Секс в кино и литературе - Бейлькин Михаил Меерович (библиотека электронных книг .TXT) 📗
Разумеется, конфликты мастеров интересны не в силу своей скандальности. Важнее, сопоставив два взгляда на один и тот же сюжет, полнее и глубже разобраться в его сути.
Напомню содержание фильма. События происходят в отдалённом будущем, когда человечество освоило полёты к звёздам. Выяснилось, что одну из планет в далёкой галактике покрывает океан протоплазмы, представляющий собой гигантский Супермозг. Казалось, долгожданный контакт человечества с космическим разумом вот-вот осуществится. На планете оборудовали научную станцию, рассчитанную на сто учёных. Но прошло около века, а Океан так и не заметил присутствия людей. Учёных это обескураживало; их число сократилось с сотни до трёх человек; научные исследования зашли в тупик. Чтобы решить судьбу станции, на неё был командирован психолог Крис Кельвин.
Прибыв на планету, он столкнулся с загадочными явлениями. Гибарян, один из учёных, покончил с собой. Крис дружил с ним ещё на Земле. В комнате покойного хранилась видеозапись, сделанная им перед самоубийством. Просматривая её, психолог обнаружил рядом с Гибаряном 11–12-летнюю девочку, чьё присутствие на станции было попросту немыслимым. Тем не менее, потом Крис увидел её и “живьём”, неторопливо входящую в морозильную камеру, оборудованную под морг для покойника.
Обитатели станции ведут себя более чем странно. По временам они запираются, прячась друг от друга. В комнате одного из них, Сарториуса, психолог заметил какого-то карлика, а в кабинете Снаута краем глаза увидел затылок неизвестного мужчины.
Когда же, предварительно забаррикадировав изнутри дверь отведенной ему комнаты, Крис лёг спать, то, проснувшись, обнаружил подле себя свою покойную жену Хари, покончившую с собой десять лет назад. Понимая, что воскресение из мёртвых невозможно и не желая участвовать в загадочном эксперименте над самим собой, Кельвин обманом заманил Хари-2 в ракету и запустил её на космическую орбиту вокруг планеты. Тут-то Снаут объяснил ему (и зрителям фильма) суть происходящего.
Оказалось, что Океан, наконец-то заметивший присутствие людей на планете, прозондировал какими-то лучами мозг каждого из них во время сна. Он обнаружил особые связи нейронов (“островки памяти”, по выражению Снаута), определяющие характер сексуальных желаний. С того времени на станции материализуются объекты полового влечения землян. Они появляются рядом с теми, чья память послужила для них матрицей, как только те просыпаются. Эти создания Океана неотличимы от людей. Правда, у них есть и особые необычайные свойства: способность к почти мгновенной регенерации и поэтому полная неуязвимость; нечувствительность к ядам; неумение спать; непреодолимая потребность находится рядом со своим “хозяином”, не оставляя его ни на миг. В противном случае “гостей” охватывает панический ужас. Такую программу заложил в них Супермозг.
Взаимоотношения с внеземным разумом неожиданно приобрели эротический и в то же время драматичный характер. Океан выступил в роли идеального сводника. Он стал поставлять землянам любовниц или любовников, максимально соответствующих их сексуальным предпочтениям. Но тут случилось нечто парадоксальное: каждый, кто получил столь роскошный дар, не слишком-то обрадовался ему. Все прятали своих “гостей” друг от друга и, улучив момент, отправляли их в ракетах в космос. Это не помогало, так как точный дубликат “гостя”, как ни в чём не бывало, заново ждал каждого из них на следующее же утро. Драматизм происходящего заключался в том, что эксперимент с “гостями” сделал явными девиации землян, хотя до этого все они считали себя вполне нормальными людьми.
“ – Нормальный человек… Что это такое – нормальный человек? – рассуждает Снаут.– Тот, кто никогда не сделал ничего мерзкого. Но наверняка ли он об этом не думал? У кого не было когда-нибудь такого сна? Бреда? Подумай о фетишисте, который влюбился, ну, скажем, в грязный лоскут; который, рискуя шкурой, добывает мольбами и угрозами этот свой драгоценный омерзительный лоскут… Это, должно быть, забавно, а? Который одновременно стыдится предмета своего вожделения и сходит по нему с ума, и готов отдать за него жизнь, поднявшись, быть может, до чувств Ромео к Джульетте. Ну, а теперь вообрази себе, что неожиданно, среди бела дня, в окружении других людей встречаешь это, воплощённое в плоть и кровь, прикованное к тебе, неистребимое…”.
Слова Снаута проливают свет на самоубийство Гибаряна. Судя по ожившему образу его эротических желаний, он был педофилом. Такие люди обычно неуверенны в себе. “Несмотря на мужественную наружность, я ужасно робок”, – признаётся Гумберт, герой романа Набокова “Лолита”. С взрослыми женщинами Гибарян чувствовал себя неуютно и неловко; душевный комфорт он испытывал, общаясь лишь с неполовозрелыми девочками.
Мало того, неуверенность в себе, выходя за рамки сексуальной сферы, мешала его контактам с окружающими, отравляла существование в быту. В подобных ситуациях люди часто прибегают к гиперкомпенсации – способу психологической защиты, когда какой-то недостаток путём тренировок переходит в свою противоположность и становится сильной чертой личности. Так, вопреки своей робости, Гибарян стал “космическим волком”, воплощением мужества. Он и в сексе, наверное, играл роль “крутого” любовника. Но всё это лишь видимость; по-настоящему любить женщину он не мог. Тут они с Гумбертом схожи, как близнецы. В остальном же их психосексуальные свойства существенно различаются.
Герой “Лолиты” обречён на страсть к неполовозрелым девочкам из-за особенностей своей нервной системы. Они-то и сделали его способным на импринтинг – “запечатление” (от английского imprint – “отпечатывать”, “запечатлевать”). Так называют особо стойкое избирательное сродство с внешним стимулом, возникающее в критическом периоде психического становления. В детстве Гумберт пережил страстную любовь к девочке, и это определило его сексуальные предпочтения на всю дальнейшую жизнь. Застряв в своей сексуальной нестандартности, он, по возможности, не отказывает себе в её удовлетворении. Заполучив Лолиту, он растлил девочку. Гумберт сознаётся, что “разбил её жизнь” , а заодно и свою собственную. Ведь дожив до 37-ми лет он, вопреки своей образованности, утончённости, светским манерам, знанию языков и артистической внешности, в сущности, – всё ещё безответственный подросток.
В отличие от него, Гибарян никогда не решился бы не только реализовать свою педофилию, но даже подумать об этом. Выбрав столь героическую профессию, он стремился застраховаться от любых соблазнов: в космосе малолетних девочек не бывает. Всё шло хорошо, пока учёный не оказался на Солярисе. Здесь его скрытая (латентная) педофилия стала явной и осознанной им самим. По-видимому, впервые в жизни Гибарян осознал и тот факт, что в основе его научных и космических достижений лежат постоянные сомнения в собственных мужских достоинствах, тщательно скрываемая слабость характера, вечный самообман.
Не только Гибаряна, но и его коллег охватило вдруг чувство собственной неполноценности. По мнению Снаута, даже извечная мечта об инопланетных контактах зиждется всё на той же слабости людей и их неуверенности в себе:
“Мы отправляемся в космос, приготовленные ко всему, то есть к одиночеству, борьбе, страданиям и смерти. Из скромности мы не говорим об этом вслух, но думаем про себя, что мы великолепны. А на самом деле нам нужно зеркало. Мы хотим найти собственный идеализированный образ. Между тем по ту сторону есть что-то, чего мы не принимаем, от чего защищаемся. Мы принесли с Земли не только дистиллят добродетели, не только героический монумент Человека! Прилетели сюда такими, какие мы в действительности, и когда другая сторона показывает нам эту действительность – ту её часть, которую мы замалчиваем, – не можем с этим примириться. Мы добились этого контакта. Увеличенная, как под микроскопом, наша собственная чудовищная безобразность. Наше шутовство и позор!”
Словом, по Снауту, все достижения человечества, его культура, наука, этика выросли из комплекса неполноценности, якобы присущего людям. Ведь зеркало, которое льстит, нужно тому, кто нуждается в самообмане и в утешении. Во всяком случае, землян, оказавшихся на Солярисе, видение своего подлинного Я, повергло в мучительный стыд перед Океаном. Гибаряну это стоило жизни.
