Вдохновенные искатели - Поповский Александр Данилович (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
В далеком Приморье начиналась уже весна, когда Петрищева с отрядом прибыла туда, где прошлой осенью пронеслась эпидемия. Еще дули холодные ветры, солнце скупо прогревало остывшую землю, и в воздухе не было комаров. Их личинки, рассеянные по болотам и водоемам, не завершили еще своего превращения, чтобы окрыленными явиться на свет.
Ждать Петрищева не любит. Нет комаров – она будет заниматься личинками. Не все ли равно, с чего начинать. Рано утром грузовая машина увезла ее и помощниц за триста километров туда, где осенью был очаг эпидемии. Переносчики болезни, вероятно, оставили там в водоемах потомство, – верный случай разведать, какие именно виды здесь распространяли заразу.
Собрать тысячу-другую личинок – для энтомолога несложное дело. Но как довезти личинки живыми? Они не могут оставаться долго без воздуха в сосудах, наполненных водой, и всплывают время от времени, чтобы подышать. Личинки захлебнутся на тряской машине, погибнут в непрерывно встряхиваемой воде. Ведь ехать придется по бездорожью почти двое суток. Ни в одном из учебников нет указаний, как в таком случае поступить.
– Будем держать банку на весу, – предложила Петрищева. – Может быть, кто-нибудь посоветует другое?
Это была тяжелая поездка, самая трудная в жизни Полины Андреевны и хлебнувших уже горя помощниц. Затекавшие руки цепенели от усталости, боль в плечах становилась невыносимой. Банки с личинками поочередно переходили из рук в руки, все реже оставаясь на одном месте. К концу первого дня измученные женщины едва держались на ногах, бессильные следовать дальше. Все чаще приходилось останавливать машину, чтобы дать передышку онемевшим рукам, поднять в них кровообращение.
Доставленные столь тяжким трудом личинки благополучно окрылились и принесли отряду кучу новых хлопот. Пока холодные ветры не утихали и солнце скупо посылало тепло, надо было обогревать комаров, строить для них отопительные приборы. Пищей служил им сахарный сироп, местом обитания – удобные садки. Время от времени им давали человеческой крови – крови Петрищевой и лаборанток, пролитой на ватный тампон. Сколько волнений и тревог вызывали насекомые у своих нянек!
Наступил наконец долгожданный час, пришло время решать, что собой представляют питомцы. Исследовательница села за микроскоп и приступила к работе. Она накрывала пробиркой комара и усыпляла его эфиром. Обезжирив насекомое спиртом, Петрищева клала его на предметное стекло. Определив вид, отделив голову кровососа, она легким нажимом выдавливала наружу три доли слюнной железы. Ловким движением иглы извлекался желудок, за ним кишечник, и начиналась новая стадия работы – поиски и выделение заразного начала. Результаты были неутешительны: в двукрылом зверинце оказалось восемнадцать видов комаров – и ни одного из тех, которые в Японии переносят заразу. Все насекомые были стерильны и не содержали в себе возбудителя болезни.
В эту пору случилось, что аспирантки, увлеченные поисками клещей – переносчиков сыпного тифа, оказались от Петрищевой очень далеко, отстали от отряда. Исследовательница осталась одна с лаборанткой. Кругом лежал край, пораженный новой, неизученной болезнью. Где-то в этой стране полей и лесов, вдоль берегов океана, среди миллиардов двукрылого гнуса, жил виновник людского несчастья. Надо было найти, настигнуть его, имея в своем распоряжении всего две пары рук.
Логика подсказывала начать с изучения тех видов комаров, которые известны как переносчики энцефалита в Японии. Но их не оказалось даже там, где недавно прошла эпидемия. Может быть, они вовсе не обитают в Приморье?
Заниматься бессистемным сбором насекомых не в правилах Петрищевой. Ждать, пока случай не пришлет ей удачи и в садок не попадет естественно зараженный комар, она не станет. Петрищева должна управлять операцией, быть творцом своего дела до конца. «Опыт создал искусство, – как бы повторяет она Аристотеля, – а неопытность – случай». Надо снова попытаться найти виды комаров, способных хранить в себе возбудителя болезни. Эти насекомые, всего вероятней, и служат переносчиками энцефалита. Чтобы вернее ответить на этот вопрос, она соберет много тысяч комаров и исследует их.
Петрищева и лаборантка пустились в дорогу. В темном комбинезоне, в резиновых сапогах и белой панамке, с сеткой, надетой поверх головы, с сачками, ловушками и лову-шечками она бродила по осоковым болотам, где между кочками в застойной воде плодятся личинки и превращаются в куколки, по зыбким мочажинкам открытых полян, насыщенных ключами и дождевой влагой, по кочковатым болотам, лишенным травы, руслам мелких речушек с заводями среди камней, по каналам, по лужам, сырым низинам на лесосеках. Ее внимание привлекали прикорневые ямы со старым, полусгнившим листом, сваленные деревья с прогнившей сердцевиной, поймы речек, лужайки, прогреваемые солнцем и гостеприимно открытые для откладки яиц.
С трудом пробираясь по топким болотам, проваливаясь по пояс в трясине, Полина Андреевна проделывала десятки километров в день. Обсушившись под солнцем, она продолжала свой далекий, казалось нескончаемый, путь, собирала личинки в великом водоеме природы и отмечала свои трофеи в полевом дневнике.
Стаи гнуса летали следом за ней, но она их словно не замечала. Сосредоточенны, почти торжественны ее движения во время работы, ни одной лишней фразы или усмешки. Молча идут сборы, ученая и лаборантка почти не говорят. Изредка прозвучит ее приказание:
– Выберите из водоема все куколки…
Или к вечеру она скажет:
– Кажется, начался лёт комаров, оставим личинки в покое.
Лаборантка неподвижно останавливалась, и Петрищева, вооруженная вершевидной ловушкой, принималась на ней собирать насекомых. С каждой минутой лёт нарастал, кровососы шли стеной, словно разрушилась плотина, сдерживавшая поток хищников в течение дня. Исследовательница стояла под градом уколов, не прерывая своего лова. Спокойно и уверенно продолжалась работа, пока ночь не заставляла вернуться в деревню, искать для себя и помощницы кров.
Случалось, что неожиданно подоспевала серьезная поддержка со стороны. Увидят ее в лесу или на поле дети и пойдут следом за ней. Она расскажет им тайны своего дела, и они бросятся ей помогать. Пройдет день, другой, и уже десятки помощников будут ее окружать. Оставляя эту местность, она с каждым попрощается и обязательно завернет к ним на обратном пути.
Не всегда дружба начиналась именно так, случалось и по-другому. Пробродив однажды весь день по болотам, усталая Петрищева заметила группу детей. Было время цветения пионов, и малыши собирали цветы. Увидев двух женщин, увешанных загадочными сачками и банками, в комбинезонах и сетках поверх головы, ребята поспешили их окружить. Облик пришельцев, видимо, не пришелся детям по вкусу, и старший из малышей, пионер с алым галстуком, подозрительно и строго спросил:
– Вы откуда взялись?
Исследовательница сбросила сетку и открыла лицо; ниже среднего роста, с широким лицом и чуть косым разрезом глаз, она своим видом еще больше усилила их подозрения.
– Ваши документы! – скомандовал юный патриот.
Обстановка осложнялась, пришлось предъявить паспорта.
Конфликт разрешился, и наступило примирение. Потянулась беседа – предвестница будущей дружбы, и залогом ее был чудесный букет из алых пионов, подаренный ей новыми друзьями.
Прошло много дней с тех пор, как Петрищева пустилась в дорогу. Она исходила и исколесила несколько сот километров, побывала в самых различных местах. Верная своему правилу оперировать десятками тысяч насекомых, она неутомимо продолжала охотиться днем за личинками, а вечерами и на рассвете – за комарами. Тяжелые испытания не прошли даром. Она вернулась с солидным уловом. Среди трофеев были два вида тех комаров, которые в Японии переносят заразу.
Десять тысяч комаров восемнадцати видов – вся ее добыча – была с помощью микробиологов подвергнута лабораторному испытанию. Их кормили кашицей из мозга погибших от энцефалита мышей и вспаивали кровью больных животных. Наделив таким образом насекомых заразой, их выдерживали некоторое время, растирали и вводили в мозг здоровым мышам. Результаты на первый взгляд показались утешительными. Три вида комаров, в том числе два из переносчиков энцефалита в Японии, вызвали у животных заболевание. Остальные комары не удерживали заразного начала. Уже к моменту, когда их растирали, они были стерильны. Передать возбудителя энцефалита укусом комара не удавалось.
