Бинтование душевных ран или психотерапия? - Литвак Михаил Ефимович (книги серия книги читать бесплатно полностью .TXT) 📗
Вот одна из сцен, разыгрывающихся в семье, куда проник указующий перст самодовольного Профессора, не утруждающего себя подробностями и нюансами.
Хорошо, если «Милая женщина» начала читать сама. Правда, теперь она отдает этому почти все свободное время, играя сама с собой в описанную тем же Э. Берном игру «Психиатрия». Она сравнивает свои детские впечатления с тем, что описано в умных книжках, копается в своем прошлом так и эдак, ищет комплексы у всей родни до седьмого колена и часами корпит над схемами, изображающими собственные «субличности» (к странным магическим терминам «жертва» и «избавитель» привыкли уже все знакомые). Однако, читая книжки, она вычитывает в них то, что было плохо донесено до нее интеллектуальным гуру. Кроме того, чтение разной литературы помогает думать самостоятельно, что, в общем то, не предусмотрено терапией «группового давления».
Так, читая и размышляя, можно обнаружить, что родительское программирование все же не такая всепоглощающая вещь, как она представлена у Э. Берна. Объяснять родительскими предписаниями, заложенными еще в детстве, все неудачи своего взрослого существования, — это просто бежать от ответственности перед самим собой, стараться свалить свою долю вины на другого. Ж.-П. Сартр считал, что бессознательное, истерические припадки, необузданные страсти — это только крупный розыгрыш, где мы ставим спектакль перед собой и перед другими с целью отказаться от тяготящей нас свободы. Вполне вероятно, Сартр слишком радикален, и человек достоин более мягкого и снисходительного обращения. Однако другой автор — психиатр и психотерапевт Виктор Франкл, в гуманизме которого нет причин сомневаться, подчеркивает нашу фундаментальную свободу по отношению к обстоятельствам: «Что же касается среды, то и здесь обнаруживается, что и она не определяет человека. Влияние среды больше зависит от того, что человек из нее делает, как он к ней относится. <…> Человек — это меньше всего продукт наследственности и окружения: человек в конечном счете сам решает за себя!»
Именно поэтому дико выглядит сорокалетняя женщина, которая горько пеняет собственной матери на «неверный «сценарий», заложенный до пяти лет». А ты, голубушка, что делала последующие тридцать пять?
Но дело не только в том, что индивид сам волен в любой момент начать работать над самим собой и менять те жизненные ориентиры, которые становятся препонами на пути его развития. Даже если предположить, что в силу арефлексивности, отсутствия волевых качеств или же по невежеству человек никогда не трудился над своим внутренним «Я», он все равно, осознав детские истоки обид, не должен никого упрекать. Упрек — продолженное страдание. То самое «порождающее зло», о котором мы уже говорили. Выздоровление состоит в том, чтобы прощать. Эта идея подробно разработана в психотерапевтическом учении Луизы Хей. Следуя высказанным ею аргументам в пользу прощения, наш отечественный врач, представитель направления интегральной психотерапии Э. Цветков пишет: «Мы ругаем и наказываем себя так же, как ругали и наказывали нас наши родители. Мы любим себя таким же образом, как нас любили, когда мы были детьми. Однако я не ругаю своих родителей за это. Мы все жертвы жертв, и они (наши родители) не могли научить нас тому, чего сами не знали. Спросите своих родителей об их детстве, и вы лучше их поймете, и если вы будете слушать с состраданием, вы поймете происхождение их страха и их отношение к жизни. Люди, которые "причиняли вам страдание", были так же испуганы, как и вы сейчас».
«Сценарный анализ», если он проводится, очевидно, должен быть построен так, чтобы он сразу учил прощать (хотя это очень, очень непросто). Родители — живые или уже ушедшие — должны быть приняты человеком, несмотря на весь «негатив», который они, быть может, привнесли своими воспитательскими усилиями. Приняты и прощены. А вместе с этим реабилитировано и вновь высвечено все то доброе и хорошее, что непременно было в нашем прошлом. Только так возможен выход из тьмы.
Второй бастион после родительского программирования, который пожелал взять приступом Неистовый Интерпретатор, — это коллективистские установки сознания, связанные с понятием долга. Кстати, именно они нередко и составляют ядро родительской «программы», под которой сгибается впечатлительная душа. Свобода от них — залог успеха. «Ты слишком зависишь от других! Они давят на тебя! Ты служишь другим и забываешь о себе! Не будь игрушкой общества! Не будь марионеткой семьи! Будь собой!»
Ах, если бы, если бы точно знать, что это такое — быть собой? Преклоняюсь перед теми, кто доподлинно знает свое истинное, неподдельное, аутентичное «Я»!
Идея истинного «Я» и самоценности свободного самостоятельного проявления — центральный пункт психоанализа. Особенно ярко он представлен в работах Э. Фромма. Фромм показывает, как люди страшатся свободы и как бегут от нее, ибо она несет с собой одиночество и страх. В то же время свобода для Фромма — наивысшая ценность. В отъединен-ности от других, силой своего собственного ума и чувства решает взрослый человек все свои проблемы. На мой взгляд, фроммовский панегирик свободе в какие-то моменты вообще выводит нас за пределы человеческих отношений. Нечто над-, сверхчеловеческое светится в индивиде, способном на абсолютную стойкость по отношению к миру, на умение не опираться душой ни на кого, кроме как на самого себя. Вот этот рационалистический, романтический идеал свободного «Я», выбирающего свой свободный путь из наличных альтернатив, и кладется в основу конкретной работы с сознанием конкретных людей. Не удивительно, что в ходе разномастных интерпретаций он (как и другие пересекающиеся с ним в ходе практики течения) претерпевает вульгаризацию, обрастает такими прочтениями, против которых, несомненно, возражал бы сам автор.
Рассмотрим ряд тезисов, которые вынесла «Милая женщина» с лекций уважаемого Профессора. В силу некоторых обстоятельств она так и не воплотила их в жизнь до конца, в то время как ее подруги по несчастью продвинулись в этом значительно дальше, что не всегда имело благополучный конец.
Первый тезис Профессора гласил: «Любите себя». Но как? В теории на сей счет есть разные, порой диаметрально противоположные мнения. Так, например, М.М. Бахтин искренне считал, что невозможно любить себя так же, как другого. Просто потому, что я — не другой. Я дан себе изнутри, а он — извне. Я дан себе открытым, он — завершенным. Его тело я вижу целиком, а свое — никогда, только в зеркале. Потому и не станешь сам себя обнимать и целовать.
Фромм подходит к вопросу с другой позиции. Для него любовь — это активное желание развития и счастья любому живому существу, в том числе и самому себе. Это также знание себя, забота о себе. Эгоизм, с точки зрения Фромма, — это недостаточность любви к себе, проявление скрытой враждебности к собственному «Я». Истинная любовь к себе связана с такой же равной по силе любовью к другим: с желанием им счастья. Примерно в таком же духе высказывается и Луиза Хей. Она считает, что многие наши беды и физические болезни — от нелюбви к собственной персоне. Нужно принять себя, полюбить, хвалить и прощать. Нужно создавать условия для развертывания всех своих сил и качеств, такое самоотношение будет вознаграждено сторицей.
Честно говоря, мне все-таки кажется, что, применяя термин «любовь», и Фромм, и Л. Хей говорят о доброжелательности, благоволении, самопринятии и достоинстве, но совсем не о любви. По крайней мере, в русском языке термин «любовь» носит интенсивностную окраску, он говорит о глубоком и страстном переживании, о неодолимом тяготении к другому, всегда — к другому, к тому, что не есть я сам. «Любовь к себе» по-русски может быть также выражена словом «себялюбие», а здесь негативный смысл прослеживается вполне однозначно. Именно поэтому, когда психотерапевт в группе призывает «любить себя», то вольно или невольно на некотором бессознательном культурном уровне это выглядит как «наплюй на других».
«Я буду любить себя», — принимает решение «Милая женщина» и со следующего дня просто начинает вести себя как завзятая эгоистка. Возможно, желание «наплевать на всех» и так подспудно созревало в ней, возможно, она действительно утомлена заботами и устала выполнять долг — родительский, материнский, профессиональный, но теперь она получила официальное право его не выполнять. Высокая наука сообщила нашей бедной пациентке, что можно и нужно жить, не затрудняя себя заботами о других, потому что чувство долга отягощает, расстраивает нервы и отнимает время. Как мантру, повторяет утром и вечером наша «Милая женщина»: «Я никому ничего не должна». Психотерапевт сказал, что если эту формулу успешно ввести в подсознание, то и тягот никаких не будет. Ибо мы сами создаем мыслями свою жизнь: когда ты думаешь, что никому ничего не должен, то проблемы исчезают как по мановению волшебной палочки. Ты становишься вольным, как ветер, и в прямом смысле слова гуляешь сам по себе.
