Слабость силы: Аналитика закрытых элитных игр и ее концептуальные основания - Кургинян Сергей Ервандович
Но как вы его определите, не находясь сами в отношениях? Установите прослушку? Она вам скажет немногое. Начнете кого-то выспрашивать? Кого? Врага выспрашивать бессмысленно, постороннего – тем более. Приятеля? Если он вам, постороннему, что-то говорит о своем друге, то он морально сомнителен. Но тогда и его информация сомнительна. И почему он вам это говорит? Может, он дезинформирует?
Информация об отношениях – самая нужная и ценная в любом анализе. Но она одновременно самая труднодоступная и ненадежная. Ведь выявляя отношения, надо еще определить их тип. Если вы хотя бы посоветуетесь со своим собственным (но обязательно нормальным) человеческим опытом, вы поймете, что отношения размещаются в очень широком спектре. Человек может быть вам нужен или интересен, полезен или необходим. Он может быть вашим знакомым, приятелем или другом (вещи абсолютно разные). Отношения могут быть стратегическими и ситуационными. Одноуровневыми или системными.
Бред об отношениях бесконечен. «Кургинян выступил против Родионова, который затеял «Армянгейт». Понятно же, в чем дело? Очевидная армянская мотивация». Если бы это говорил бомж, я бы пожал плечами. Но это говорил человек, который в предыдущую советскую эпоху отвечал за аналитику очень серьезных ведомств. И вдобавок знал, что в конце 80-х годов, разбирая закавказские (в том числе армяно-азербайджанский) конфликты, я поступал диаметрально противоположным образом в весьма и весьма непростых ситуациях.
Можно ли тут вообще что-то обсуждать и нужно ли? Свои и так все понимают, чужим все равно не объяснишь... Стоп! Но это ведь борьба, идеологическая, интеллектуальная воина, война за умы. В этой войне «свой-чужой» – не статика, а динамика. Своих должно становиться больше, чужих – меньше.
Сегодня он чужой, завтра свой. И потому – пожалуйста, не ленись, не фыркай. Объясняйся, доказывай, что не верблюд. Или не занимайся публичной деятельностью.
Кроме того, надо помнить, что публичная деятельность происходит в России. Страна продолжает пребывать в ситуации глубокой моральной травмы. На это накладывается очевидный социокультурный регресс. «Архаика и постмодерн как двуединая угроза»... Это я не на компьютере вычислил... Я каждый день с этим соприкасаюсь. Динамика ужасающая. Магическое мышление – это элемент вторичного одичания. И это лакомое блюдо для постмодерна.
Заявив, что я с этими врагами борюсь, я не могу ограничиться словами, как это делают многие. Я должен реализовать заявленное. А это значит разъяснять и такие вещи. Что? Низкий коэффициент полезного действия? В нашем деле это не аргумент.
Итак, об отношениях. У меня были отношения с Родионовым. А с теми, кого он «прессовал» по «Армянгейту», никаких отношений не было. Но в том-то и дело, что (и это можно проверить по историческим теперь уже фактам, которые тут и являются основным свидетельством) мои действия, действия моих коллег и единомышленников никогда не мотивировались отношениями. Они мотивировались нашим пониманием правды и пользы. Иначе говоря, нашими представлениями о макросоциальных интересах, нормах... В чем-то даже идеалах...
Я десять лет назад, как и сейчас, считал, что армейское руководство не должно, проведя спецоперацию, представлять ее как криминальную сделку и грязно сдавать офицеров-исполнителей. Я об этом и сказал Родионову в соответствующей статье. Я что, ждал «спасибо» от противников Родионова? Да ко мне вообще никто не пришел, кроме одного пострадавшего высокого военного чина. И тот не «спасибо» говорил, а, открыв рот, в ужасе слушал, как я ему зачитываю куски свежей газетной публикации, принесенной в мой кабинет.
И это не идеализм. Это, если хотите, прагматика. Я и те, кто со мной связал свою судьбу, знаем: если не будет определенного климата в обществе, в элите, в аналитической среде, то плохо будет всем, а значит – каждому. Если те, кто претендует на аналитику, «гонят» псевдокриминальный лубок, а мы против этого не выступаем, – мы не цех, не аналитическое сообщество. И грош цена тогда и нашей деятельности, и нашей продукции.
Если криминальная операция и «специгра» отождествляются и уравниваются, то нет не только правды, не только профессиональной этики, но и стратегической политической безопасности. Потому что «пазл» этой безопасности складывается из элементов рефлексии на специгровые сюжеты. Если вместо этой рефлексии возобладает криминальное разоблачительство – картинка исчезнет. И не только для любителей лубка, а для очень и очень многих. В том числе и для тех, кто принимает решения.
Так что прекращайте дилетантский скулеж по поводу отношении – все равно вы тут ничего не поймете! Имейте мужество вчитаться в содержание. Если у вас есть, по крайней мере профессиональное (не скажу гражданское) самолюбие. Если же этого нет, то и говорить не о чем.
А об отношениях я скажу сам. Как там у Маяковского? «Профессор, снимите очки-велосипед, я сам расскажу о времени и о себе...» Если вы любопытны, то читайте и мотайте на ус.
Спросят: «А почему надо верить?»
Объясняю.
Верить чему-нибудь и кому-нибудь вам все равно придется. Это только кажется, что можно не верить никому и ничему. Но на слово верить нельзя. Верить надо не слову, а, так сказать, запаху, вкусу... Тексты никогда не состоят только из слов. По крайней мере, для меня. Они источают из себя гораздо более тонкие эссенции. Ну, например (навскидку), самоуважение и независимость. Если вы это не способны уловить – ищите другую профессию. А если способны, то ориентируйтесь на уловленное. И на свое точное ощущение, что это принципиально не поддается имитации. И что это несовместимо с туфтой.
«Говорю, что отношения таковы – значит, таковы. А иначе и говорить не буду (что называется – западло)». Кстати, по поводу самоуважения и независимости. Очень, между прочим, важная (хотя и побочная) тема.
В классике рассматривался конфликт между теми, для кого самоуважение и независимость – неснимаемая норма жизни, и теми, кто эту норму потерял, но тоскует, сознавая, что именно потеряно. Например, между князем Мышкиным и Ганечкой в «Идиоте» Достоевского. Но то классика!
Постмодерн выводит на сцену нового коллективного персонажа, для которого самоуважение и независимость – это абсолютно пустые и ничего не значащие слова. Данный персонаж (а имя ему – легион) вообще не понимает, что существуют такие вещи, как самоуважение и независимость. И он вдвойне не понимает, что для кого-то это может быть аж регулятором реального поведения. Ядовитая слизь Постмодерна разъедает всю ткань сегодняшнего думающего и действующего российского класса. Постмодернистский циник и дикарь, объединившись, схарчат всю нашу культуру. Все наши социальные каркасные ценности и критерии. Не сумеем отгородиться от этой антисоциальной чумы – потеряем и общество, и страну.
Опасность этого не вымышленная. Она реальна и огромна. Все, что я делаю, – ответ на этот вызов. Потому что жить в обществе российского постмодерна я не смогу и не буду, а жить без России – тоже не могу и не буду. Значит, можно только принять вызов нелюди, пытающейся диктовать остальным, что человек _ это понятие старомодное. Принять вызов – это значит постараться передать другим свое ощущение остроты ситуации. Ради этого – мои рассуждения о «шипящих по закоулкам». Антикультура мысли, слова и действия хочет стать уже не модой даже, а нормой. Ну так что? Согласимся или дадим отпор? А вот теперь – о конкретном. Об отношениях то есть, с ориентацией на все вышесказанное. Набрав потенциал, я могу обсуждать эту конкретику, не погружаясь в убожество. А раз могу, то и должен. Ну, так вот.
Антон Викторович Суриков – участник моего международного семинара. В рамках этого семинара он ведет себя умно, тактично, эффективно. Объем наших межличностных отношений позволяет нам в рамках этого семинара искать ответы на очень непростые вопросы. Речь идет о глубинном понимании происходящего. Об определенной школе, об аппарате, на основе которого можно достичь подобного понимания. И о многом другом. Я никогда не стал бы, занимаясь таким поиском, взаимодействовать с человеком, скажем так, несерьезным и безответственным.
