Исав и Иаков: Судьба развития в России и мире. Том 2 - Кургинян Сергей Ервандович (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
Августин и хилиасты, с которыми он борется. Хилиасты — вернейшие, провереннейшие партийцы. «Возникни» по их поводу Августин чуть раньше — он был бы объявлен меньшевиком, оппортунистом, ревизионистом. А возможно даже, «изгнав из рядов». Но у каждой фазы культурогенеза — свои задачи.
Вчера нужен был «хилиастический газ», сегодня — «августинианский тормоз». Вчера те, кого называют хилиастами, были раннехристианским (катакомбным и посткатакомбным) мейнстримом. Сегодня их необходимо перевести в разряд маргиналов (еретиков).
Справедливости ради надо сказать, что хилиасты всегда «идут вразнос». Как шли вразнос Троцкий в XX веке или Сен-Жюст, Робеспьер, Кутон и Бабеф в конце XVIII века. Но, даже если бы они не шли вразнос, все равно эпоха взрыва должна была смениться эпохой оформления извергнутого им, революция — термидором. А раз так, то Сталин — «верный ученик», а Троцкий — «хилиаст». Исторически это абсолютно закономерно. Но ставить знак равенства между этой закономерностью и содержанием идей — занятие вовсе не безусловное. В Ленине — два духа: взрыва и оформления. В Троцком — только дух взрыва. В Сталине — только дух оформления. Что ближе к Ленину? Пока нужен был взрыв (а очень долго был нужен только он), Троцкий был ближе. Когда Троцкий почуял в Ленине сдвиг к оформлению — он отошел от Ленина и даже напал на него. Но и ленинское «Письмо к съезду» нельзя ни абсолютизировать, ни уничижительно выводить за рамки большой политики.
Августин — член внутренней «партии бетона» в пределах современного ему христианства. Он мыслит так, как ей нужно, дышит с нею «ноздря в ноздрю», понимает, в чем ее (и его) интерес, кожей чувствует веления времени. Все сразу. Я не знаю, сколь подробно Сталин прорабатывал для себя эту коллизию. Августина он, безусловно, читал… И политическую суть августинианства понимал. В спорах о термидоре (а августинианство — это, конечно же, метафизический термидор) он принимал участие. По статусу и роли в РСДРП(б) и ВКП(б) он не мог про это не слышать. Может быть, он не разглагольствовал на эту тему. Но слушал и мотал на ус…
В чем же диалектика любого термидора, любого «бетона», любого взрывооформительства? В том, что термидор должен заигрывать с реставраторством, но он не можете ним не только слиться, но даже и войти в союзные отношения. Потому что войдешь — и тебя сразу же «цап-царап». Не только термидорианцы не могут себе ничего такого позволить… Наполеон не может… Он должен расстрелять роялистов из пушек на площади Святого Рока, а потом… Потом беспощадно убить герцога Энгиенского. Иначе он не трагический великий император Наполеон, а жалкий генерал Монк, предатель дела революции, дух которой делится на «разлив» и «бетон», но не ставит под сомнение общий генезис двух таких модификаций, размещенных внутри Великой Новизны. Только выйди за ее рамки — тебя безжалостно слопает Старое.
Итак, пойти на союз со Старым эта самая Великая Новизна, будь она стократ «партией бетона», все равно не может. Но и обойтись без Старого не может! Откуда возьмешь бетон-то? Своего — нет! Свое — только взрыв и разлив раскаленной магмы. Той самой, которую теперь надо обозвать хилиастической. Или — «торопыжничающей», в зависимости от конкретики данного термидора. В любом случае, говорится-то одно и то же: «Дорогие единомышленники! Хватит жать на газ! Нужен тормоз! Хватит любоваться бушующим разливом! Нужны бетонные оковы, иначе конец и нам, и нашему общему делу!»
Если бы ельцинская революция была Великим Взрывом, импульсом культурогенеза, то Путина или Медведева нужно бы тоже рассматривать как оформителей продуктов взрыва, людей из «партии бетона». Наверняка кто-то это так и рассматривает. Однако все дело в том, что магму регрессивного взрыва ни во что не оформишь…
Но давайте все же завершим с Августином. Для этого признаем, что Платон и Плотин — это Старое. То есть метафизические роялисты. А Августин — это Новое, входящее во вторую фазу культурогенеза. То есть это классический термидор, пусть и метафизический.
Для Августина, как метафизического термидорианца, Платон и Плотин — это не передовое учение, которым надо вооружиться. Это — роялисты, враги. Это «совсем Старое», «чужое Старое», «враждебное Старое».
Новое и передовое учение для Августина — это Евангелие. У Августина есть и, так сказать, «свое, дружественное Старое», кардинально отличающееся от «чужого, враждебного Старого», связанного с Платоном и Плотином. Это «свое Старое» называется Ветхий Завет.
Прошу прощения у тех, кого параллели, которые я сейчас начну проводить, задевают на ценностном уровне. Но если мы хотим осознать суть фундаментальной коллизии, связанной с необходимостью оформления Нового, то эти параллели необходимы. Правомочность их вытекает из того, что ВСЕ смысловые системы являются системами вне зависимости от того, каково качество наполняющих эти системы смыслов. Спору нет, что христианство это смысл одного типа, а советский смысл — это смысл другого типа. Но и то, и другое — смысл. И то, и другое нужно определенным образом превращать в систему.
А раз так, то ленинизм для превращающего советский смысл в систему Сталина — это то же самое, что Новый Завет для Августина, превращающего в систему христианский смысл.
Сделаем еще один шаг в том же направлении и признаем, что марксизм для Сталина, превращающего советский смысл в систему, — это то же самое, что Ветхий Завет для Августина, превращающего в систему христианский смысл.
Тем самым для Сталина ленинизм важнее марксизма в той же степени, в какой для Августина Новый Завет важнее Старого. Но как Августин не может отказаться от Старого Завета, так и Сталин не может отказаться от марксизма. Отсюда имя созданной Сталиным советской смысловой системы — «марксизм-ленинизм».
По отношению к любой созданной системе (смысловой в том числе) необходима балансировка.
Если тебе нужно бороться с теми, кто хочет растворить Новое в старой жизни, то ты критикуешь буржуазные пережитки или ревизионистский марксизм.
Если тебе нужно бороться с теми, кто хочет противопоставить Новое нормам жизни, то ты критикуешь троцкизм.
Первый вариант критики — это все равно, что нажать на газ.
Второй вариант — все равно, что нажать на тормоз.
Вот так и едем… То на тормоз, то на газ…
А иначе и быть не может! Такая езда — это общий закон культурогенеза, закон поведения больших смысловых систем, в ядре которых — Великий Импульс.
От газа к тормозу, от тормоза к газу… Хрущев мог критиковать Сталина за перебор с тормозом (стынет магма разлива, а он, товарищи, все бетон да бетон). Но лишь адресуясь к Ленину! Брежнев мог снова жать на тормоз, возвращая Сталина.
Когда Система рухнула? Когда, с полного одобрения Горбачева и Яковлева, был нанесен удар по Ленину! И нарушен закон культурогенеза. Ударьте по Христу — какое христианство? Скажите, например, что он сошел с креста и вел с Марией Магдалиной достойную семейную жизнь…
Платон и Плотин — для Августина не передовое учение! Если бы это было так, то он и по духу, и по исторической роли оказался бы предателем Нового, «пятой колонной» Старого, агентом греческой метафизической реставрации. Возможно, Пиаме Павловне нужен именно такой Августин. Ведь нужен же определенным элитным группам, имевшим вес в СССР и сохранившим его в постсоветской России, именно такой, реставрационный Сталин, предавший Новое, удушающий его в своих, якобы неомонархических, державных объятиях. Есть элитные группы, которым до зарезу нужен такой Сталин.
Представитель этих кругов, яркий (а для кого-то и культовый) философ Евгений Шифферс называет, желая сохранить аббревиатуру ВОСР (Великая Октябрьская социалистическая революции), всё произошедшее с октября 1917 года — «Великой Октябрьской социалистической реставрацией». Противопоставляя это, как он считает, благое феодально-реставрационное начинание буржуазно-либеральным ужасам февраля 1917 года. Чаще, однако, «Великой Октябрьской социалистической реставрацией» называют не всё произошедшее с октября 1917 года, а именно сталинизм. Впрочем, это уже нюансы. А нас интересует суть.
