Как готовили предателей: Начальник политической контрразведки свидетельствует... - Бобков Филипп Денисович
Но по порядку: после прихода к власти национал-социалистов в Германии угроза войны стала еще более реальной, чем прежде. Выступая 4 февраля 1931 года, Сталин сказал свои знаменитые слова: «Мы отстали от передовых стран на 50—100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут». Это был абсолютно точный реалистический прогноз: если бы именно через десять лет, к февралю 1941 года, оборонная промышленность СССР не вышла на уровень передовых стран, вряд ли наша страна смогла бы устоять через несколько месяцев под натиском гитлеровской Германии. Советских людей просто истребили бы, или превратили в рабов немецких «сверхчеловеков».
Фашизм вскармливался Западом, прежде всего Великобританией и США. Он служил для них силой, направленной против Советского Союза. И то, что война с Германией неизбежна, сознавали даже мы, довоенные дети. Но кроме угрозы с запада зрела агрессия и на востоке. К концу 30-х годов Япония уже развязывала вооруженные конфликты, были бои на озере Хасан в 1938 году, а через год – военные действия на реке Халхин-Гол в Монголии. Антикоминтерновский пакт, подписанный Германией, Японией и Италией в те годы, создал ось Рим-Берлин-Токио, нескрываемо направленную против СССР. В этих условиях защита отечества становилась первоочередной – общество сплачивалось, мобилизовывалось на ударный созидательный труд. А это означало подчинение, прежде всего экономики, развитию промышленности, способной обеспечить производство средств обороны, создать сильную армию, оснащенную современным оружием.
Обороноспособность требовала жертв, отказа от планомерного развития экономики. Все это не давало социалистическому эксперименту никаких условий, кроме жизни в постоянной мобилизационной готовности. Народ верил в дело, которому отдавал силы, доверял власти и не сомневался в правильности избранного пути. Это показывали в своих трудах даже зарубежные писатели. В 1931 году Теодор Драйзер в книге «Трагическая Америка» писал о том, какое впечатление произвели на американских рабочих успехи советского народа, достижения социалистического государства. Он называл Советский Союз «радостной страной подвигов», «подлинно социальной страной, где духовная жизнь прогрессирует» и где создалось неведомое капиталистическому строю драгоценное «чувство национального товарищества».
Многие выдающиеся прогрессивные зарубежные писатели в 30-х годах посетили СССР. Среди них были Барбюс, Арагон, Нексе, Бехер, Фейхтвангер, Роллан, многие другие. Внимательно знакомился с жизнью СССР Б. Шоу, он резко осудил «слепую безрассудную кампанию с целью дискредитации СССР», проводимую реакционной прессой. Он обратился к своим соотечественникам с призывом «поддержать те течения, которые требуют политики мира, установления торговых отношений, прочной дружбы и понимания великой рабочей республики». С глубоким уважением и сочувствием писал Шоу о мирной созидательной деятельности советских людей; книги «Сталин» А. Барбюса и «Два мира» М. Нексе также рассказывали об исторических трудовых подвигах народов СССР. Ю. Фучик, назвавший свою книгу об СССР: «В стране, где наше завтра стало уже вчерашним днем», в предисловии к ней говорил: «Не о рае, а о Советском Союзе написана эта книга, не о чудесах, а о вас, советские рабочие, которых я видел на лесах величественного здания нового общества. О вас, о людях, которые выполняют пятилетку… Я видел план великих работ в ваших руках».
Рукотворное чудо свершилось: уже к 1936 году производительность труда в промышленности превысила уровень царской России более чем в 2,5 раза по годовой выработке и более чем в 3,5 раза – по часовой. По уровню промышленного производства СССР вышел на первое место в Европе и на второе в мире.
Переоценить внешнюю угрозу, которая нависала над СССР в 30-е годы, невозможно. Достаточно обратиться к произведению Гитлера «Майн кампф», которое, с ростом популярности автора в Германии, становилось по тиражам вровень с Библией. В русском переводе эта книга появилась до начала Великой Отечественной войны и распространялась строго между партийными работниками – для изучения. Достаточно четко там было указано направление, в котором нужно было расширять жизненное пространство для Германии: «Мы, национал-социалисты, совершенно сознательно ставим крест на всей немецкой иностранной политике довоенного времени. Мы хотим вернуться к тому пункту, на котором прервалось наше старое развитие 600 лет назад. Мы хотим приостановить вечное германское стремление на юг и на запад Европы и определенно указываем пальцем в сторону территорий, расположенных на востоке… Когда мы говорим о завоевании новых земель в Европе, мы, конечно, можем иметь в виду в первую очередь только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены».
Общеизвестно, что внутри Германии книга Гитлера служила руководством к действию и действия не заставили себя долго ждать: уже в начале 1934 года 240 предприятий были переориентированы на производство военной продукции. Версальские ограничения, сдерживавшие Гитлера, были отброшены с подачи британского министра иностранных дел сэра Джона Саймона, который в мае 1934 года предложил применить принцип равенства вооружений к Германии. Даже сам фюрер не сразу решился официально демонтировать Версальскую систему. Он взялся за это спустя год: 16 марта 1935 года было объявлено о создании в Германии тридцати шести дивизий, в которых служили полмиллиона человек. 5 ноября 1937 года на заседании на Вильгельмштрассе Гитлер откровеннейшим образом раскрыл свои милитаристские планы, заявив, что «85 миллионов немцев скучены на узком пространстве, страдая более чем какой-либо другой народ… Немцы имеют право жить на большем жизненном пространстве, чем другие народы… Будущее Германии полностью зависит от разрешения проблемы ее жизненного пространства… Экспансия может осуществляться лишь путем борьбы с окружающим миром и при условии готовности к риску… Проблема Германии может быть решена лишь обращением к оружию, а это всегда сопровождается наличием риска».
Не видеть германскую угрозу было нельзя, но Англия и Франция упорно пытаются разыграть немецкую карту против СССР. Вершиной этой политики становится Мюнхенский сговор 1938 года. Это азбучные сведения: 29 сентября 1938 года в Мюнхене собрались главы четырех крупных европейских государств: премьер-министр Англии Невилл Чемберлен, премьер-министр Франции Эдуард Даладье, канцлер Германии Адольф Гитлер, ну и от Италии, конечно же, дуче Бенито Муссолини. И приняли решение, которое, если вещи называть своими именами, было разрешением на расчленение Чехословакии. Каждый из этих первых лиц в своих странах провел мощнейшую пропагандистскую атаку на умы своих сограждан, внушая, что без этой жертвы – Чехословакии – может начаться Вторая мировая война. Поэтому их встречали как триумфаторов после Мюнхена – триумфаторы отдали Гитлеру чешскую Судетскую область, а еще ряд территорий этой, по сути, убитой страны поделили между другими государствами. В то время, как, вернувшись из Мюнхена, Чемберлен делал громкие заявления о том, что «отныне мир обеспечен на целые поколения». (Заметим в скобках, что речь эта произносится чуть ли не накануне настоящей войны.) Черчилль, надо отдать ему должное именно в данной ситуации, был прозорливее в оценке Мюнхенского сговора, он говорил: «Англия должна была выбирать между войной и позором. Ее министры выбрали позор, чтобы затем получить и войну».
Единственной страной в мире, пожелавшей оказать помощь Чехословакии, был Советский Союз. Еще до Мюнхена, когда гитлеровские войска проводили акцию устрашения у границ Чехословакии, президент этой терроризируемой страны Бенеш обращался к нам и получил положительный ответ. СССР был готов ввести свои войска и занять позиции против Германии в самой Чехословакии, и эти позиции на немецко-чешской границе были очень сильными. Там можно было воевать месяцами – немцы ничего бы не смогли сделать. Но для того чтобы войти советским войскам, нужно было получить разрешение Польши, а эта страна, под давлением Англии, отказалась, а в итоге сама оказалась в руках фашистов. Если б мы вошли в Чехословакию – события бы развернулись по-иному.
