Искатели приключений на… - Гурангов Вадим Алексеевич (книги txt) 📗

Созерцая огненные столбы, клубы и вихри, Вовка вдруг осознал, что он и есть Создатель всех этих безумных картин. Бармен вселенского коктейля, взбивающий в бокале своего тела гремучую пьянящую смесь. Если до этого он был экраном, то теперь стал лучом света, оживляющим кино. Если недавно Вовка наблюдал дискотеку играющих Богов, то отныне сам являлся диджеем, задающим ритм.

Он – танцующий Шива, с каждым выдохом рождающий бесчисленные невообразимые миры. Из его носа, как из громадной воронки, вылетали мириады вселенных, существ, образов и чего-то вообще неподвластного человеческому разуму. И эти проявленные и непроявленные создания его «нутра», которое пылало от восторга творения, будучи выпущены на свободу, трансформировались, множились и рождали свои метагалактики! Вовка не мог остановиться, какой-то первозданный азарт охватил его.

Он разгонялся все быстрей и быстрей, наблюдая при этом всю панораму целиком. Сотворенные им миры приобретали плотность и форму, напоминающую шайбу или пласт, сотканный из его экстатических энергий. Выдохнув, Шива-Тараканов пронзал своим раскаленным световым «телом» созданный слой и, вынырнув из его тугого объема, возносился над кипящим океаном своего бескрайнего детища. Воспарял в пустоте, в разреженном пространстве потенциальной энергии. Зависал в вечной Тишине, ожидающей, когда ее оплодотворит божественное семя Действия. Замирал, чтобы в следующую долю секунды выпустить из недр своей «духовки» очередную «плюшку» мироздания.

Космические Кальпы [27] длиной в несколько тысяч миллиардов земных лет мелькали, как сосновые опилки на столярном станке вечно поддатенького, но ловкого дяди Мити, Вовкиного школьного учителя по труду.

Ощутив, что пранаяма исчерпала себя и энергия достигла максимума, Вовка плавно замедлил и остановил бешеную дыхательную скачку. Серега, стряхнув со лба крупные капли пота, хрипло произнес:

– Доброй ночи, товарищ Брахма! Ну и прет!

– На Шару Нам Ананда [28], товарищ Шива! Я только сейчас начинаю догадываться, что такое йога! – отозвался Тараканов.

Скинув мокрые от пота футболки и шорты, первопроходцы космических недр во одних трусах встали на задержку.

Тараканов стал чередовать задержки после вдоха и после выдоха. Выдыхая, он задерживал дыхание, делая шейный и брюшной замок (прижимая подбородок к груди и втягивая живот). Это еще больше воспламеняло Поток. Когда уже не было сил сдерживать вдох, он делал довыдох и очень медленно начинал вдыхать, после чего снова делал задержку. От этого накрывало еще сильней.

Вовку с Серегой унесло очень далеко. Дыхание стало таким, что Тараканов забывал, как дышит человек. И после целой вечности, которую длилась задержка, не мог сообразить, что же нужно делать дальше – вдох или выдох… Тараканов сделал долгий-долгий вдох, заполнив весь объем легких. Бесконечная задержка. А потом опять… вдох, такой же долгий и плавный!!! Что произошло, он понял не сразу. А когда понял, то испытал чувство ошарашенности и всемогущества.

Правда, ум через некоторое время начал зудить, что так не бывает. Он убеждал Вовку, будто после вдоха и задержки он сделал выдох, а показалось, что вдох. Какие только аргументы не выдвигались, чтобы сохранить привычную ограниченную картину мира! Тараканов от души посмеялся над тем, как беспомощно ум изворачивался, словно юркий угорь, который уже проглотил наживку и теперь извивался в сильных руках рыбака.

Чтобы не загреметь на пол, Вовка, прогибаясь в груди, приоткрывал глаза – и потолок Серегиной комнаты становился разверзающимся куполом грандиозных уникальных в своем роде миров, летящим на них с Серегой. Это зрелище напоминало купол в усыпальнице Тимура. Созерцая его, йоги превращались в неистовый ураган пламени!

Тараканов вновь ощутил себя играющим Богом. На задержке он заваривал вселенскую бесформенную кашу, а после выдоха выливал ее в форму. Вихри миров крутились вокруг него, а он был стержнем, неизменно пронзающим, соединяющим эти миры.

Но вот прикол! Только что Вовка был Богом, а выдохнув и открыв глаза, вновь с удивлением обнаруживал свое плотное тело, свою личность и отделенность от мира. Опять та же самая жопа! [29] Жопа, которая «знает», что после вдоха должен быть выдох. Бог – Жопа, Бог – Жопа… Богожопа, да и только. Тараканов подивился, как в человеческом существе могут одновременно существовать два начала: Бесконечность и Ограниченность.

Вовка сконцентрировался на раскаленном стержне, который нес его все дальше. Вселенные вспыхивали, клубились и переплетались вокруг этой оси, подобно спиралям в молекуле ДНК.

Да, Богожопа-Вовка был стержнем. Да, он рождал миры. А что дальше? Этот вопрос исступленно гнал его вперед, за новыми открытиями. Каждое следующее откровение включало дополнительную мерность. Количество степеней свободы творчества росло по экспоненте. Наконец, критическая масса была достигнута, произошло расширение качественно другого порядка и…

Вовка вышел за границы и божественного стержня, и спирали мирозданий, и всякого представления ума… Ум попросту молчал, ему не было здесь места. Это был новый метауровень, включающий в себя все предыдущие уровни и много чего еще, чему пока не придумали названий. Расширение себя поверх космоса и Бога…

Музыка стремительно уносила в неведомые измерения. Каждый музыкальный инструмент, каждый звук, ритм и мелодия жили сами по себе и в то же время были пронизаны единой энергией. Звуки доносились из разных областей пространства. Барабаны стучали откуда-то снизу, превращая пол в дышащую подушку. Духовой инструмент хаотичными волнами гудел из дальнего угла комнаты. Сверху лился странный шелест, похожий на шум дождя. Время от времени Вовка отчетливо слышал глубокое ритмичное дыхание, словно кто-то поддыхивает в такт музыке. Транс глубочайший!

На одной из задержек послышался людской гомон, стук трещоток, гудки раритетных авто, пронзительные звуки индийской «гармошки» (вроде той, на которой играют кришнаиты), детские голоса. Вовка был уверен, что оказался на оживленной базарной площади в деревушке Юго-Восточной Азии, и в этой атмосфере витало почти забытое детское счастье и упоение родного Дома.

Сразу после этого трека диджей Серега возбужденным голосом объявил:

– Сейчас такая «Инш Алла» будет, закачаешься!

Из колонок потекла необыкновенно красивая арабская музыка. Женский голос, тонкий и звенящий, тянул: «Йаа-салам!», – а приглушенный мужской голос откуда-то из глубины подхватывал: «Ин-шяла!»

От этой музыки сладко защекотало в сердце и энергия необусловленной Любви и благодарности чудесному миру забила жизнерадостным фонтанчиком.

Последним пунктом «программы» было пение мантр. Путешественники спели по три раза «Ом» и «Элль».

После одного из звуков Тараканов увидел-почувствовал-окунулся в непроглядную Бездну. Чернота была объемная, густая, яркая и чрезвычайно насыщенная. И эту глубокую тьму пронизывал красивейший узор, паутина из ослепительных нитей серебристо-неизвестного цвета.

Ум долго не мог объяснить происходящее. Аналогов не было. Возникло предположение, что это структура Матрицы, причинно-следственные связи, пронизывающие бездну изначальной Пустоты. Или Хаос, расколотый, опутанный линиями причинно-следственных связей. Каждый сектор внутри паутинки – это живой, неповторимый, завораживающий организм. Сознание воспринимало их по отдельности и одновременно все сразу. При этом Вовка мог выделить осознанием любой сектор, любой фрагмент мозаики. Они были разной формы, текстуры и рельефности. Какие-то были ближе к Тараканову, какие-то – дальше.

Необыкновенно волнующее знание-переживание, прикасание к величайшей Тайне из всех Тайн! Восхищение и трепет пред безграничностью этой черноты и сияющим изяществом и великолепием паутинки… Вот что переживал Вовка. Он вплывал все глубже в эту штуку… Один сегмент, похожий на пятиугольник (вроде социалистического Знака качества) подплыл к нему ближе всех, и Тараканов слился с ним…