Чудеса: Популярная энциклопедия. Том 1 - Мезенцев Владимир Андреевич (бесплатные книги полный формат .txt) 📗
Много на свете и других видов растений-хищников. На Американском континенте можно встретить саррацению, листья которой напоминающие кувшины, также ловят насекомых. У одного из представителей этого вида — дарлингтонии — листья-ловушки достигают одного метра. Это уже настоящий великан среди растений-вампиров, но и он даже близко не напоминает те деревья-людоеды, которые гуляют по свету с легкой руки мистификаторов.
Ученые многих стран мира сообщают о жгучих деревьях и кустарниках, которые по ядовитости не идут ни в какое сравнение ни с крапивой, ни с какими другими растениями. Один из видов крапивного дерева, произрастающий в Австралии, обжигает так сильно, что натуралист ле Суэф, по его словам, ощущал ожог жалящих волосков еще спустя несколько месяцев. Лошади, по его свидетельству, переносят такие ожоги очень тяжело, но рогатый скот к ним нечувствителен. Это, возможно, указывает на наличие какого-то сильного белкового яда, воздействие которого удастся, быть может, объяснить, когда химики установят молекулярную структуру нервных волокон.
Таков мир необыкновенных растений. Заканчивая в него наше путешествие, вспомним еще об одном из чудес этого царства.
…Шел 1818 год. Ботаник Ж. Арнольди изучал растения, растущие на Суматре. Места были совершенно неисследованные, и каждый день приносил что-то неожиданное. Но однажды ученый увидел такое, что может присниться только во сне. У корней больших деревьев рос ярко-красный цветок великан — диаметром более метра. Он покоился прямо на корне дерева. Запах цветка едва можно было переносить.
Несколько дней Арнольди наблюдал за жизнью необыкновенного растения. Но свои исследования закончить не успел: через две недели ученый умер от желтой лихорадки. Тайна зловонного цветка была раскрыта позднее — это был паразит, сосущий соки, из корней определенных пород деревьев. Он был назван раффлезия Арнольди. Тропический паразит весит около шести килограммов.
Что они чувствуют?
Растения и музыка. С недавних пор нас уже не удивляет, что эти два слова стоят рядом. Да, растения «неравнодушны» к музыке. Учеными проведено много опытов, доказывающих этот факт. Например, ежедневно по утрам исследователи устраивали для водяного растения элодеи 25-минутный концерт. Наблюдая под микроскопом за протоплазмой листа, они убеждались, что ее движения убыстрялись, и только через несколько минут после того, как музыка замолкала, восстанавливался прежний ритм.
Серия подобных опытов поставлена с мимозой стыдливой. Высота мимоз, «слушавших» музыку, оказалась в полтора раза больше тех, которые содержались в таких же условиях, но «скучали» в тишине. «Музыкальные» растения были пышнее, гуще покрыты листьями и шипами. Выяснилось чудеснее того: растениям нравится классическая музыка и не нравится джаз! Слушая классику, растения лучше растут.
А теперь с переднего края науки поступают еще более удивительные вести. Все сказанное о музыкальности растений, как говорится, присказка. Сказка еще впереди. Подумаем над таким вопросом. На Земле существуют два мира живой природы: животные и растения. Каждый из них имеет свои характерные, специфические особенности, идет своим путем развития. В то же время — это один вид живой материи. Между животными и растениями нет некоей непроницаемой среды. Кстати, точно так же, как нет четко обозначенной границы между живым и мертвым; состояние глубокого анабиоза; природа вирусов; семена растений, пролежавшие тысячелетия и возрожденные к жизни — сколько тому примеров. Известно много организмов, наглядно демонстрирующих диалектическое единство мира животного с растительным миром. Уже не говоря, скажем, о тех же растениях-хищниках, порой очень трудно, даже невозможно определить, к какому царству живой природы отнести найденное существо. И в этом — не парадокс природы, а ее глубокое единство. Ее материальное единство. Единство общих законов эволюции органического мира.
Никак нельзя забывать и о том, что оба царства — животное и растительное — вышли когда-то из одного. Разве они не несут в своей природе единых черт живого вообще? Несомненно несут. Точно так же, как вышедший из мира животных человек несет в себе — в генах, в психике, в физиологии — немало от своих четвероногих предков.
Все эти бесспорные мысли в данном случае нужны нам для того, чтобы поставить интереснейший вопрос: что мы знаем о чувствах растении? Именно о чувствах — не столь уж важно, будем мы говорить о них в кавычках или без кавычек. А также о нервной системе, благодаря которой растения, как и животные, способны откликаться на внешние раздражители.
Что они чувствуют, наши зеленые друзья? Индийский ученый Д. Ч. Бос был один из первых, кто исследовал ответы растений на раздражения. В качестве «подопытного кролика» у него была мимоза. Затем он перешел на другие растения.
Растения откликаются на многие воздействия из внешнего мира — таким был вывод исследователи. Эстафету в поиске принял советский агрохимик И. И. Гунар. Отталкиваясь от работ индийского коллеги, он пришел к выводу, что любое растение в ответ на действие внешнего раздражителя переходит в возбужденное состояние. Но этот вывод нуждался в широких экспериментальных подтверждениях. Вместе с молодым ученым В. Горчаковым они начали работать над проблемой.
Фасоль, гречиха, горох — растения обычные из обычных. Во всяком случае, их не отнесешь к экзотическим особям. Они и были выбраны в качестве объектов исследования. Не вдаваясь в подробности, скажем главное: эксперименты подтвердили догадку и теоретические выводы. Стоило приблизить к растению нагретое тело или воздействовать на него химическим раздражителем, как тут же следовал ответный сигнал в виде электрического импульса, который распространялся по растению и отмечался на экране осциллографа. Причем соответствовала тому, что и у нервной системы животного. Она достигала четырех метров в секунду.
Эти опыты проводились десять лет назад. Позднее В. Горчаков нашел более удачного «кролика». Это была тыква. У нее очень крупные токопроводящие каналы, с ними удобнее работать.
Исследователь выделял из тыквенного стебля токопроводящие пучки, присоединял к ним микроэлементы, а затем разными способами раздражал корень растения. Стоило например, подрезать его, как тут же на экране осциллографа возникал всплеск.
Растение словно вздрагивало, подобно человеку, натолкнувшемуся на острый предмет.
Значит, действительно растение чувствует. Исследователь вновь и вновь повторяет свои опыты. Изменяет условия. Результат тот же: растения откликаются на внешние раздражения.
Горчаков ставит еще один опыт. Он помещает лист растения в камеру, в которой можно следить за составом газов, выделяемых листом в процессе обмена, и вновь раздражает корень. Лист приходит в возбужденное состояние, и приборы отмечают: состав газа, который выделяет растение, изменяется. Новые опыты… И вот перед ученым уже довольно стройная картина чувствительности растительных организмов. Горчакову удалось выяснить, что корни растения способны лучше воспринимать химические раздражители, его стебли — механические воздействия, а листья скорее реагируют, когда около них изменяется температура. Невольно напрашивается сравнение с отдельными органами чувств у животных!
Открытия будут!
В настоящее время опыты — самые разнообразные — с растениями ведутся уже во многих лабораториях мира. И чем больше накапливается у исследователей данных, тем тверже их вывод: растения столь же чувствительны, как и животные, как мы с вами.
Электронные приборы записывают, как они «протестуют» против насилия, «кричат», когда им причиняют боль. Особенно болезненно воспринимают такое испытание молодые побеги ячменя. Когда их корни обливали кипятком, они «отчаянно кричали» от боли.
Удивительно? Бесспорно. Однако, с другой стороны, что тут «от лукавого?» Ничего! Достаточно согласиться лишь с одним: растения имеют свою особую нервную систему, характер которой нам неизвестен, — и тогда все встанет на свои места. А то, что растения способны воспринимать окружающий мир, — истина столь же стара, как сам мир, в котором мы живем. Условия существования любого живого организма постоянно меняются. Если бы растения не имели органов чувств, не обладали средствами и системой передачи и обработки информации, они попросту не смогли бы выжить. Стоит вспомнить весьма категоричное высказывание К. А. Тимирязева о состоянии растений:
