По следам морского змея - Непомнящий Николай Николаевич (лучшие книги читать онлайн TXT) 📗
… И ДРУГИЕ ПОСЛЕВОЕННЫЕ БРИТАНСКИЕ МОРСКИЕ ЗМЕЙ
Руперту Гуду мы обязаны возможностью ознакомиться со следующим отчетом по поводу еще одного морского змея, гораздо более крупных размеров, чем предыдущий. Вслед за статьей, которую наш горячий защитник чудовищ опубликовал в июле 1929 года в лондонской «Ивнинг ньюс», он получил от некоего мистера Томаса А. Р. Муира письмо, в котором рассказывалось следующее:
В 1920 году автор был третьим помощником капитана на борту «Тин» из «Ройал мейл стим пэкет компани», которая занималась почтовыми перевозками из Великобритании в Южную Америку. Однажды, в конце апреля, когда судно находилось под 1°30' с. ш. и 28°0' з. д., на широте скал Сент-Поль — группы вулканических рифов, расположенных в 800 километрах от южно-американского побережья, в три часа пополудни мистер Муир увидел, как из воды вдруг высунулся некий длинный шест или мачта. Рассмотрев его в бинокль, он заметил, что объект перемещается со скоростью 12 узлов ( 23 км в час) и что на конце у него маленькая вертлявая голова. Шест оказался не чем иным, как шеей некоего существа!
«Голова, похожая на ручку от зонтика, повернулась и уставилась на корабль, затем существо приблизилось к нам на дистанцию примерно 400 метров . Оно двигалось с той же скоростью, что и судно и, казалось, разглядывало нас. В течение пяти минут оно курсировало параллельно с нами, затем его шея изогнулась, как у лебедя, и оно, нырнув, исчезло с наших глаз.
В момент появления, — продолжает мистер Муир, — я спросил себя, как же выглядит его туловище, ведь позади шеи шла большая волна пены и можно было заметить темную массу, как у кита; но я не могу ответить, было ли оно длинным и извилистым, как у змеи, или округлым, как у китообразных».
К своему рассказу мистер Муир прибавил весьма примечательный по качеству рисунок и уточнил, что шея поднималась на каких-нибудь 9 — 10 метров над водой.
Второй помощник тоже присутствовал при появлении, но когда мистер Муир предложил ему отметить это происшествие в судовом журнале, то тот отказался, «под предлогом того, что нас обвинят в излишнем увлечении вином».
В начале 1921 года разнесся слух, что морского змея выбросило на берег: инцидент произошел на песчаном пляже Джехуу, в десяти-двенадцати милях от Бомбея. И на этот раз речь шла не о гниющем трупе, но о вполне живом звере, который и после сорока восьми часов после случившегося все еще был способен издавать крики отчаяния. Но на кого походил этот монстр?
Британская пресса сообщила, что он имел 8 метров в длину и что его пасть, глубиной по крайней мере в метр, была оснащена рядами ужасных зубов: он, без сомнения, мог заглотить трех человек разом. Его кожа, под которой выступали ребра, была черной. И глаза, похожие на слоновьи, вертелись в орбитах таким образом, что ничего доброго наблюдателям на сулили. Но что было самым замечательным, так это его голова, которая заставляла подумать о человеческой…
По правде говоря, ничто во всем этом не напоминает хотя бы один из вариантов наружности нашего знакомого. Зато это описание вполне подходит к наружности огромного черного дельфина-глобицефала с мощными зубами, мужские особи которого могут достигать 8, 5 метра в длину. Его лоб, причудливо выпуклый, придает голове некоторое сходство с человеческой. И как раз один его вид водится в водах Индийского океана (Globicephalus indica). Так что это была ложная тревога.
От Руперта Гуда исходит и сообщение о том, что в октябре 1921 года морской змей, исключительно «змеиной наружности» — что не слишком обычно, — был замечен недалеко от тех же мест, в Бек-Бее под Бомбеем. Его наблюдал один из корреспондентов ученого, но который был — увы! — совершенно один, и, следовательно, некому было удостоверить правдивость его слов. Он также просил не называть своего имени. «Это прискорбное для меня условие, — комментировал Гуд, — но вместе с тем я должен признаться, что его понимаю».
Когда наш аноним плыл на маленьком паруснике, едва ли в миле от берега, то внезапно увидел, как из очень тихой воды вдруг вынырнуло то, что он впоследствии сравнивал с изображением морского змея, данным у доктора Матесона.
«Прямая шея поднималась, по моему мнению, на 3 метра перпендикулярно поверхности моря. Диаметр этой колонны был, кажется, сантиметров 45 в месте соприкосновения с водой. Шея казалась покрытой большими чешуйками; цвет животного на спинной части был светло-железно-оливковым, переходящий в грязно-желтый по приближении к передней части. Голова походила на голову гигантской черепахи, но туловище, которое вполне соответствовало этой голове и шее, должно было быть, по моим оценкам, не меньше 15 метров в длину».
Сразу скажем, что эта оценка не имеет никакого значения, если речь идет о настоящем змее. Если у данного животного грудина и брюхо была выпуклыми и массивными и если это был плезиозавр или, скорее, черепаха, на что намекала голова, то туловище едва ли могло достигать в длину 5 метров, и все же существо могло поднимать над водой на 3 метра шею. Даже если это и была морская черепаха длиной 8 метров, то все равно — неизвестное науке животное. Мы еще к нему вернемся в свое время.
Если в морях существуют гигантские неизвестные черепахи или котики с длинной шеей, то вполне вероятно, что они время от времени подплывают к земле, одни — чтобы отложить яйца, другие — чтобы выпустить своего малыша в белый свет. Во всяком случае, морские черепахи, которых мы знаем, откладывают яйца на песчаных пляжах, и, кажется, то же самое делают морские крокодилы. Кроме того, все настоящие ластоногие спят на твердой земле.
Само собой, совершенно необязательно, чтобы все было так. Некоторые морские рептилии, особенно ихтиозавры, были живородящими и начинали жизнь прямо в открытом море, как и китообразные, а морские выдры даже и сейчас анатомически менее приспособлены к водной жизни, чем тюлени и котики. Следовательно, мы можем ясно себе представить, что животные, называемые морскими змеями, которые принадлежат к черепахам, крокодилам или ластоногим, могут быть гораздо более адаптированными, чем их родичи, к жизни исключительно в воде.
Это значит, что есть по крайней мере один тип морских змеев, которые вполне способны приблизиться к земле: это мегофиас без хвоста с длинной шеей. Тасманийская интермедия уже нам это подтвердила, и то же следует из другого свидетельства, которое миссис Хильда Бромлей из Кенсингтона (Лондон) передала Тиму Динсдейлу для его книги «Лох-несское чудовище» (1961).
Миссис Бромлей, ее муж и двое юных сыновей в августе 1923 года гостили у лорда и леди Перри на острове Херме, одном из английских островов Ла-Манша. В это время года там очень сильны приливы и отливы, и вот как-то за завтраком гости решили сходить на берег посмотреть, не вынесло ли что-нибудь интересное на пляж после отлива. Леди Перри посоветовала им пойти в компании моряка или рыбака, и лорд Перри (который еще не был в то время сэром Персивалем) предоставил в их распоряжение некоего Баннистера. И вот четырнадцать человек отправились в путь, каждый вооруженный палкой с крюком в надежде отловить лангуста.
«Пройдясь и побегав некоторое время, — рассказывала миссис Бромлей, — мы достигли большей лужи: но что нас особенно очаровало, так это следы на грязи, как будто нечто огромных размеров выбралось из этой лужи и потащилось по песку, покрытому подсыхавшими водорослями, в правую сторону от нас. Все, как один, мы двинулись в этом направлении по следам (если я правильно помню) и прошли довольно большое расстояние, а потом набрели на другую лужу, огромную, гораздо больше первой, в которой и терялся этот след, шириной метра в полтора или метр восемьдесят! Мы все, четырнадцать человек, застыли на месте, остолбенев. Что бы это могло быть?
Из самой середины лужи медленно появилась большая голова и огромная шея, но туловища мы не увидели; животное оставалось сидеть там, глядя на нас без страха большими черными глазами, а потом снова лениво нырнуло в воду. Было очевидно, что никогда раньше человека оно не встречало. Мы взялись за руки и все вместе вошли в воду, чтобы узнать, возможно ли потревожить существо и заставить его снова показаться, но лужа была слишком обширной и глубокой, так что особо ощутимого волнения мы создать не могли».
