Большая восьмерка: цена вхождения - Уткин Анатолий Иванович (читать книги полные .TXT) 📗
Впервые Америка начинает искать нового фаворита на советской политической сцене. Стороны ищут друг друга. Ельцин дал знать, что хотел бы видеть американского посла Мэтлока 12 января 1991 года. «Я хотел знать, что российское правительство готово было сделать, чтобы отвести угрозу от прибалтов». Ельцин опоздал на десять минуг. Извинением послужил рассказ о только что написанном протесте президиума Верховного Совета РСФСР по поводу действий Центра в Литве. Мобилизованные в России солдаты не будут использованы в Литовской республике. Ельцин бил Горбачева под дых и одновременно укладывал на лопатки Советский Союз. Американцы не сразу определили разрушительный заряд Ельцина. Увлеченные Горбачевым, они не сразу пришли к тому, что Ельцин «склонен обещать больше, чем способен выполнить, часто, находясь под давлением, меняет свою точку зрения, не выполняет обещанного, склонен к иррациональному поведению, иногда исчезает из поля зрения буквально на недели»349. Но позднее, видя, что разрушительный запас Горбачева уже иссякает, Запад обнаружил нового «великого крушителя».
Тут-то и наступил час Ельцина. В то самое время, когда Латвия готова была вернуться в лоно советской власти, Ельцин вылетел в Прибалтику. Вот тогда-то министр обороны США Ричард Чейни и заявил, что лучше полагаться на Ельцина, чем на колеблющегося Горбачева350.
Российский президент: «Если они (Центр) способны использовать силу против избранной литовцами ассамблеи, то они могут это же сделать и против российского парламента. Если в борьбе против прибалтов им будет сопутствовать успех, то следующими на очереди будем мы». Посол Мэтлок в полной мере ощутил полезность нового фаворита. Этот пойдет на крушение всего. Против Горбачева Мэтлок использовал знакомый аргумент: президент Буш не приедет в Москву, если Горбачев будет удерживать союз силовыми методами. Такой заход неизменно производил на себялюбивого Горбачева страшное действие.
Но сцена все больше перемещалась к буйному лидеру российского парламента. На встрече Старого нового 1991 г. Мэтлок ожидал только Ельцина. Тот прибыл с телохранителем Коржаковым, услужливо сдвинувшим два кресла. Ельцин был в эйфорическом состоянии и делал все возможные знаки, свидетельствующие о его новой близости с американцами. «В тот вечер он, — пишет Мэтлок, — использовал меня в политических целях, а я в той же мере использовал его, как и он меня. Он воздействовал на публику тем, что имеет дело с представителем великой державы; моя же выгода заключалась в том, что в этот полдень он предпринял усилия в пользу Литвы»351. Мэтлок и Ельцин сошлись в неодобрении кандидатуры Валентина Павлова на пост Председателя Совета Министров СССР. Ельцин недобро ухмылялся, когда говорил Мэтлоку, что Горбачев и его окружение находятся в растерянности: «Они не знают, что делать».
Золотые дни массовой популярности и признания — для Горбачева в СССР окончились. Вера в молодого политика, характерная для несравненных 1985–1987 годов со сдачей внешнеполитических позиций и пробуждением зверя национализма иссякла. Общесоюзный Центр общественного мнения Юрия Левады зафиксировал начавшийся путь в пропасть. В декабре 1989 года 52 процента опрошенных полностью поддерживали деятельность Горбачева. К январю 1990 года эта цифра упала до 44 процентов, к маю — до 39 процентов, июлю — 28 процентов, а к октябрю — до 21 процента. Опрос в конце 1990 года назвал человеком года Ельцина (32 процента против горбачевских 19 процентов). А ведь годом ранее Ельцина поддерживали лишь б процентов против внушительных 46 процентов Горбачева.
Теперь, по мнению американцев, единственная надежда Горбачева на политическое выживание заключалась в желании и способности объединиться с Ельциным и демократическими противниками социализма. Американцы подсказывали: нужно сокрушить партийный аппарат, выйти из КПСС, создать антикоммунистическую коалицию реформ. Для недавнего первого секретаря крайкома это была, пожалуй, «запредельная» задача. На многие политические кульбиты был готов Михаил Сергеевич Горбачев, но не на отрицание всего, чем была его жизнь до сих пор. Но в этом случае даже Мэтлок отказывался «понимать» Горбачева. «Лжесозидатель» нашей истории начал терять очки не только у Юрия Левады, но и в Вашингтоне.
Мэтлок позвонил Бейкеру в январе 1991 г. с предложением дать Ельцину шанс повидаться с президентом Бушем. Указав при этом, что Ельцин, выезжая в США, требует определенных гарантий приема американским президентом. И не просто приема, а «достойного приема». При этом следовало избежать неудовольствия Горбачева; пусть Ельцина официально пригласит одна из неправительственных организаций, скажем, Конференция конгресса национальных губернаторов.
Мэтлок провел немалую подготовительную работу. Он обедал вместе с Ельциным в Спасо-хаузе. В ответ Ельцин приглашал Мэтлока на многочисленные приемы и концерты. Но особенно «полюбило» Ельцина Центральное Разведывательное Управление. В нем Джордж Колт, заведующий отделом советского анализа стал уже на очень ранней стадии приверженцем свердловского самодура. На что Скаукрофт сказал директору ЦРУ Уильяму Уэбстеру: «Почему бы Джорджу Колту просто не перейти на работу к Ельцину?» Уэбстер постарался отрицать, что ЦРУ «толкает вперед Ельцина. ЦРУ просто делает свое дело»352.
Фриц Эрмарт (оттуда же, что и Джордж Колт), работая при Белом доме, был прозван «поклонником Ельцина». Он оправдывался: «Я просто наблюдаю за Ельциным. Речь идет о конкурирующих перспективах для Советского Союза. И есть больший смысл помогать Ельцину». Скаукрофту пришлось утихомиривать тех, кого он называл «членами клуба поклонников Ельцина».
Мэтлок настаивал, что Америке гораздо более выгодно культивировать отношения с обоими выделившимися лидерами. Да, они ненавидели друг друга. Но, в определенном смысле, они дополняют друг друга. Мэтлок говорил, что Ельцин необходим для массовой поддержки прозападной линии, а Горбачев нужен для охраны этой линии справа. Пусть никто в Вашингтоне не воспринимает поддержку Ельцина как удар по Горбачеву. Они нужны Америке оба. В конце концов, это же устоявшаяся международная практика приглашать лидеров оппозиции. Нила Киннока, главу оппозиционных британских лейбористов, принимают в Вашингтоне, а Марио Куомо и Теда Кеннеди — в Москве. Время созрело для приема российского оппозиционера в Белом доме. Пусть это не звучит официально — и госдепартамент добавил в приглашении, что он будет принят «на высшем уровне». Но Белый дом убоялся гнева «Горби» и вычеркнул эти слова из приглашения.
Возникающее двоевластие
В начале февраля 1991 г. в Вашингтоне появился министр иностранных дел Российской Федерации Андрей Козырев. Немыслимо, но он был лучше даже неподражаемого Эдуарда Шеварднадзе. (К слову, он был рекомендован в МИД РСФСР именно Эдуардом Шеварднадзе). Владея английским, обходительный дипломат-профессионал нес в себе, увы, худшие черты беспринципного чиновничества.
Во время встречи в Джеймсом Бейкером Козырев предупредил, что «успех консервативных элементов в Советском Союзе приведет к глобальному наступлению консерватизма». Козырев словно забыл, какую страну он представляет. Он убеждал Бейкера, что в американских интересах было бы опереться на Ельцина и Российскую Федерацию против реакционеров, оказывающих давление на Горбачева. Козырев знал, чем соблазнить администрацию, во многом уже связавшую себя с Горбачевым. Он предложил американцам поддержать блок Горбачев-Ельцин как залог демократического развития страны. Это было своего рода музыкой для Бейкера. Отныне тот видел решение американских проблем в «спаривании Горбачева с Ельциным», в создании левоцентристской коалиции в Советском Союзе. Дэнис Росс наряду с Бейкером стал поклонником этого «младошеварднадзе».
Но отныне превозносимый Ельцин с трудом поддавался дрессировке. Нарушая планы Бейкера-Козырева, — окрепший Ельцин в середине февраля 1991 г. нанес первый из наиболее чувствительных ударов по Горбачеву. Он обвинил его в стремлении к диктатуре и 19 февраля призвал к его свержению. Ельцин призвал Горбачева передать власть Совету Федерации — межреспубликанскому органу, в котором гигантский вес РСФСР был ощутим более всего. Поразительная воинственность Ельцина говорила только об одном — он идет своей дорогой к сепаратной власти; всякое ограничение этой власти воспринимается им в штыки. Управлять таким болидом сложно, если не невозможно. Ельцин безоговорочно обвинил Горбачева в предательстве им же выдвинутых идей перестройки, в принятии «антинародной политики».
