или переформировать предприятия в односменные?
А ведь при отборе бюрократических кадров ЦК и Совмина существовали очень высокие требования, и рожденные ими постановления, если их рассматривать вне Дела, вроде бы правильные. Неправилен, бюрократичен сам принцип подобных указаний.
Члены аппарата понимают, что подготовленный ими приказ может нанести ущерб Делу, и от начальника, подписавшего его, можно схлопотать наказание. При Сталине так и вовсе смертную казнь.
Поэтому никто так не боится начальника, когда ему поручено Дело, ответственность за которое он не может или не хочет переложить на кого-либо, как его собственный аппарат.
Это формирует особое мировоззрение бюрократа – никогда не отвечать за последствия своих действий. Впрочем, бюрократическая система к этому приспособлена, можно сказать, она для этого и создается.
