Как вырабатывать уверенность в себе и влиять на людей, выступая публично - Карнеги Дейл (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗

"Примерно в это время мне попался в руки разрозненный том «Зрителя» [3]. Это был том третий. До сих пор я еще не видел ни одного.

Я купил его, неоднократно перечитывал от корки до корки и был от него в совершенном восхищении. Слог показался мне бесподобным, и я решил, насколько возможно, ему подражать. С этой целью я взял некоторые очерки и кратко записал смысл каждой фразы, затем я отложил их на несколько дней, а потом попытался восстановить текст, не заглядывая в книгу и излагая смысл каждой фразы так же полно и подробно, как в оригинале, для чего я прибегал к таким выражениям, которые мне казались уместными.

Затем я сравнил своего «Зрителя» с подлинником, обнаружил некоторые свои ошибки и исправил их. Но оказалось, что мне не хватало то ли запаса слов, то ли умения их употреблять; последнее, как я полагал, я мог приобрести, если бы продолжал писать стихи; ведь постоянные поиски слов одинакового значения, но различной длины, которые подошли бы под размер, или различного звучания — для рифмы принудили бы меня непрерывно искать разнообразия, а кроме того, все эти разнообразные слова закрепились бы у меня в уме, и я был бы над ними хозяином. Тогда я взял некоторые из напечатанных в «Зрителе» историй и переложил их в стихи; когда же я как следует забыл прозаический оригинал, то принялся вновь переделывать их в прозу.

Иногда я в беспорядке перетасовывал свои конспективные записи и через несколько недель пытался расположить их наилучшим образом, прежде чем составлять законченные фразы и дописывать очерки. Это должно было научить меня упорядоченному мышлению. Сравнивая затем свое сочинение с оригиналом, я находил множество ошибок и исправлял их; но иногда я льстил себя мыслью, что в некоторых незначительных деталях мне удалось улучшить изложение или язык, и это заставляло меня думать, что со временем я, пожалуй, стану неплохим писателем, к чему я всячески стремился".

В предыдущей главе вам рекомендовалось вести записи. Записав на клочках бумаги различные мысли и примеры, раскладывайте из них пасьянсы — получится несколько пачек по отдельным вопросам. Эти пачки будут приблизительно представлять основные темы вашего выступления. Затем разделите каждую пачку на несколько меньших. Отбросьте мякину, пока у вас не останется лишь самое лучшее зерно — и даже часть зерна придется, вероятно, отложить в сторону и оставить неиспользованной. Ни один человек, работающий как следует, не в состоянии использовать в выступлении больше нескольких процентов собранного материала.

Не следует прекращать процесс пересмотра и отбора до тех пор, пока речь не произнесена, и даже после этого вполне возможно думать о поправках, улучшении и дополнительной отделке, которые следовало бы произвести.

Заканчивая свое выступление, хороший оратор обычно убеждается в том, что существовали четыре варианта его речи: тот, который он подготовил, тот, который он произнес, тот, который помещен в газетах, и тот, который ему представляется по пути домой и который он хотел бы произнести.

Хотя Линкольн прекрасно умел говорить экспромтом, он, став президентом, никогда не выступал, даже в неофициальном порядке, перед членами своего кабинета, не подготовив предварительно тщательно разработанный письменный текст. Разумеется, речи при вступлении в должность президента он должен был читать. Точные формулировки исторических государственных документов такого характера имеют слишком важное значение, чтобы можно было допустить какую-либо импровизацию. Но в Иллинойсе Линкольн никогда не пользовался во время выступлений даже заметками. «Они всегда утомляют и смущают слушателя», — говорил он.

И кто может возразить ему? Разве чтение по бумажке не уничтожает примерно половину вашего интереса к выступлению? Разве оно не нарушает или, во всяком случае, не затрудняет столь ценный контакт, близость, которые должны существовать между оратором и его слушателями? Разве оно не создает противоестественную атмосферу? Разве слушатели не перестают верить в то, что оратор обладает уверенностью в себе и резервом знаний, которыми он должен обладать?

Повторяю, делайте записи во время подготовки — подробные, обширные. Возможно, вы пожелаете обратиться к ним, когда станете репетировать свою речь. Возможно, вы будете чувствовать себя лучше, если они будут лежать у вас в кармане, когда вы предстанете перед аудиторией. Однако, подобно молотку, пиле и топору в пульмановском вагоне, они должны быть аварийными инструментами, которыми пользуются лишь в случае столкновения поездов, крушения, угрозы гибели и катастрофы.

Если уж вам непременно нужна шпаргалка, пусть она будет как можно более краткой, и напишите ее крупными буквами на большом листе бумаги.

Затем приходите пораньше туда, где вы будете выступать, и спрячьте ваши записи за какими-нибудь книгами на столе. Заглядывайте в них, когда вам это необходимо, но старайтесь скрыть вашу слабость от слушателей.

Однако, невзирая на все сказанное здесь, бывают случаи, когда разумно пользоваться записями. Например, некоторые люди во время своих первых выступлений так сильно волнуются и теряются, что совершенно неспособны удержать в памяти подготовленную речь. Что получается? Они отклоняются от темы, забывают материал, тщательно отрепетированный, то есть сбиваются с проезжей дороги и увязают в болоте. Вот таким людям следует во время первых выступлений держать в руке несколько весьма кратких заметок. Ребенок хватается за мебель, когда начинает учиться ходить, но делает это недолго.

Не надо читать речь по бумажке и не надо пытаться заучивать его наизусть слово в слово. Это отнимает много времени и чревато бедой. Все же, несмотря на такое предупреждение, некоторые из тех, кто читает эти строки, будут пытаться сделать это. И что же, о чем они будут думать, начав говорить? О теме своего выступления? Нет, они будут пытаться вспоминать в точности все фразы. Они будут думать о написанном тексте, вывернув наизнанку обычный процесс человеческого мышления. Все выступление будет натянутым, холодным, бесцветным, в нем не будет ничего человеческого. Прошу вас, не тратьте зря время и энергию на такое бесполезное занятие.

Ведь когда вам предстоит важный разговор делового характера, разве вы садитесь и заучиваете наизусть то, что вы будете говорить? Конечно, нет. Вы обдумаете вопрос до тех пор, пока главные мысли не станут для вас совершенно ясными. Вы, может быть, сделаете несколько заметок и заглянете в некоторые документы. Вы скажете себе: «Я выдвину такие-то положения. Я скажу, что надо сделать то-то по таким-то причинам…»

Потом вы перечислите самому себе доводы и проиллюстрируете их конкретными примерами. Разве не так вы готовитесь к деловому разговору?

Почему же не применить тот же самый, основанный на здравом смысле метод при подготовке публичного выступления?

Когда Ли выразил желание, чтобы Грант изложил письменно условия капитуляции, командующий вооруженными силами Федерации обратился к генералу Паркеру и попросил дать ему письменные принадлежности. «Когда я прикоснулся пером к бумаге, — пишет Грант в своих „Мемуарах“, — я не знал, с какого слова начать. Я знал только, что именно я имею в виду, и хотел выразить это ясно, чтобы не было никаких недоразумений».

Генерал Грант, вам не надо было знать, с какого слова начать. У вас были мысли. У вас были убеждения. У вас было нечто такое, что вы очень хотели сказать, и сказать ясно. В результате ваши обычные слова вылились на бумагу без особых усилий. То же самое относится к любому человеку. Если вы в этом сомневаетесь, сбейте человека с ног. Когда он встанет, окажется, ему не надо подыскивать слова для выражения своих чувств.