Наука быть живым. Диалоги между терапевтом и пациентами в гуманистической терапии - Бьюдженталь Джеймс
Я организовал встречи с Дженнифер каждый день на этой неделе. Поскольку я воспринимаю любую угрозу убийства очень серьезно, я должен был узнать ее получше, и как можно быстрее. Следующие визиты подтвердили мои впечатления, что она не собирается следовать своим разрушительным импульсам, поэтому со следующей недели мы перешли на регулярные встречи четыре раза в неделю.
28 февраля
За две недели у нас состоялось девять бесед, и теперь отношение Дженнифер Стоддерт к себе самой стало до боли ясным. Неудивительно, что она сурово относилась к другим; еще беспощаднее она была к самой себе.
— Мне нужно обсудить с вами столько разных вещей. Я хотела составить список, чтобы не забыть, но я знаю, что вам не нравится, когда я записываю, и я…
— Дженнифер, если это вам помогает, записывайте ради Бога. Я просил вас не полагаться исключительно на такой список, потому что, когда вы здесь, мне хотелось бы помочь вам войти в контакт с…
— О да, я знаю. Я не должна была говорить так… То есть я знаю, вы даже не говорите мне… Ну, просто я подумала, вы считаете, что мне лучше было бы обойтись без всяких списков.
— Я не против списков вообще, Дженнифер. Я сам использую их в некоторых случаях, но…
— Но я слишком полагаюсь на них. Я это знаю. Да, я знаю.
— Дженнифер, вам трудно услышать то, что я говорю, потому что вы должны знать это заранее.
— О нет. Я действительно рада воспользоваться вашими советами, но просто не хочу попусту растрачивать ваше — наше — время, и…
— Мне кажется, вы чувствуете, будто допустили какую-то оплошность, если не совсем правильно поняли, что я имел в виду, говоря о записи.
— О нет. Все в полном порядке. То есть я буду счастлива, если вы объясните мне, в чем я вас недопоняла. В конце концов, для этого я сюда и пришла.
— Дженнифер, я хочу остановиться на минуту. Перестаньте говорить, перестаньте думать о том, что я говорю, перестаньте пытаться делать то, что я хочу. Просто остановитесь и переведите дыхание.
Она выглядела озадаченно, начала говорить, спохватилась, полезла за сигаретой.
— Подождите минуту, хорошо?
— О да, конечно, я…
— И подождите говорить. Вы все еще слишком взволнованы и не пришли в себя. — Я говорил очень медленно и осторожно, пытаясь придать нашему разговору другое настроение. — Я знаю, трудно ждать, когда хочется столько сказать, но вам и в самом деле необходимо перевести дух и собраться с мыслями.
Мы подождали, но я не был уверен, что Дженнифер делает что-то, кроме того, что пытается угодить мне. Казалось, она не понимает, о чем я говорю. Я попробовал объяснить по-другому.
— Дженнифер, я хочу, чтобы вы прислушались к своему дыханию. Не говорите пока ничего. Просто следите за своим дыханием. Почувствуйте, как воздух входит в ваши ноздри, проходит через горло… Подождите, следуйте за моими словами. Почувствуйте его в горле, а затем ниже, в груди и в животе. Затем проследите за обратным движением. Вот, вот так. Вы начинаете улавливать. Продолжайте дальше. — Часть нетерпеливого напряжения прошла. Она попыталась выполнить мое упражнение.
— А теперь, Дженнифер, я хочу, чтобы вы прислушались к себе так же, как вы прислушивались к своему дыханию, но на этот раз почувствуйте, как вы говорили со мной и пытались услышать меня несколько минут назад.
— Да, я понимаю…
— Нет, подождите еще немного. Это важно для того, что мы пытаемся сделать. Потерпите еще минуту.
— О’кей.
— Хорошо. Итак, мне показалось, когда мы начали говорить о вашем составлении списков того, что нужно обсудить, вы были несколько встревожены и очень обеспокоены тем, чтобы показать: вы поняли, чего я хочу, и пытаетесь это делать. Согласны?
— Да, думаю, да. Я просто не хотела, чтобы вы почувствовали, будто я невнимательна, или не понимаю, или…
— Да, и вам, Дженнифер, было так важно сказать мне, что вы понимаете, до того, как я успею повторить, не так ли?
— Да, возможно, я… Ну да, полагаю… То есть я не хотела… Я не хотела перебивать вас или…
— Но если бы я сказал вам снова, я бы не знал, что на самом деле вы уже поняли…
— Да! Правильно. Я не хотела, чтобы вы повторяли, потому что тогда вы бы не знали, что я уже поняла.
— А для вас очень важно, чтобы я знал, что вы слушаете меня и очень хорошо понимаете.
— О, да. Да, мне бы не хотелось, чтобы вы думали, что я не слушаю вас как следует и невнимательна и…
— Кажется, вам было бы очень неприятно, если бы вас уличили в том, что вы недостаточно внимательно меня слушаете.
— Ну да, конечно. — Пауза. — Я… я думаю, это так. Ну, вы же не хотите повторять и растолковывать мне все по несколько раз. И, разумеется, я должна использовать все, что вы говорите мне.
— Подождите, Дженнифер, мы снова начинаем этот футбол. — Она слегка успокоилась от возбуждения, которое начало нарастать в ней.
— Позвольте мне попытаться объяснить вам кое-что еще.
— Да, пожалуйста.
— Я думаю, вы могли заметить: в том, что вы недостаточно внимательны, есть нечто плохое для вас. Речь не просто о том, что мне придется повторять. Это похоже на то, как будто вы были бы плохой и неблагодарной девочкой, если бы не обращали должного внимания на то, что я вам говорю.
— М-м-м. Да, думаю, да. Это бессмысленно, я понимаю. Но в ту минуту это было именно так — как будто вы были моей матерью. И разозлились бы на меня, если бы я не была внимательна. Это глупо, я знаю…
— И все же это было именно так, не правда ли?
— О, да! Она становилась такой холодной, когда я не слушала.
— Холодной?
— Очень холодной, а потом говорила, что, очевидно, у меня есть более важные вещи, о которых я должна подумать, и что она не будет беспокоить меня своими разговорами. О, я чувствовала себя так ужасно. Мать так заботилась обо мне, а я не слушала. Я всегда была так рассеянна. Я не знаю, что со мной.
— Что происходило после того, как она говорила, что больше не будет беспокоить вас своими разговорами?
— Мать вообще переставала со мной разговаривать.
— Вообще?
— Да. Иногда целыми днями. Пока я не начинала плакать и умолять ее простить меня и обещала больше не отвлекаться и слушать очень внимательно.
Так я впервые познакомился с угрюмой, холодной, отстраненной матерью Дженнифер, которая всегда обещала близость только в том случае, если Дженнифер будет достаточно хорошей, но которая никогда не могла снизойти до маленькой девочки, тоскующей по ней. Часто во время наших сеансов ощущение присутствия матери Дженнифер было таким сильным, что мне казалось, я слышу и вижу ее в комнате. Дженнифер так прочно впитала в себя критическую требовательность своей матери, что у меня постоянно возникало впечатление: как только Дженнифер начинала говорить, ее мать сразу же принималась критиковать.
Позже я вернулся к вопросу о списке тем для нашего обсуждения.
— Наше время почти закончилось, Дженнифер, и я хочу сегодня сделать еще две вещи.
— Да, конечно. — Она приготовилась внимательно слушать.
— Я хочу еще кое-что объяснить относительно тех списков, которые вы составляете для обсуждения здесь. На этот раз постарайтесь выслушать меня, не беспокоясь, что я должен повторяться. Я не говорил этого раньше, но могу снова сказать это несколько раз и впоследствии, и это не просто будет в порядке вещей, а вообще является частью моей работы.
— Да, хорошо.
— Самая главная причина, по которой я не хочу, чтобы вы зависели только от списков, состоит в том, что они отвлекают нас от того, что происходит с вами в настоящий момент. Совершенно разные вещи — говорить то, о чем напоминает список, или исследовать нечто, что происходит с вами прямо сейчас. Вы слишком подчинили себя правилам и спискам. Теперь мы хотим открыть вашу внутреннюю жизнь в каждый конкретный момент.
— Да, я понимаю. Я рада, что вы это объяснили.
— Но сейчас, Дженнифер, как я догадываюсь, вы хотя и поняли, что я сказал, но это не имеет для вас большого смысла.
