Психология эволюции - Невструев Я. (читать полные книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Для тех, кто следует ортодоксальным путем Патанджали, пятый контур импринтируется ниямой, то есть “сверх-контро-лем” или “отсутствием контроля” — парадоксальным состоянием намеренной спонтанности. Нияме невозможно научить; она познается только в процесс личного переживания. Предполагается, что биоэнергия должна куда-то высвобождаться, поэтому, когда ее вытесняют из первого контура при помощи асаны, из второго — при помощи пранаямы, из третьего — при помощи дхараны или мантры и из четвертого — при помощи ямы, она в форме взрыва направляется вверх, в нейросоматическое просветление пятого контура.
Шестой шаг йоги по Патанджали — это дхьяна. Это слово лишь приближенно можно перевести как “медитация”. На самом деле дхьяна — это объединение с объектом, находящимся на экране сознания, т. е. полное осознание значения высказывания сознание и его содержимое функционально идентичны. Иначе говоря, это раскрытие метапрограммирующего контура. В качестве объекта дхьяны может служить все что угодно; йоги говорят о дхьяне на дереве или собаке, а Хуан Матус — мексиканский шаман из книг Касганеды — о слиянии с койотом или звездой.
Седьмой шаг в йоге — самадхи. Это слово состоит из корней сам (“союз”; корень, родственный греческому син) и адхис, Господь (корень, родственный ивритскому Адонаи и греческому Адонис). Здесь между Патанджали и его последователями возникает существенное расхождение во мнениях: некоторые утверждают, что может быть только одно самадхи, другие — что их может быть два, три и более. Так как самадхи соответствует раскрытию и импринтированию нейрогенетического контура, мы должны остановиться на том, что существует несколько самадхи, в зависимости от числа импринтированных Божественных архетипов из генетических архивов. Католические мистики достигают самадхи путем концентрации на Пресвятой Деве, суфии — на Аллахе, Алистер Кроули — на Пане, и т. д.; кроме того, может также быть импринтирована космическая информационная сеть восьмого контура, дающая возможность вступать в союз не только со всеми чувствующими существами и некоторыми эмблематическими архетипами основной программы ДНК, но и с неорганическим миром. Именно об этом втором порядке метафизиологического самадхи говорил Ганди: “Бог пребывает и в камне — в камне!”. Пантеисты всех видов и всех традиций с жаром соглашаются с канадским психиатром Р. М. Бьюком, который после личного переживания самадхи восьмого контура заявил, что “вселенная — не мертвый механизм, а живое присутствие”.
Этот мир, попросту говоря, населен и в значительной мере управляется одомашненными приматами, которые не во всем являются разумными людьми. Возможно, Вольтер и преувеличивал, говоря, что для осознания математической бесконечности достаточно подумать о человеческой глупости, но не слишком. В каждом столетии миллионы людей погибают по глупым причинам из-за глупости лидеров или глупости толпы; странные (случайным образом импринтированные) туннели реальности, делающие это возможным, продолжают управлять и манипулировать нами.
Глупость не является исключительным свойством какой-то одной социальной группы; для того чтобы стать глупым, не требуется такого призвания, как для того, например, чтобы стать священником. По-видимому, глупость — это заразное социо-семантическое беспокойство, которое в различные моменты овладевает каждым из нас. Множество примеров тому можно обнаружить в биографиях великих людей. Как мы уже говорили, точная оценка степени глупости образованного слоя общества может быть получена из того факта, что для каждой научной революции требуется смена поколения. Пожилые ученые, за редким исключением, совершенно не восприимчивы к новым теориям, как бы хороши они ни были, поэтому революция завершается только тогда, когда новое поколение, свободное от старых импринтов и обладающее уязвимыми нейронами, импринтирует новую карту реальности.
Но если наука — парадигма рациональности — достаточно заражена глупостью для того, чтобы существовали подобные задержки, что же говорить о политике, экономикой религии? В этих областях “нормальны” задержки в тысячи лет. По ироническому заключению Вольтера, человеческая глупость приближается к бесконечности. Изучение действий некоторых политиков внушает не меньший пессимизм. Подытоживая все это, можно сказать, что глупость убила и сгноила в тюрьмах больше гениев (и обычных людей), сожгла больше книг, уничтожила больше народов и больше препятствовала прогрессу, чем любая другая историческая сила.
Не было бы преувеличением также сказать, что глупость убила больше людей, чем все известные медицине и психиатрии заболевания вместе взятые.
Разум — это способность эффективно воспринимать, расшифровывать и передавать информацию. Глупость замедляет этот процесс на всех этапах. Фанатизм, идеологии и т. д. блокируют способность воспринимать информацию, роботические туннели реальности — расшифровывать ее или синтезировать новые сигналы, цензура — передавать информацию.
Очевидно, развитие разума может ускорить решение различных апокалиптических проблем, грозящих нам со всех сторон.
Если бы разум каждого ученого, работающего над решением проблемы энергоресурсов, можно было усилить в два-три раза, работу, рассчитанную на двадцать лет, можно было бы завершить в шесть лет.
Если бы общий уровень человеческой глупости уменьшился, ослабло бы сопротивление оригинальному мышлению и новым подходам к старым проблемам, а также цензура и фанатизм.
Если бы глупость уменьшилась, меньше средств уходило бы на широкомасштабный идиотизм, такой, например, как гонка вооружений, и больше — на проекты продления жизни.
Нет ничего разумно представимого, чего невозможно было бы достичь, если усилить сам разум. Это, конечно, прозвучит тавтологией, но мы должны сделать следующий вывод:
Работа по интенсификации разума — это работа по достижению всех остальных наших здравых и достойных целей.
Морис Нишоль — врач, психиатр, последователь Юнга и Гурджиева и адепт эзотерического христианства, писал, что “единственное назначение работы над сознанием — уменьшить количество насилия в мире”. Это — Проблема Общественного Здоровья Номер Один в атомный век, век массовых убийств.
Мы говорим не о простом увеличении линейного коэффициента умственного развития — семантической ловкости третьего контура. Мы говорим о тех типах разумности правого полушария, которые Нишоль почерпнул в нейрогенетических исследованиях Юнга и техниках метапрограммирования Гурджиева. Мы говорим о разуме Бетховена, который так беспокоил Ленина, что он не мог слушать “Апассионату” (Сонату № 23), ибо она вызывала в нем “желание плакать и гладить людей по голове, а мы должны не гладить их по голове, а бить их по голове, бить сильно, чтобы они слушались”. Мы отчаянно нуждаемся в разуме, большем, чем разум Бетховена, чтобы создать сигнал, который современные Ленины не смогут игнорировать, который заставит их плакать, а не бить по головам.
Нам нужно больше ума и меньше оружия. Животные политические игры второго контура устарели на добрый миллион лет.
Д-р Натан Клайн предсказывает, что скоро появятся лекарства, улучшающие память, лекарства, стирающие неприятные воспоминания, лекарства, ослабляющие или усиливающие любую эмоцию, лекарства, продлевающие или ускоряющие детство и т. д. Не требуется большого воображения, чтобы предвидеть, что подобные средства дадут нам большую, чем когда-либо, власть над нашими нейрологическими туннелями реальности. Конечно, люди будут пользоваться и злоупотреблять ими по-разному, но самые разумные будут использовать их в самых разумных целях, а именно для подъема и усиления своего разума во всех возможных направлениях в нашем спектре восьми контуров. Главным образом они будут использоваться для повышения нейрологической свободы, для отладки и перепрограммирования устаревших карт реальности, для общего расширения сознания и повышения восприимчивости к сигналам и информации.
