Величие и ограниченность теории Фрейда - Хорьков Михаил Львович (электронные книги бесплатно .TXT) 📗

Отсюда следует, что творческий мыслитель должен мыслить в терминах логики, мыслительных паттернов и выразимых концепций своей культуры. Это означает, что он еще не имеет подходящих слов для выражения творческой, новой, освобождающей идеи. Он вынужден разрешать неразрешимую проблему: выразить новую мысль при помощи концепций и слов, еще не существующих в его языке (они могут с легкостью существовать в более позднее время, когда его творческие открытия будут приняты обществом). Как следствие, новая мысль, сформулированная ученым, оказывается смесью того, что действительно ново, и традиционной мысли, которую она превосходит. Мыслитель, однако, не осознает этого противоречия. Традиционные мысли его культуры, несомненно, остаются для него верны, и поэтому он мало осознает различия между творческим содержанием своей мысли и тем, что чисто традиционно. Только в историческом процессе, когда общественные изменения найдут отражения в мыслительных паттернах, становится очевидным, что? в мысли творческой личности на самом деле ново и до какой степени его система является отражением традиционного мышления. Задачей последователей мыслителя, живущих в другой системе идей, является интерпретация вклада мастера благодаря отделению «оригинальных» мыслей от традиционных и анализ противоречий между старым и новым, а не попытки гармонизировать имманентные противоречия его системы с помощью разнообразных ухищрений.

Процесс ревизии творений мыслителя, отделяющий главное и новое от случайных, заданных временем элементов, сам по себе также является продуктом определенного исторического периода, который влияет на интерпретацию. В таком творческом толковании креативные и валидные элементы в свою очередь смешиваются с зависящими от времени и случайными. Ревизия не является просто истинной, как и оригинал не является просто ошибочным. Некоторые элементы ревизии остаются верны, а именно те, которые освобождают теорию от шор предшествующего традиционного мышления. В процессе критического отвержения предыдущих теорий мы обнаруживаем приближение к истине, но не саму истину; мы и не можем ее найти, пока социальные противоречия и силы не потребуют идеологического удовлетворения, пока рассуждения человека затемнены иррациональными страстями, укорененными в дисгармонии и иррациональности общественной жизни. Только в обществе, где нет эксплуатации и, следовательно, нет нужды в иррациональных предположениях, направленных на сокрытие или оправдание эксплуатации, в обществе, где базовые противоречия разрешены и где социальная реальность может быть выявлена без искажений, человек может полностью пользоваться рассудком, может понять реальность в неискаженной форме – другими словами, понять истину. Иначе говоря, истина зависит от исторических условий, от степени рациональности и от отсутствия противоречий внутри общества.

Человек способен осознать истину, только когда он способен регулировать свою социальную жизнь гуманным, достойным и рациональным образом, без страха и без алчности. Говоря политико-религиозным языком, только в мессианское время истина может быть познана в той мере, в какой она познаваема.

Корни ошибок Фрейда

Приложение этого принципа к мышлению Фрейда означает, что для понимания Фрейда нужно попытаться выявить, какие из его открытий действительно новы и креативны и в какой степени он был вынужден выражать их в искаженном виде и как, освободив его идеи от этих шор, можно сделать его открытия еще более продуктивными.

Обращаясь к тому, что вообще говорилось об учении Фрейда, задаешься вопросом: что было действительно немыслимо для Фрейда и тем самым оказалось препятствием, дальше которого он не смог пойти?

Пытаясь ответить на этот вопрос, я вижу всего две системы:

Теорию буржуазного материализма, в особенности в той форме, в которой она получила развитие в Германии в трудах Фогта, Молешотта и Бюхнера. В книге «Сила и материя» (1855) Бюхнер утверждал: нет силы без материи и нет материи без силы; эта догма была общепринятой во времена Фрейда. Догма буржуазного материализма в выражении Фрейда была той же, какой придерживались его учителя, в особенности самый значительный из них, фон Брюкке. Фрейд оставался под сильным влиянием учения фон Брюкке и буржуазного материализма в целом и поэтому не мог себе представить, что возможно существование могучих физических сил, специфические физиологические корни которых не могут быть продемонстрированы.

Истинная цель Фрейда заключалась в понимании человеческих страстей, которыми раньше занимались философы, драматурги и романисты – но не психологи и невропатологи.

Как же Фрейд разрешил эту проблему? Во времена, когда относительно немного было известно о гормональных влияниях на психику, существовал один феномен, применительно к которому связь между физиологией и психикой была хорошо известна: сексуальность. Если рассматривать сексуальность как корень всех побуждений, то требования теории были удовлетворены, физиологические источники психических сил обнаружены. Позже Юнг отказался от этой концепции и тем самым, на мой взгляд, сделал действительно ценный вклад в учение Фрейда.

Второй комплекс немыслимых вещей заключался в буржуазной и авторитарно-патриархальной установке Фрейда. Общество, в котором женщины были бы действительно равны мужчинам, в котором мужчины не правили бы по причине своего предполагаемого физиологического и психического превосходства, для Фрейда было просто немыслимым. Когда Джон Стюарт Милль, которым Фрейд восхищался, высказывал идею равенства женщин, Фрейд написал в письме: «В этом отношении Милль просто безумен». Слово «безумный» типично для определения немыслимых вещей. Большинство людей называет некоторые идеи безумными, потому что разумность заключена только в границах традиционного мышления. То, что выходит за эти границы, для среднего человека безумно (дело обстоит иначе, впрочем, если писатель или художник добивается успеха. Разве успех не свидетельствует о разумности?) Немыслимость для Фрейда идеи равенства женщин привела его к созданию женской психологии. Мне представляется, что его уверенность в том, что половина человечества биологически, анатомически и умственно стоит ниже другой половины, является единственным положением его учения, не имеющим ни малейшего оправдания, и представляет собой отражение его мужского шовинизма.

Однако буржуазный характер учения Фрейда отражается совсем не только в его чрезвычайной патриархальности. Существует очень немного мыслителей, радикально выходящих за пределы мышления своего класса. Фрейд к ним не принадлежал. Классовые истоки взглядов Фрейда видны практически во всех его теоретических построениях. Да и как могло быть иначе – ведь радикальным мыслителем Фрейд не был. Тут не на что было бы жаловаться, если бы не тот факт, что его ортодоксальные (и неортодоксальные) последователи поощрялись в своем некритичном отношении к обществу. Такая установка Фрейда также объясняет, почему его создание – которое было критической теорией, а именно критикой человеческого сознания, – привело к появлению всего лишь небольшой кучки радикально мыслящих политиков.

При желании проанализировать наиболее важные концепции Фрейда с точки зрения их классовых истоков [2] пришлось бы написать целую книгу. В пределах данной работы такое, несомненно, сделать невозможно. Однако приведем три примера.

1. Целью терапии Фрейда был контроль над инстинктивными побуждениями путем усиления Эго; инстинктивные побуждения сдерживались Эго и Суперэго. В этом отношении Фрейд близок к средневековой теологической системе мышления, хотя и с существенным отличием: в его системе нет места благодати и материнской любви, кроме как при вскармливании ребенка. Ключевое слово – контроль.

Психологическая концепция соответствует общественной реальности; точно так же, как социально большинство контролируется правящим меньшинством, считается, что психика контролируется авторитетом Эго и Суперэго. Опасность прорыва бессознательного несет с собой опасность социальной революции. Подавление есть репрессивный авторитарный метод защиты внутреннего и внешнего status quo. Это ни в коем случае не единственный способ справиться с проблемами социальных изменений. Однако угроза применения силы для подавления «опасности» – единственная возможность для авторитарной системы, главная цель которой – сохранение status quo. С другими моделями личностной и социальной структур можно экспериментировать. Окончательный анализ сводится к вопросу: какой отказ от счастья необходим в обществе для правящего меньшинства, чтобы властвовать над большинством? Ответ лежит в развитии производительных сил общества и, следовательно, в той степени, в которой индивид неизбежно испытывает фрустрацию. Вся структура «Суперэго, Эго, Ид» иерархична, что исключает возможность того, что общество свободных, то есть не эксплуатируемых людей может существовать гармонично без неизбежного контроля зловещими силами.