Лжец на кушетке - Ялом Ирвин (книги онлайн полные .TXT) 📗
А знаете, что самое страшное? Я знаю, что мог бы помочь ей, даже сейчас. Я уверен в этом, но суд запретил мне встречаться с ней, говорить с ней под угрозой строгого наказания. Она звонила мне несколько раз, но мой адвокат сообщил мне, что я нахожусь в крайне опасном положении, и если я не хочу оказаться в тюрьме, то мне лучше не отвечать Белль. С ней связался мой адвокат и сообщил, что я не имею права общаться с ней по предписанию суда. В конце концов она перестала звонить мне.
Что я собираюсь делать? Вы имеете в виду, с Белль? Сложный вопрос. Невозможность отвечать на ее звонки убивает меня, но я не люблю тюрьмы. Я знаю, что десяти-минутного разговора мне хватило бы, чтобы помочь ей. Даже сейчас. Не для записи – выключите свой диктофон, Эрнест. Не уверен, что я смогу вот так просто позволить ей умереть. Не уверен, что я смогу простить себе это.
Так что, Эрнест, вот и вся история. Finish. Честно скажу, не так я хотел закончить свою карьеру. Белль – главная героиня этой трагедии, но и для меня эта история обернулась катастрофой. Ее адвокаты требуют, чтобы она потребовала возмещения ущерба и вытрясла из меня все, что сможет. Они с ума сойдут от жадности: разбирательство по случаю злоупотребления служебным положением начинается через пару месяцев.
Подавлен! Разумеется, я подавлен. А как же? Я называю это оправданной депрессией: я жалкий печальный старик. Раздавленный, одинокий, сомневающийся в себе, доживающий свои дни в позоре.
Нет, Эрнест, с этой депрессией лекарства не справятся. Это другой случай. Биологические маркеры отсутствуют: нет ни психомоторных симптомов, ни бессонницы, ни потери веса – ничего подобного. Спасибо за предложение.
Нет, у меня нет суицидальных импульсов, хотя я и говорил, что погружаюсь в темноту. Но я выживу. Я уползу в чулан и буду зализывать там свои раны.
Да, я чувствую себя очень одиноким. Мы с женой прожили вместе много лет, привыкли друг к другу. Работа всегда была для меня на первом месте, а супружеская жизнь уходила на второй план. Жена говорила, что мою потребность в близости в полной мере удовлетворяют пациенты. И была права. Но не поэтому она ушла. Атаксия прогрессирует, и я не думаю, что перспектива ухаживать за мной до конца моих дней улыбалась ей. Сдается мне, она с радостью ухватилась за возможность отделаться от меня. И я не могу винить ее за это.
Нет, я не нуждаюсь в терапевтической помощи. Я же говорю, у меня нет клинических проявлений депрессии. Благодарю за предложение, Эрнест, но из меня вышел бы сварливый, придирчивый пациент. Так что, как я уже говорил, я сам зализываю свои раны, и у меня отлично это получается.
Нет, я не имею ничего против. Можете звонить, я расскажу вам, как идут дела. Тронут вашим предложением, Эрнест. Но не стоит беспокоиться. Я крепкий орешек, поверьте мне. Со мной все будет в порядке».
С этими словами Сеймур Троттер взял трости и вышел, ковыляя, из комнаты. Эрнест сидел неподвижно, слушая, как в диктофоне заканчивается пленка.
Когда Эрнест позвонил доктору Троттеру через пару недель, тот снова заверил его, что не нуждается в помощи. Через несколько минут ему удалось перевести разговор на будущее Эрнеста: Сеймур снова принялся убеждать Эрнеста, что, каким бы одаренным психофармакологом он ни был, его призвание в другом: Эрнест – прирожденный психотерапевт, он просто обязан следовать зову судьбы. Он предложил Эрнесту обсудить этот вопрос за ленчем, но тот отказался.
«Простите, не подумал. – В голосе доктора Троттера не было и следа иронии. – Извините меня. Сначала я рекомендую сменить поле деятельности, а потом тут же предлагаю скомпрометировать себя, поставить под угрозу будущую карьеру появлением со мной на людях».
«Нет, Сеймур. – Эрнест первый раз назвал его по имени. – Причина вовсе не в этом. Дело в том – и мне стыдно говорить вам об этом, – что я уже пообещал быть экспертным свидетелем на разбирательстве вашего дела по злоупотреблению служебным положением».
«Вам нечего стыдиться. Это ваш долг. На вашем месте я поступил бы точно так же. Наше положение настолько уязвимо, опасности подстерегают нас повсюду. Наш долг – защищать профессию, поддерживать стандарты на высоком уровне. Даже если вы не поверили ни единому моему слову, поверьте хотя бы в то, что я высоко ценю эту работу. Я посвятил психотерапии всю свою жизнь. Вот почему я рассказал вам свою историю во всех подробностях, – я хотел, чтобы вы знали, что это не история о предательстве. Я действовал из благих побуждений. Знаю, это кажется абсурдным, но даже сейчас я думаю, что поступил правильно. Иногда судьба ставит нас в такие ситуации, где поступить правильно – значит ошибиться. Я никогда не предавал ни свою профессию, ни пациентов. Что бы ни уготовило нам будущее, поверьте мне, Эрнест. Я верю в то, что сделал: я никогда не предам пациента».
Эрнест дал показания в суде. Адвокат Сеймура Троттера обратил внимание на преклонный возраст своего клиента, его угасающие умственные способности и немощь, применил новую, отчаянную тактику защиты: он заявил, что жертвой является не Белль, а Сеймур. Но случай был безнадежен, и Белль выиграла два миллиона долларов – максимальный штраф за злоупотребление служебным положением. Ее адвокаты выжали бы и больше, но проку от этого было бы мало: после развода и оплаты судебных издержек карманы Сеймура опустели.
Так закончилась история Сеймура Троттера. Почти сразу после суда он тихо покинул город, и никто никогда больше о нем не слышал, за исключением Эрнеста, который год спустя получил от него письмо (без обратного адреса).
До прихода первого пациента оставалось несколько минут. Но Эрнест не смог удержаться и еще раз перечитал последнее послание от Сеймура Троттера.
Дорогой Эрнест,
В те дьявольские времена охоты на ведьм только вы проявили заботу обо мне. Благодарю вас за эту поддержку. У меня все хорошо. Я пропал и не хочу, чтобы меня нашли. Я многим вам обязан – свидетельством тому это письмо и эта фотография, где я и Белль. Кстати, на заднем плане – дом Белль: ей досталась солидная сумма.
СЕЙМУР.
Эрнест в очередной раз посмотрел на выцветшую фотографию. На усыпанной пальмами полянке в инвалидном кресле сидит Сеймур. Белль стоит сзади, несчастная и изможденная, руки сжимают рукояти кресла. Голова опущена. Позади нее – изящный колониальный домик, за которым зеленеют сверкающие волны тропического моря. Сеймур улыбается – широкой бестолковой кривой улыбкой. Одной рукой он держится за поручень кресла, а вторая, с костылем, победоносно указывает в небо.
Эта фотография всегда вызывала у него непонятное недомогание. Он вглядывался в изображение, пытаясь проникнуть внутрь, пытаясь найти подсказку, понять, что же действительно случилось с Сеймуром и Белль. Ключ к разгадке он искал в глазах Белль. Взгляд ее был грустным, даже подавленным. Почему? Она получила то, что хотела, так ведь? Он поднес фотографию к глазам и попытался поймать взгляд Белль. Но она всегда смотрела в сторону.
Глава 1
Последние пять лет три дня в неделю Джастин Астрид начинал свой день с визита к доктору Эрнесту Лэшу. Сегодняшнее утро началось точно так же, как и семьсот предыдущих: в 7.50 утра он вошел в здание в викторианском стиле на Сакраменто-стрит, выкрашенное в приятные глазу розовато-лиловый и красновато-коричневый цвета, миновал вестибюль, поднялся на второй этаж, вошел в слабо освещенную приемную Эрнеста Лэша, пропитанную густым, насыщенным ароматом жаркого по-итальянски. Джастин вдохнул аппетитный аромат, налил себе кофе в чашку японского фарфора, вручную расписанную орнаментом из плодов хурмы, сел на жесткий зеленый диван и открыл спортивный раздел «Сан-Франциско кроникл».
Но Джастин не мог читать о вчерашнем бейсбольном матче. Не сегодня. Произошло кое-что очень важное, так что и обстановка требовалась торжественная. Он закрыл газету и уставился на дверь кабинета Эрнеста.
