Большая восьмерка: цена вхождения - Уткин Анатолий Иванович (читать книги полные .TXT) 📗
Финал ГКЧП означал завершение исторического периода, характеризуемого словом перестройка. Оставался вопрос, вынесет ли разброд своих сыновей огромная и застывшая в недоумении страна, где инициативу немедленно взяла на себя группа лиц вокруг Ельцина. Под лозунгом спасения конституционного порядка эти люди несколько месяцев держали страну в состоянии полного отсутствия конституционного порядка.
Столь симпатизирующее Ельцину Центральное разведывательное управление, в отличие от многих, весьма жестоко оценило поведение в прошедшем кризисе Горбачева: «Он продемонстрировал черты наивности и эгоцентризма и был неспособен воспринять новости, противоречащие его амбициям»422.
24 августа 1991 г. в своем кремлевском кабинете повесился маршал Ахромеев. Достоинство офицера заставило его написать предсмертную записку, объясняющую свой поступок утерей всего, чему была посвящена его жизнь: Советский Союз, Советская Армия, социализм. «Все это разрушено».
Бейкер выразил соболезнование, обращаясь к Шеварднадзе. Он ошибся, Шеварднадзе не проявил великодушия: «Он был одним из тех, кто нам мешал». Напомним, что именно Ахромеев после согласования ОВСЕ сказал в Женеве: «А не попросить ли нам местное подданство?». Что-то мучило старого солдата, и не трудно догадаться, что Шеварднадзе и Горбачев олицетворяли для него государство, которому он преданно служил. Эта лояльность завела его слишком далеко. Но даже в своем конце он доказал наличие совести, столь недостающей тем, кому он «мешал».
Стоя перед российским парламентом, президент Горбачев вынужден был выслушивать торжествующего Ельцина, заставляющего его прочесть донос одного из горбачевских министров на других союзных министров, поносящих их поведение во время т. н. «путча». Ельцин, как уже говорилось, пытался политически убить Горбачева и, как минимум, прилюдно оскорбить его. Текст, который Ельцин в присущей ему безапелляционной манере (которая его самого со стороны других оскорбляла как ничто иное) заставил Горбачева с трибуны читать всему Верховному Совету РСФСР, был фальшивкой, о чем ни Ельцин, ни ликующие депутаты-победители никогда почему-то не вспомнили. Их режим начался с этой фальсификации.
На телевизионных экранах всей страны была показана знаменитая сцена, когда Ельцин добился своего — наконец-то унизил прилюдно Горбачева, заставив его читать стенограмму, свидетельствующую якобы о массовом предательстве горбачевскими министрами своего президента. Скаукрофт печально покачал головой. «И это все. Горбачев более не является независимой политической фигурой. Ельцин указывает ему, что нужно делать. Не думаю, что Горбачев понимает, что происходит». Никому не понравилось это ненужное прилюдное унижение. Кроме Ельцина. Его Скаукрофт без обиняков назвал «эгоистом, демагогом, оппортунистом»423.
Эстония объявила о своей независимости 20 августа 1991 г., а Латвия — на следующий день. Ельцин признал их независимость 24 августа. Американская сторона обращалась с Горбачевым в эти дни не менее безжалостно. Буш потребовал немедленного признания независимости прибалтийских республик Униженный Горбачев немедленно пообещал поспешить и признать три балтийские республики до 30 августа 1991 г. Горбачев не выполнил обещания, и 2 сентября США до СССР признали прибалтов. США оказались тридцать седьмой страной, признавшей независимость прибалтийских стран.
6 сентября 1991 г. Государственный Совет СССР признал независимость прибалтийских государств. Это создало прецедент для других республик. Стало ясно, что Центр не готов охранять целостность страны. К концу сентября все союзные республики, за исключением России, Казахстана и Туркмении, объявили о своей независимости. 10 сентября началась конференция ОБСЕ в Москве, посвященная гражданским правам. 11 сентября СССР сделал американцам последние возможные для суверенного государства уступки:
Скаукрофт назвал Горбачева представляющим «только тень былого Центра».
Ельцин и его окружение воспользовались событиями августа для уничтожения этого государственного Центра страны. И сделали это с жестокостью неразумных детей.
Первое — запрет Коммунистической партии Советского Союза. Политический вакуум молниеносно заполнили люди, которым для этого нужно было лишь назвать себя «демократами». Почти все они вчера были коммунистами и никакой внутренней эволюции не переживали — ни в России, ни в других республиках.
Второе — дезинтеграция Советского Союза в четырехмесячный период между августом и декабрем 1991 г. О Союзном договоре уже никто и не поминал, в последнюю декаду августа основные республики объявили о своей независимости. Ельцин, строго говоря, не декларировал независимости России сразу после августовских событий, но он в полной мере воспользовался благоприятным стечением обстоятельств. Он, собственно, взял в свои руки рычаги прежнего Советского Союза. Горбачев огрызался в сторону, что «все происходит слишком быстро», но руль власти он уже потерял, и его мнение имело, в основном, академическое значение. Государства Европейского союза признали независимость прибалтийских стран 27 августа 1991 г.
Третье — окончание исторического украино-российского союза, который в 1654 г. сделал их общее государство величайшим в Европе, а в 1991 г. распад которого превратил обе братские страны в страны среднего уровня. Не все ожидали столь быстрой победы националистов на Украине. Во многом сказалось нежелание видеть себя «под скипетром» лишенного позитивной ауры Ельцина, разрушителя par exellence. Украина стремительно шла от декларации о независимости 24 августа 1991 г. (вызвавшего пароксизм чувств у таких все же государственных деятелей-демократов, как Собчак, и полное равнодушие у Бурбулиса-Шахрая) — до референдума об украинской независимости 1 декабря 1991 г., ознаменовавшего окончание «сверхдержавной» фазы развития Советского Союза.
Четвертое. Несмотря на отсутствие массового движения в направлении независимости, ельцинская Россия фактически «вытолкнула» своих партнеров по союзу из общего государственного образования. Особенно это относится к Казахстану, Узбекистану, Киргизии, Туркмении и Таджикистану.
Пятое: проект Союзного договора потерял свое значение в свете резко выросших притязаний таких ключевых стран, как Украина. Ельцин 25 августа, пребывая еще в самомнении, подтвердил, что Союзный договор будет им подписан. Увы, теперь все ожидали результатов украинского референдума. Пребывая в ослепляющей эйфории, Ельцин еще осмелился утверждать, что речь идет о федерации, а не конфедерации. Эта близорукость относится непосредственно к Ельцину и его ближайшему окружению: не следовало прежде с таким сладострастием убивать великую страну, чтобы потом самонадеянно пытаться воскресить покойника. (Горбачев, уже мало что значивший в силу своего отказа возглавить партию национального единства и действовать через еще слушавший его Верховный совет СССР, пригрозил 27 августа 1991 г. уходом, если Союзный договор не будет подписан. Никто не испугался, а Ельцин тайно ликовал)
Шестое. В некрасивой политической дуэли Горбачева и Ельцина победил тот, кто был меньше дискредитирован пустой болтовней и отражал представления многих о том, что в защите Отечества уральский политик защитит страну с прямотой, не свойственной витиеватому ставропольцу. Иллюзия, но популярная и потому в течение ближайшего года мощная. Россия чуть позже узнает своего первого президента и ужаснется, но будет поздно. Мир авантюры и безразличия снизойдет на государство, пересекшее черту аномии.
И все же. Судьба Союза в конечном счете зависела не от Украины, а от борьбы между Ельциным и Горбачевым. С тех пор как Ельцин инициировал «парад суверенитетов» в июне 1990 г. и утвердил преимущество законов республики над союзными в октябре, Украина и другие республики только следовали лидерству России. Хотя Ельцин не провозгласил независимости России сразу же после неудавшегося путча, он захватил многие из полномочий, институтов и принадлежностей центрального советского режима — тропа узурпатора, по которой он шел уже давно. И он так использовал мощь России, что это заставляло другие республики следовать за ним. 28 августа 1991 г. Горбачев хотел — признавая возросшие полномочия Ельцина — восстановить центральную власть над едиными вооруженными силами, над КГБ, МВД на российской территории, чтобы как бы отделить российские и общесоюзные дела. Но в тот же день Ельцин посредством односторонних действий взял в свои руки Государственный банк, Министерство финансов, Банк внешнеэкономических расчетов СССР. Ельцин не только сыграл центральную роль в поражении путча, но использовал все возможности для реализации своего рода контрпутча, эффективно узурпируя власть союзного Центра. Ельцин приложил все силы для ослабления существующих структур. Это был ельцинский контрпутч, значительно более мощный путч, чем его предшественник; он полностью подорвал усилия Горбачева восстановить статус-кво контролируемых перемен в условиях перестройки и легитимизировать обновленный союз424.
